Религия «нулевых»: итоги десятилетия

Предлагаем вашему вниманию отрывки из аналитической статьи президента Украинской ассоциации религиозной свободы, ведущего научного сотрудника Института философии НАНУ Виктора Еленского, опубликованной на сайте Религиозно-информационной службы Украины.

III

…Мусульманское присутствие в городах Западной Европы на протяжении десятилетия становилось заметно выразительнее. За прошлый век количество мусульман в Западной Европе увеличилось с каких-нибудь 53 тысяч до 9,8 млн. Прогнозируется, что мусульмане составят от 10 до 15% населения Западной Европы в 2025 г. и от 20 до 25% — в 2050. В Дании, где мусульмане составляют менее 4% населения, недатские матери рожают каждого десятого ребенка и каждого четвертого — в Копенгагене. В Амстердаме, Роттердаме, Гааге среди молодежи до двадцати лет иммигрантов больше, чем коренных голландцев. Это означает, помимо прочего, усиление культурных и социально-экономических различий различиями возрастными: пропасть между пожилыми обеспеченными немцами, бельгийцами, французами или австрийцами и молодыми и недовольными мусульманами – жителями пригородов – усугубляется. Программы адаптации мусульман, которые реализовывали на протяжении десятилетия в западных сообществах, не были по-настоящему успешными. Иммигранты во втором и даже третьем поколениях всё еще чувствуют себя гостями и в основном остаются значительно беднее и маргинализованнее коренного населения. Бедные и униженные слои не рождают идеологов воинствующего ислама, но именно к данным слоям эти идеологи апеллируют чаще; именно представители этих слоев запускали фейерверки 11 сентября 2001 года в пригородах Берлина, выкрикивали «Бин Ладен! Бин Ладен!» на футбольном матче Франция – Алжир и дефилировали в костюме шахида-смертника по Лондону во время демонстраций против датских карикатур на Пророка.
Наконец, исламское присутствие в Европе визуализируется до пределов, за которыми многим мерещится преобразование ландшафта старинных городов Старого Континента в «Еврабию». В Западной Европе сейчас около 7 тысяч мечетей (2400 из них в Германии, 2000 – во Франции, 1500 – в Великобритании). Некоторые из этих мечетей соперничают с христианскими соборами, как мечеть, открытая в 2003 г. в испанской Кордове и призванная, по словам спонсоров строительства, символизировать исламское возрождение в Европе. Сопротивление расширению исламского присутствия в Западной Европе вылилось наконец в швейцарский референдум 2009 г. (59% принявших в нем участие высказались за запрет строительства минаретов в стране), во французский закон 2010 г., который запретил ношение паранджи в общественных местах, в отклонение проекта строительства мечети Маркази в Лондоне, которая должна была стать крупнейшей мечетью в Европе и крупнейшим сакральным сооружением Британии.
Серьезные исследования, осуществленные в 2000-х годах среди мусульман в европейских странах, дают весьма пеструю и противоречивую картину. Они свидетельствуют о наличии очень большой группы мусульман, которые не видят никаких проблем в том, чтобы быть безоговорочно преданными исламу и одновременно – полноценными членами западноевропейского общества. Но немало и таких, кто категорически отвергает западные ценности и видит мир сквозь призму мусульманско-христианского противостояния.

…В отличие от пассионарного христианства в Африке, западноевропейское христианство выглядит усталым. Традиционные религиозные практики на протяжении десятилетия пришли в упадок (в некоторых странах – в очень существенной пропорции), приходская цивилизация перестала существовать, церкви опустели, число священнических призваний катастрофически сократилось, общество стало менее чувствительным к голосу Церкви.
Просьбы церковных лидеров о включении в преамбулу проекта Конституции Европы упоминания о христианских устоях европейской цивилизации были проигнорированы; политкорректность распространилась даже на открытки, которые приветствуют вас с «сезонными праздниками» и ни в коем случае не с Рождеством; христианские взгляды на сексуальную этику, брак, общественную мораль последовательно вытеснялись из западноевропейского пространства. 1 апреля 2001 г. Нидерланды узаконили однополые браки. В 2003 г. это сделала Бельгия, в 2005 г. – Испания, в 2009 г. – Норвегия и Швеция, в 2010 г. – Португалия и Исландия.
В ближайшее воскресенье на Филиппинах на богослужение соберется более католиков, чем в любой европейской стране, в Кении – больше англикан, чем в Британии и Канаде вместе взятых. В Китае, где сорок лет назад вообще не было официальных религиозных организаций, в богослужениях примет участие больше христиан, чем во всей Европе. Разговоры о прогрессирующей дехристианизации Старого Континента стали общим местом.

Между тем, упадок традиционной религиозности не означает «конца религии» в Западной Европе. Об этом свидетельствует не только увлечение европейцев разнообразными духовными практиками, но и многолюдные паломничества к святым местам, интерес к религиозной культуре и Священному Писанию и, особенно, к духовному самосовершенствованию. Кстати, на протяжении десятилетия количество евангеликов, харизматиков и пятидесятников в Европе выросло на четыре миллиона (мусульман – на 1,6 миллиона). Европа 2000-х – это также пространство распространения камерных молитвенных групп и «праздничной религиозности», которая выступает в форме многолюдных митингов и фестивалей.
По словам британской исследовательницы Грейс Дэви, массовая скорбь по умершему Иоанну Павлу II показала, насколько хрупким является европейский секуляризм. И если правда то, что всё больше людей открывает для себя множественность духовных опытов, правдой является и то, что другие люди, в том числе интеллигентные и молодые, возвращаются к консервативным религиозным формам. Наконец, до сих пор более половины западноевропейцев посещает воскресное богослужение и, как бы там ни было, 46% из них верят в рай, а более трети – в ад. Серьезное же сокращение священнических призваний компенсируется значительным ростом числа постоянных диаконов и катехизаторов.

Можно предположить, что секулярные тенденции в Западной Европе выражены намного сильнее, чем в других регионах мира, потому, что религия предстает здесь в более «чистом» виде, чем где-то еще. Она в большей степени свободна от нерелигиозных функций, всюду и всегда предоставляющих религии и религиозным институтам особою прочность и энергичность. Религия в Европе быстро теряет своих социальных агентов, союз с которыми возносит ее с индивидуального на общественный и транснациональный уровень. Иначе говоря, в западноевропейском обществе религия перестает выполнять роль главного маркера, инструмента политической и культурной мобилизации, а ее социальное служение не является таким уж важным для общества всеобщего процветания. Но в Европе существуют центры возрождения старых религиозных культур и основания для того, чтобы предсказывать их возвращение – естественно, в очень отличающихся от предыдущих веков очертаниях, – всё еще не разрушены окончательно.

IV

2 апреля 2005 г. умер Папа Иоанн Павел II. Папа Войтыла, которого своими глазами, вживую, видело больше людей, чем любое другое лицо мировой истории, побил все возможные рекорды, установленные его предшественниками. Он ломал барьеры между народами и религиями, сыграл огромную роль в бескровном свержении коммунизма и возглавил третью, «католическую» волну демократизации. Иоанн Павел II олицетворял ту Церковь, которая стремится открыться миру, а не отгораживаться от него анафемами, присматривается к знамениям времени, готова вернуться к евангельской простоте и отбросить тщеславный блеск средневековых монархий.

Йозеф Ратцингер, который 18 апреля 2005 г. вместе с другими кардиналами шел на конклав, представлял тех христиан, которые всегда сознавали: со времен Иисуса и до наших дней они – малое стадо, движущееся не пространным, а узким путем ко спасению. Они – соль мира, но не сам мир. Не Церковь должна присматриваться к знамениям времени, а само время должно настроиться на знамения, которые посылает ему Церковь.
За плечами Йозефа Ратцингера – мощная интеллектуальная традиция, непреодолимая логика профессора догматики престижных университетов и блестящая эрудиция. А еще – четверть века руководства Конгрегацией вероучения (бывшая Священная конгрегация всеобщей инквизиции), 140 богословов, наказанных за нарушение границ, которые казались кардиналу незыблемыми; инструкция по применению выражения «Церкви-сестры» и декларация «Dominus Iesus», – документы, вызвавшие глубокое разочарование в среде православных и особенно – протестантов.
Кардинала Ратцингера иногда вносили в список вероятных кандидатов на Папский Престол, но скорее для проформы. Он выглядел слишком жестким, слишком старым, слишком европейским и чрезмерно интеллектуальным, не харизматичным и не телегеничным. Даже те эксперты, которые им восхищались, ставили на другие кандидатуры. Ватиканисты пытались спрогнозировать позицию каждого из 115 кардиналов-выборщиков (тогда, кстати, выяснилось, что голосов тех, кто ни при каких условиях не будет голосовать за Ратцингера, не хватит, чтобы заблокировать его кандидатуру). Рассматривалось множество сценариев борьбы на конклаве: кандидат Первого мира против кандидата Третьего, итальянец против латиноамериканца, традиционалист против, условно, модерниста; ватиканский бюрократ versus епархиальный кардинал и т.д. Но случилось то, что случилось, причем случилось молниеносно: Ратцингер был избран уже на второй день конклава, 19 апреля, после четвертого голосования.

Он выбирает имя Бенедикта – в честь св. Бенедикта Нурсийского, покровителя Европы и, тем самым, отчетливо очерчивает зону своего беспокойства. Бенедикт XVI не может смириться с упадком европейской христианской цивилизации, он ищет союзников для формирования солидарного фронта противодействия безбожию и всепроникающему цинизму.
Тем раздражителем, которым для Папы Иоанна Павла II был коммунизм, для Ратцингера является секуляризм и радикальный ислам. В сентябре 2006 г. он выступает с лекцией в Регенсбурге и цитирует средневекового византийского императора, который очень критически относился к учению пророка Магомета. Сам Бенедикт XVI назвал выражение императора «бесцеремонным», но запомнили лишь цитату. Тогда казалось: выдающийся богослов забыл, что он стал понтификом, и что его слова отныне будут распространяться далеко за пределы академической аудитории и цитироваться не только в католических университетах. Но со временем ситуация стала выглядеть несколько иначе. Не хотел ли Папа «вытянуть», даже спровоцировать мир ислама на глобальный диалог? Не собирался ли достучаться до самого сердца ислама, чтобы открыть в нем то, что тревожит весь мир, но также и то, что может дать миру надежду? Не является ли установление немецким Папой жестких демаркационных линий между разными религиями и внутри самого христианства – между Католической Церковью и всеми другими христианскими конфессиями – частью большой стратегии борьбы против релятивизма и отказа от поиска истины?

V

Первое десятилетие XXI века не просигнализировало истории ни о зарождении новой мировой религии, ни о многократно прогнозируемом триумфе новых религий на фоне упадка религий старых.
Но, с другой стороны, по-настоящему заметным феноменом современной религиозной картины мира стали пограничные религиозные субкультуры: африканские независимые Церкви, претендующие на роль своеобразного моста между христианством и традиционными местными верованиями; афро-латиноамериканские независимые Церкви; медитативная культура европейцев; неоориенталистские верования и практики на Западе. Наконец, нельзя не упомянуть движение по изучению Каббалы, которое превратилось в активного игрока на бирже «смыслов жизни», распространилось за границы конфессионального иудаизма и стало привлекательным для многих западных поп-идолов, наиболее известными из которых являются певица Мадонна, актриса Деми Мур и футболист Дэвид Бекхэм. Созданный основателем «Международной Академии Каббалы» Михаэлем Лайтманом сайт kabbalah.info был отмечен «Энциклопедией Британика» как один из крупнейших религиозных сайтов мировой сети по числу посетителей.

Что касается новых религий, то ежегодно Лондонский центр по их изучению (INFORM) получал информацию о появлении порядка 150 подобных брендов. Однако зачастую сам факт их существования оставался неизвестным никому, кроме самих членов групп и, возможно, их родных и близких. Причем, по подсчетам Родни Старка, только одна из каждой тысячи новых религиозных группировок способна привлечь в свои ряды более 100 тысяч сторонников. Но при этом большинство новых религий, которым удается достичь даже этих скромных результатов, навсегда остаются лишь «примечаниями» под основным текстом истории религий. Правда, на протяжении прошедшего десятилетия исследователи советовали повнимательнее вглядеться в «гипнотическую множественность» альтернативных религий Бразилии, на фоне которой скромно и невнятно выглядит даже религиозный ландшафт суперплюралистичной Калифорнии (Дэвид Хесс), а также прогнозировали, что эта множественность – «провозвестник грядущего религиозного развития» (Джеймс Бекфорд).
Но, так или иначе, интерес современников к традиционному христианству пока выглядит большим, чем ко всем новым религиям вместе взятым: за последние 10 лет Библия издавалась тиражом 33 тысячи экземпляров ежедневно, количество людей, присоединившихся к «Альфа-курсу» – программе практического ознакомления с основами христианства – выросло с 3,8 млн. в начале 2001 г. до 15 млн. в июне 2010-го.

Едва ли не самым очевидным фактором, отличающим религию «нулевых», стал Интернет. Скромный, но многообещающий феномен 1990-х, он буквально взорвался в 2000-х. Число религиозных онлайн-соискателей, спиритуалистических, религиоведческих, конфессиональных, конгрегационных сайтов росло потрясающими темпами. Уже к середине десятилетия почти две трети американских пользователей Интернета использовали его с религиозной целью, то есть 82 миллиона американцев обращались к всемирной сети с духовными запросами. 38% из 128-миллионной когорты пользователей Интернета в США посылали и получали письма религиозного содержания, треть читала религиозные новости, 17% искала информацию относительно того, где и когда можно посетить богослужение, и 7% делали пожертвования религиозным организациям через Интернет. В том факте, что многие сайты религиозных организаций предлагают виртуальное участие в богослужении, обозреватели усмотрели грядущее торжество «кибер-церквей», которые будто бы заменят традиционные церковные общины. Но исследования, проведенные Pew Center, дали неожиданный результат: люди, чаще обращающиеся к сети Интернет с религиозными целями (минимум – три раза в неделю), являются и самыми активными участниками «оффлайновой» религиозной жизни.
Менее выразительным оказалось развитие того, что обобщенно называют «духовностью», шествие которой в конце 1990-х казалось непобедимым. Семинары по духовности собирали огромное количество людей и в 2000-х; поиски главного смысла и гармонии, внутреннего комфорта, физического здоровья как предпосылки здоровья духовного вне организованной религии были очень заметной тенденцией десятилетия. Но, во-первых, она оставалась тенденцией в основном западной, во-вторых, не подорвала институциональной религии, в-третьих, разрыв между традиционной церковной духовностью и духовностью нецерковной, который углублялся в течение десятилетий, на том же Западе постепенно начал сужаться – Церковь стала чувствительнее относиться к нуждам тех своих чад, чьи духовные запросы оставались неудовлетворенными в церковной ограде, кого выталкивали за ее пределы догматизм, формализм и стереотипные богослужения.

Вопреки часто высказываемым суждениям, религия 2000-х вовсе не выглядела вытесненной из сферы публичной жизни в сферу жизни частной. Она не переставала быть участницей политического процесса ни на Ближнем Востоке, ни в США, ни в Индии, ни на евразийских просторах. Она прирастала территориями: если в конце 1980-х и на протяжении 1990-х этими территориями были страны бывшего коммунистического блока, то в 2000-х – Китай. Об этой стране всё чаще говорят в категориях «религиозного пробуждения»: даже согласно официально обнародованным данным исследований, проведенных самими же китайскими учеными, 31,4% взрослых китайцев являются верующими. Это – колоссальное число, учитывая, что население Китая составляет 1,3 миллиарда человек.
Религия заявляла о себе и в культуре, порой – очень громко. Фильм Мэла Гибсона «Страсти Христовы», который вышел на экраны в 2004 г. и рассказал о последних 12 часах земной жизни Иисуса на арамейском и латыни, вошел в десятку самых кассовых лент всех времен и народов.

Наконец, традиционную религиозность не смогли заменить ни психоанализ, ни экологическое движение, претендовавшее на то, чтобы стать секулярной религией нового века и занять нишу, которую в веке прошлом занимали коммунизм и национализм. По сути, если мы взглянем на двухмиллиардное христианство и на более чем миллиардную мусульманскую умму, то поймем, что ни одно мировоззрение в современном мире не способно конкурировать с религиозным.

См. полный текст статьи