Католики редактируют «Отче наш»? Но почему мы не замечаем действительно важное?
«Реакция в нашей среде на эту, в общем-то, пустую, новость показательна — и, боюсь, не слишком утешительна. Горделивое упоение своей исключительной чистотой и праведностью, которое радостно расцветает при виде (реальной или предполагаемой) неправильности соседа — это, конечно, очень легко возникающее религиозное настроение, хорошо известное еще в библейские времена. И там же — в Библии — оно осуждено. Второе, что бросается в глаза — у нас, увы, не представляют себе, что происходит на католическом (и протестантском) Западе». Сергей Худиев о новой редакции молитвы “Отче наш” для католиков — и православном отклике на эту новость.
По новостным лентам бегает сообщение, что «Папа Римский изменил молитву “Отче Наш”». Конечно, первая реакция на заголовок, появившаяся в наших сетях – «а не много ли на себя берет Римский Епископ, переписывая молитву, которую ученикам дал лично Господь Иисус?» Но если прочитать дальше заголовка, становится понятно, о чем идет речь. Всего-навсего о новой редакции Миссала (богослужебной книги) на итальянском языке. После Второго Ватиканского собора богослужения в Римско-Католической Церкви совершаются, как правило, на родных языках паствы, по специально для этой цели переведенным богослужебным книгам. Поскольку любой живой язык неизбежно находится в движении, время от времени эти переводы пересматриваются на предмет их точности и понятности. Конечно, при этом возникают проблемы, знакомые по переводу библейских текстов. Как переводить – точно или понятно? Прозой или сохраняя ритмическую структуру оригинала? Воспроизводя идиомы исходного текста или заменяя их аналогичными в языке перевода? Иногда формально точный подстрочник будет почти наверняка неправильно понят современным слушателем или читателем.
Но, когда переводят Библию, можно оставить подстрочные примечания; есть разные переводы – какие-то ориентируются на точность, какие-то – на понятность. В случае с богослужебными текстами примечания невозможны, потому что паства воспринимает текст на слух, и нужен какой-то один унифицированный вариант. По-итальянски я знаю только «La vita e bella» и, кажется, «l’amoroso», что, пожалуй, недостаточно для того, чтобы оценивать работу ватиканских переводчиков над итальянским Миссалом. Но в самой по себе идее переводить текст не подстрочником, а по смыслу – в данном случае, вполне согласному с библейским и святоотеческим контекстом – трудно найти что-то шокирующее или необычное. На мой взгляд, это вообще пустой инфоповод, подхваченный журналистами, которые хватаются за любую возможность выдать кричащий заголовок. Но реакция в нашей среде на эту, в общем-то, пустую, новость показательна – и, боюсь, не слишком утешительна. Она сильно напоминает то, что я иногда вижу (далеко не у всех) старообрядцев: «Смотрите, какие у никониян опять душепагубные новшества! Не то что мы – в старине тверды, предания храним!». Горделивое упоение своей исключительной чистотой и праведностью, которое радостно расцветает при виде (реальной или предполагаемой) неправильности соседа – это, конечно, очень легко возникающее религиозное настроение, хорошо известное еще в библейские времена. И там же – в Библии – оно осуждено.
Второе, что бросается в глаза – у нас, увы, не представляют себе, что происходит на католическом (и протестантском) Западе. Там разворачивается – на гражданском и религиозном уровне – напряженная борьба между здравым смыслом и воинствующей либеральной идеологией, продвигающей вещи, которые еще недавно признавались дикими и преступными – усилия по «перемене пола» у детей начиная с 3-лет, 11-летних танцоров в гей-клубах, аборты до инфантицида включительно, и прочее тяжкое и разрушительное безумие. Эта борьба особенно заметна на примере США – в некоторых штатах принимаются законы, которые снимают всякие ограничения с абортов – например, в Нью-Йорке и Иллинойсе, и, фактически, легализуют инфантицид, дозволяя оставлять на смерть младенца если он все-таки выжил при позднем аборте. В других штатах той же страны, напротив, аборты существенно ограничиваются или даже запрещаются – как в Алабаме. Некоторые корпорации отказываются работать в штатах, принимающих законы, ограничивающие аборты – подвергая, таким образом, экономическим санкциям своих же сограждан по идеологическим мотивам. Иногда американские комментаторы говорят о «холодной гражданской войне», и, хотя это можно счесть преувеличением, напряженность между двумя сторонами Америки (и Запада в целом), – «Вавилоном Великим» и «Городом на Холме» является очень острой.
В этих условиях христиане подвергаются страшному давлению – причем, в отличие, от, скажем, советских гонений, от них не требуют вслух отречься от имени Христова. Напротив, им предлагают «правильное», политически корректное «христианство» которое «венчает» однополые пары, благословляет «перемену пола» и «освящает» абортарии. Конечно, рано говорить о том, «никому нельзя … ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание» (Откр 13,17), но уже сейчас люди, приверженные христианству – а не этой жуткой подделке – в определенных средах сталкиваются с серьезными проблемами в карьере или ведении бизнеса. Среди западных христиан – католиков и протестантов – есть перебежчики, есть те, кто пытается тихо отсидеться. Но есть и те, кто смело возвышает голос за истину. Например, совсем недавно пришла новость, что католический епископ Иллинойса Томас Джон Папроки отлучил от Причастия законодателей, проголосовавших за недавно принятый про-абортный закон, причем обличив некоторых из них по именам. Канонически это само собой разумеется – невозможно быть христианином и поддерживать столь грубое и вопиющее попрание заповеди «не убий» – но вот политически это требует большого мужества, которое находится далеко не у всех. И нашлось бы у нас? Мы не знаем; сочетание социального остракизма, экономического давления и доброго слова обычно работает очень эффективно.
Нам стоит видеть в тех верных католиках, которые среди Вавилона Великого твердо держатся христианской истины относительно брака и ценности человеческой жизни, наших доблестных братьев и соратников. А кидать всякие мелкие камешки в их огород – едва ли достойный образ действий среди этой страшной битвы, которая уже докатывается и до нас.
Источник: Православие и мир
