Присущи ли Г. К. Честертону черты святого?

Еще в 2013 г. ординарий Нортгемптонской епархии в Англии начал исследование оснований для канонизации писателя Гилберта Кита Честертона. На 32-й ежегодной конференции, посвященной писателю, президент «Американского общества Честертона» Дейл Алквист, объявил, что Питер Дойл, епископ Нортгемптонский, начал поиск священнослужителя, который мог бы заняться таким исследованием. Объявление было встречено бурными аплодисментами, члены «Американского общества Честертона» были сильно взволнованы долгожданным официальным шагом к канонизации писателя.

Гилберт Кит Честертон (1874-1936) – плодовитый английский писатель, мыслитель, католик-конвертит. Его классические произведения, такие как «Ортодоксия», «Вечный человек», его трактаты о святом Франциске Ассизском и святом Фоме Аквинском, а также детективные истории об отце Брауне вдохновляли и радовали поколения читателей. Он был движущей силой новой евангелизации, его произведения были источником обращений в католическую веру.

Одной из причин, побудивших епископа к такому решению, является то обстоятельство, что Папа Франциск выразил поддержку основаниям для канонизации Честертона, еще в свою бытность архиепископом Буэнос-Айреса.

Пророческие произведения Честертона восприняты новыми поколениями, которые тянутся к его яркой защите католической веры, традиционной семьи, святости жизни и экономической справедливости. Он известен своим большим остроумием, смирением и христианской радостью.

Как ожидается, заключения, касающиеся возбуждения процесса по причислению Честертона к лику блаженных, будут обнародованы к концу июля текущего года. В этой связи мы предлагаем нашим читателям перевод статьи, опубликованной недавно американским католическим изданием «National Catholic Register».

Собственно говоря, это загадка в духе детективных историй самого Гилберта Кита Честертона.

В наличии имеются:

— Подозреваемый

— Священник, расследующий дело этого подозреваемого.

— Загадка, требующая решения.

Подозреваемый – это сам Честертон: знаменитый писатель, в жизни – большой оригинал, католический неофит. Священник в данном случае – не отец Браун, литературный образ духовной персоны, а по совместительству – детектива-любителя, созданный самим Честертоном. Священник – это Кэнон Джон Удрис. Именно ему было поручено рассмотреть вопрос, существуют ли основания для инициации канонизационного процесса в отношении Честертона. А «загадка» проста и, в конечном счете, только одна: присущи ли Честертону черты святого?

Парадокс заключается в том, что Честертон, который жил и любил жизнь точно так же, как это делали его друзья-язычники, теперь, возможно, станет фигурой почитаемой, причем фигурой из совсем другого мира. Получается, что этот мир отнюдь не потерян для представителя английской творческой элиты. Тот факт, что дело Честертона – человека, создавшего лучший в мире образ «клерикального детектива» – расследуется современным «отцом Брауном», безусловно, весьма обрадовало бы героя нашего очерка. Однако, как это и случается во всех настоящих детективах, сюжет рассказываемой истории становится всё более и более запутанным. Ранее, судя по газетным сообщениям, можно было предположить, что «дело в шляпе». Поскольку первый шаг уже сделан, «взят барьер», если уместно такое сравнение, то теперь движение к вознесению на алтарь Святой Матери Церкви знаменитого писателя пойдет без сучка и задоринки. Но не всё так просто.

Тут мы вспомним, что Честертон был журналистом. Да, он был первоклассным писателем-романистом, мастером короткого рассказа, драматургом, поэтом и композитором, не говоря уже о том, что он был философом и богословом. Но начинал-то он как журналист и оставался журналистом до конца жизни. Поэтому для тех, кто привык иметь дело с фактами, возможно станет понятным, что, по иронии судьбы, именно журналисты были бы не прочь дождаться быстрой канонизации Честертона, без надлежащего в этих случаях процесса. Между тем, по словам единственного человека в Англии, который по-настоящему в курсе дела, а мы здесь имеем в виду преподобного Кэнона Удриса, никакой процесс пока еще не инициирован. Он и не будет инициирован, пока отец Кэнон всё не изучит, не сформулирует свои выводы письменно, и не придет затем с докладом к епископу Нортгемптонскому.

Именно епархия Нортгемптона удостоилась чести провести исследование касающееся возможной святости Честертона, поскольку именно на ее территории его в последний раз видели живым: писатель умер в Биконсфилде. Эта католическая епархия – одна из самых малых и малоизвестных в Англии, однако много кто обратит в ее сторону свой взор в конце июля, когда интересующая нас загадка чуть-чуть продвинется к своему разрешению. Но ничего еще не предрешено. Как и в лучших детективных историях, нас до конца будут терзать сомнения. Притом, что преподобный Кэнон Удрис и поручивший ему это дело епископ не смогут огласить свои выводы, наконец открывающие тайну, в присутствии самого подозреваемого и в обстановке респектабельного английского поместья, как это бывало в рассказах Честертона. Увы! Но это не так и важно. Главное, что заявка прозвучала и вызвала большущий интерес по обе стороны Атлантики, да и далеко за ее пределами.

Как раз Честертону принадлежит очень меткое высказывание о святости: «Парадокс истории: каждое новое поколение обращается именно к тем святым, которые радикальнее всего противостоят ему». Достаточно только взглянуть на заголовки некоторых публицистических произведений нашего автора, чтобы понять, сколь много наших нынешних бед он предвидел, когда эти беды еще только намечались и были еще «в зародыше», и как решительно он противостоял всем их «мудростям»:

«Развод против демократии» (1916)

«Евгеника и прочие бесы» (1922)

«Суеверия скептика» (1925)

«Очерк здравомыслия» (1926)

«Католическая Церковь и конверсия» (1926)

«Социальная реформа против контроля над рождаемостью» (1927)

Несомненно, что Честертон противоречит нашей эпохе в еще большей степени, чем он противоречил своей. Вот еще один его афоризм на тему святых и святости: «Святой – это лекарство, он исцеляет, ибо он – противоядие. Вот почему святой часто становится мучеником: противоядие мучительно как яд». Нашим болезням противостоит единственное «противоядие» Честертона – его смех, и еще напоминание о том, что святой – самый здоровый человек среди нас, что святость – это и есть тотальное здравомыслие, здравомыслие во всех смыслах: «Единственное, что отличает святого от обычных людей – это как раз то, что святой готов стать самым рядовым. Притом слово “рядовой” нужно понимать в его исконном, благородном значении, связанным со словом “ряд”».

Парадоксально, конечно, что Честертон – при жизни весьма рассеянный и хаотичный человек, «прославившийся» тем, что однажды забыл как перейти с одной стороны Флит-стрит на другую, –  призван стать нашим проводником в век нравственного хаоса и нашим маяком, указующим путь в более упорядоченный мир. Но не случайно же он исповедовал именно такое, а не другое учение о святости: «Смех имеет нечто общее с древними ветрами веры и вдохновения: он размораживает гордость и высвобождает тайну. И этим заставляет человека забыть о себе в присутствии чего-то большего, чем он сам».

И я, и, разумеется, не я один, буду с нетерпением ожидать в конце следующего месяца известий из Нортгемптона с улыбкой на устах.

Перевод «Сибирской католической газеты»