Грехопадение
Великий Пост – это время особенного испытания совести, покаяния в грехах. Первое на земле грехопадение совершили наши прародители Адам и Ева. Тот грех был назван в церковной традиции «первородным». Он же является словно бы «прообразом» и «моделью» всякого греха, совершаемого людьми, в том числе и наших с вами грехов. Мы предлагаем Вам, дорогой читатель, задуматься о сущности греха, и посвящаем этой теме статью в нашей новой рубрике «Повод задуматься». Ведь для того, чтобы победить болезнь, её нужно предварительно изучить, понять её происхождение, причины, симптомы и возможные последствия…
История грехопадения первой пары людей описана в 3-ей главе Книги Бытия и продолжает собой второй рассказ о сотворении мира (Быт 2,4-25). Достаточно простой, почти сказочный сюжет призван объяснить появление в мире зла. На первый взгляд может показаться, что перед нами – один из древних мифов, не имеющих ничего общего с реальностью. Но это только на первый взгляд. За внешней простотой скрыта глубокая мудрость… И чтобы в этом убедиться, следует лишь немного поразмышлять над незамысловатой историей, проникнуть в смысл использованных автором аллегорий и символов. Мы, со своей стороны, попытаемся вам в этом помочь.
Кроме того, спешим предвосхитить недоуменный вопрос, который нам не раз приходилось слышать от многих людей. Если согласиться с тем, что в жизни первой пары людей в действительности произошло нечто подобное, то какое отношение это может иметь ко мне? Какое отношение проступок Адама и Евы, живших в незапамятные времена, имеет к моим проблемам и тому злу, которое – не по моей вине – меня окружает?
Здесь необходимо принять во внимание следующее обстоятельство. В еврейском языке, на котором в оригинале был написан Ветхий Завет, слово Адам означает просто «человек». «Адам» первых глав Книги Бытия – это одновременно и имя собственное, принадлежащее некому первому человеку, и определение человека как такового. При более глубоком прочтении 3-ей главы Бытия оказывается, что это не только история, происшедшая с конкретным индивидом на заре существования человечества, но и история, происходящая с людьми во все времена, включая и нас с вами. Текст о грехопадении – не только повествование о древнем Адаме, в равной мере он – и о нас!
Бог не только объясняет происхождение зла вообще, но и прямо обращается к каждому из нас. Каждый из нас может побывать в «шкуре Адама» или, в отличие от Адама, избрать лучший путь. Для каждого из нас открыта и дверь к примирению с Богом, которая, в конце концов, приоткрылась перед Адамом.
Рассказ, раскрывающий механизм грехопадения человека (человека как такового!), включает несколько связанных друг с другом сюжетов и ключевых символов. Теперь мы рассмотрим их подробнее.
Древо познания добра и зла
Упоминание об этом древе появляется уже в рассказе о сотворении. «И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь»
(Быт 2,9.16-17).
В прежние времена и в наши дни выдвигалось много предположений относительно того, что же на самом деле могло означать это таинственное дерево. Представляется, что – в самом общем смысле – это аллегория ограничений, предложенных Богом человеку для его же блага.
Преступить ограничения – значит встать на путь самоуничтожения – смертью умрешь. Умрешь
не потому, что так хочет Бог, но потому, что так устроен сотворенный Им мир, так устроен сам человек.
Есть здесь и еще один, может быть, даже более важный аспект. Воспринимая предупреждение об опасности, исходящее от Бога, не как доброжелательный совет, а как произвольно наложенный запрет, мешающий моей самореализации, я изменяю и свое представление о Боге.
Из Друга, Помощника и любящего Отца Он превращается в Деспота
и Врага моей свободы. Бог и человеческая свобода, человеческое счастье оказываются несовместимыми понятиями! Таким образом речь идет о фундаментальном искажении образа Бога, вследствие чего становятся невозможными и подлинные отношения человека с Создателем, те отношения, которые замыслил и которых хочет Сам Господь.
И здесь перед человеком снова открываются две возможности. Либо все-таки принять предложенные Богом требования, но бездумно, преступив через свое «я» и отказавшись от своей свободы. И тогда человек оказывается перед Богом в положении раба, покорного своевольному и жестокому господину. Либо до конца настаивать на своем праве быть свободным вопреки Богу и игнорируя Его. Этим путем шли люди с атеистическим складом мышления. В библейском рассказе о грехопадении намечены обе эти возможности, и обе они отчасти реализовались в опыте Адама и Евы.
Иногда кажется, что если бы Бог не наложил на человека никаких ограничений, а, скажем, встроил в саму человеческую природу механизм, исключающий возможность зла, всё было бы гораздо проще. На самом же деле, ограничения – это не только предупреждение об опасности, но, что не менее важно, – приглашение к свободе. Поставленное условие предлагает возможность выбора, а выбор – это один из признаков свободы. Господь изначально дает человеку не только возможность делать добро, не задумываясь над этим, но и предоставляет свободу сделать зло через неприятие Его благой воли. Без возможности выбора зла свобода человека не может быть полной и, тем более, ответственной. Подлинная свобода подразумевает выбор, и если его нет, то нет и свободы. Всякий же выбор предполагает определенную ответственность.
Господь постоянно предлагает человеку воспользоваться дарованной ему свободой и принять соответствующее решение. Даже ошибочный выбор, в конечном счете, может иметь благие последствия. Так всегда существует надежда на то, что после нескольких просчетов человек, наконец, выберет правильно, причем по доброй воле. Творческий замысел Бога изначально предполагал создание подлинно свободных существ. Однако им необходимо было научиться пользоваться своей свободой.
Сущность Божия замысла о человеке может быть понята и по контрасту. Всем нам известна модель тоталитарного государства. Случается сталкиваться с тоталитаризмом и на более близком нам уровне: в семье, в рабочем коллективе. В тоталитарном обществе отношения строятся по одному и тому же принципу. Право думать и решать принадлежит лишь одному человеку (им может быть «гениальный» глава партии и правительства, глава семьи, директор предприятия). Всем остальным думать и решать не положено. Их задача – проявлять полное послушание и неукоснительно следовать указаниям вождя.
Так вот, Бог, открывшийся в Библии, предусмотрел нечто, прямо противоположное тоталитарному устройству. По этой-то причине Он не заложил в человеческую природу «механизм безопасности», а терпеливо взывал (и взывает!) к человеческой свободе. По той же причине Он с глубоким огорчением взирал на поступок Адама и Евы, но в то же время не вмешался, позволил первой чете (как позволяет и нам!) последовать избранным ими путем. Господь знал, что этот путь приведет ко многим страданиям. Он готов был Сам разделить их с человеком, но просто отменять их не собирался, ведь необходимость нести на себе все последствия сделанного шага – это тоже неотъемлемая черта настоящей свободы!
Змей
Но почему же все-таки человек решился преступить предложенные Богом ограничения? Почему его свободный выбор оказался неправильным?
В этой связи Библия говорит об искушении, соблазне. Источником его представлен змей, который «был хитрее всех зверей полевых». Нет ничего удивительного, что, говоря о соблазне, библейский автор выбрал именно этот символ. У очень многих народов змея ассоциировалась со злом, хитростью и коварством. Змей, соблазнивший Еву, в позднейшей иудейской и христианской традиции был отождествлен с сатаной или дьяволом – духовным существом, ангелом, взбунтовавшимся против Бога и вознамерившимся погубить Божье творение.
Многие наши современники склонны относиться к упоминаниям о сатане, дьяволе с недоверием, считая их данью мифологическим представлениям прошлого. В библейском рассказе змей может быть и олицетворением внутреннего голоса, звучащего в человеческом сердце и побуждающего «расслабиться» и не взирать на запреты. С таким вот «внутренним чертенком», подбрасывающим нам дурные мысли и подталкивающим при каждом удобном случае к неблаговидным поступкам, наверняка, сталкивался каждый из нас. И все-таки, нам не следует отказываться от идеи, присущей всей христианской традиции. Зло, действующее в этом мире, не имеет ничего общего с Богом, однако уходит своими корнями в иной план бытия – более высокий, чем индивидуально-человеческий. Господь, безусловно, сильнее зла и его олицетворения – сатаны, но человеку, при определенных условиях оно может угрожать порабощением.
В данном же случае для нас важнее не то, кем является змей, а то, что именно он делает. Искуситель старается исказить и преувеличить требования Бога: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» Дьявол начинает с провокации. Уж не является ли Бог бессовестным деспотом, решившим поиздеваться над человеком, запрещая ему всё на свете?
Ева пока еще сопротивляется коварству змея, поправляет его. Она не хочет представлять Бога жестоким тираном: «плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». Однако ответ Евы не точен, ведь Бог не запрещал прикасаться к плодам. Он лишь предупреждал об опасности, связанной с их вкушением. С одной стороны, Ева сужает границы человеческой свободы, а с другой – усиливает тяжесть Божия запрета, сосредоточиваясь лишь на его негативной стороне.
В сущности, змей достиг своей первой цели. Между Евой и Богом пролегла трещина, которая начала стремительно расширяться. У змея одно желание: уничтожить образ Бога как любящего Отца, и подставить вместо него другой – образ диктатора, озабоченного сохранением своего единовластия. Как только человек усомнится в любви Бога, змей может праздновать победу, ибо всё остальное для него – дело техники.
Итак, сомнение закралось в душу Евы. Несет ли она за это ответственность? Семена сомнения посеял змей, однако выбор сделала сама Ева. Согласно традиционному христианскому учению, сатана решил погубить человека из зависти. Но человека нельзя погубить до тех пор, пока он вместе с Богом.
В этой связи вспоминается древнегреческий миф о титане Антее, сыне богини земли Геи. Земля давала ему силы, и пока он стоял на земле, никто не мог победить его. Находчивый Геракл нашел возможность оторвать Антея от земли, а потому одержал победу. Не то ли самое проделал (и проделывает!) с человеком змей? Он начал с того, что оторвал человека от Господа. А без Бога человек, как вскоре выяснилось, не может устоять не только перед дьяволом, но даже перед самим собой. Поскольку люди созданы по образу и подобию Божию, разрушение или искажение образа Бога неуклонно ведет и к разрушению образа человека, к его деградации и гибели.
Добившись первых успехов, змей продолжил свою игру. Теперь он атаковал сразу в двух направлениях, во-первых, представляя запретный плод максимально-желанным и, во-вторых, взывая к человеческому стремлению «быть как Бог».
Хорошо для пищи и вожделенно…
Если первая фраза, произнесенная змеем, гениальна по своему лукавству, то его последующие слова заключают в себе обыкновенную ложь. Бог говорит: «Не ешь…, ибо смертию умрешь». А змей: «Нет, не умрете…» Семена подозрения, посеянного в сердце Евы, приносят плоды. «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно…» Так, под влиянием искусителя, формируется убеждение, что запретное древо и есть самое важное для человека.
Отныне для Евы существует только это единственное дерево, как если бы в раю не было других деревьев, плоды с которых можно есть. Пробудив в Еве вожделение, змей даже не предложил ей вкусить плод, она сделала это сама! Богодухновенный автор лаконично, но психологически точно, описывает пробуждение похоти, которая потом реализуется в поступке. Сначала пробуждается похоть чувственная («ибо плод вкусен и хорош для еды»), затем эстетическое наслаждение («дерево роскошно и приятно для глаз»), и, наконец, духовное обольщение (желание «стать как боги»).
Разве это написано только о первой паре людей? Разве трудно узнать в Еве самого себя? Сколько же вокруг нас этих «запретных деревьев», хороших для пищи и приятных для глаз. Погоня за качеством жизни, алкоголь, наркотики, беспорядочная сексуальная жизнь… Встав на этот путь, люди не помышляют о Боге, отбрасывают предостережения религии, как устаревшие, бессмысленные и бесполезные. На первых порах «запретные деревья» сулят наслаждение, создают иллюзию полноты жизни. Но что в конце? Различные формы зависимости, саморазрушение, внутренние и внешние конфликты, ощущение пустоты, смерть…
Притом Библия не ограничивается описанием одного только чувственного обольщения. За ним стоит куда более тонкое духовное искушение, стремление «быть как бог». В конечном счете, именно оно оказывается и целью, и результатом вкушения плода. О нем мы теперь поговорим подробнее.
Будем как боги?
«Знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло», — говорит искуситель Еве. Что же это за желание «быть как боги»? Может быть, грех заключается именно в нем?
Но разве Бог сотворил человека не «по образу и подобию Своему»? Разве человек изначально не призван быть как Бог? Разве люди – не дети Божии, с которыми любящий Отец готов поделиться всем, что имеет Сам?
Призвание человека «стать как Бог» вполне открылось в христианскую эпоху. В трудах Отцов Церкви мы встречаем утверждение: «Бог стал человеком, чтобы люди стали богами». В связи с этим в Восточной Церкви активно развивалось учение об обожении
человека, о его приобщении к Божественной природе.
Итак, само по себе желание обожиться не было предосудительным, более того, для человека оно было вполне естественным. Однако он ошибся в выборе пути, ведущем к желанной цели. Неслучайно в еврейском языке слово «грех» (хатах) буквально означает «промах», «выстрел мимо цели».
Что это такое – быть Богом? Наверное, прежде всего, быть свободным. Самому определять свою судьбу и реализовывать свои творческие замыслы. Не подвергаться насилию извне. Не терпеть страдания и не впадать в небытие смерти. Господь предоставил всё это человеку, но тот захотел приобрести всё сам – независимо от Бога, вопреки Ему.
Человек захотел сотворить свою шкалу ценностей («познание добра и зла»). Отныне он решил считать добром то, что ему в данный момент кажется приятным, а злом – то, что в данном случае кажется неприемлемым. Между тем, сотворенный Богом мир, как и само человеческое естество, уже содержали в себе закон добра, изначально вложенный Господом. Можно ли было его игнорировать? Не значило ли это совершить нечто глубоко неправильное, противоестественное?
Что же познал человек в итоге? Свободу? Нет. Ведь Бог и так сотворил его свободным. Не свободу познал человек, а самоволие. Позднее философы выразили ту же дилемму в понятиях «свободы для…» и «свободы от…». Свобода, избранная Евой, – это свобода от Бога, Его истины, благости и мудрости.
Познавая сотворенный Богом мир и свою, сотворенную Господом природу, можно продолжать Божие дело творения. А можно, отвергая все и всяческие ограничения, выдвигать свои собственные проекты, которые обязательно приведут к самоуничтожению, потому что они – противоестественны.
Для того, чтобы «быть, как Бог», мало быть свободным от принуждения и сильным. Нужно еще и поступать как Бог: контролировать и обуздывать свои низшие инстинкты, любить и понимать других людей и окружающую природу, бескорыстно служить им, не только брать, но и отдавать – отдавать свою нежность, знания и способности. Кто ведет себя иначе, тот самоутверждается, утопает в пороках, господствует над окружением, подавляет его, но при этом никогда не будет «как Бог», хотя бы и был весьма могущественным. Отвергая Бога, не желая считаться с Ним, думать о Нем, познавать и творить Его волю, усыпляя свой разум и совесть, мы заглушаем голос Божий в своей душе и повторяем грех Евы.
За что же несет ответственность Ева? Нет, не за само искушение, ведь недоуменные вопросы, запретные желания – это еще не грех. Вся беда в том, что Ева больше поверила искусителю, чем любящему ее Отцу. Забыв свой прежний опыт общения с Богом, Его трогательную заботу, Его отношение к творению, поверив, что они с Адамом – всего лишь игрушки в Его руках, она предалась размышлениям о возможности неповиновения воле Творца. А за мыслью последовало дело: «и взяла плодов его и ела». Вот он, грех – в сделанном выборе отныне строить свою жизнь, исключив из нее Бога.
Человек по природе своей – существо социальное, а потому следующим желанием Евы было разделить свой выбор, свою ситуацию с мужем. Она не захотела оставаться одинокой в опасном деле. Ей захотелось, чтобы и муж сделал то же. В результате пали оба. «И дала также мужу своему, и он ел». Что же произошло дальше? «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги…» Глаза у Адама и Евы и в самом деле открылись. Однако они не стали богами, а увидели нечто прямо противоположное тому, что желали. Они увидели свою вопиющую наготу. Сознание наготы и стало тем вожделенным знанием, ради которого был съеден плод.
Смоковные листья
Человек, отныне решивший строить жизнь «из себя» и без Бога, тут же обнаружил ужасную истину. Он сам – такой, какой он есть, – совсем не похож на бога, которым так хотел стать. Я-то жаждал быть богоподобным, а на самом деле – такой маленький, трусливый, ничтожный… Отсюда – жгучее чувство стыда, вызванное разительным несоответствием желаемого и действительного. Другая сторона того же чувства – страх. А что, если другие увидят, что я – вовсе никакой не бог? А что, если они захотят быть «всемогущими богами» за мой счет?
Стыд и страх заключены в емком библейском понятии наготы. Появляется настоятельная потребность в одежде, способной прикрыть стыд и защитить от чужого, несущего опасность взгляда. «И сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания».
В сущности, речь идет о строительстве убежища, в которое можно спрятать свой подлинный облик, укрыться от осуждающего взора других людей… и Бога! В дальнейшем люди будут строить себе многочисленные убежища. Мы строим их и по сей день, а опоясания Адама и Евы были первой, еще примитивной, формой такого «убежища».
И вновь оказывается, что рассказ об Адаме и Еве – это рассказ о нас. Разве только у Адама и Евы возникает желание одеться, то есть спрятаться, закрыться, замаскироваться, чтобы никто, и тем более Бог, не увидел их обезображенную душу? Разве все мы, в той или иной мере, не пытаемся казаться иными, чем мы есть на самом деле, лучшими, чем мы есть в действительности? Мы постоянно примеряем различные маски. На работе мы одни, дома – другие, с друзьями – третьи, но всегда – не вполне настоящие. Мы неизменно стараемся что-то скрыть, и даже перед Богом зачастую пытаемся предстать другими. Мы и сами себя боимся увидеть «нагими». Как же нам неприятна наша «нагота»! Вот здесь-то нам и становится нужна красивая одежда.
Одежда – это своего рода оболочка или упаковка. Ею мы отделяемся, выделяемся и защищаемся. Благодаря одежде, мы можем обмануть других, показаться иными, чем это есть на деле. Мы принаряжаемся, чтобы лучше выглядеть в своих собственных глазах и глазах окружающих. Иногда выражение «обнажиться» означает провалиться в той роли, которую ты играешь в обществе (ср. пословицу: «а король-то голый!»). Нас успокаивает мысль, что другим мы кажемся привлекательными. Создать важный вид – вот что значит для нас принарядиться.
С другой стороны, на языке Библии «нагота» – это, прежде всего, позор. Это состояние незащищенности, нищеты, растерянности перед лицом опасного присутствия. Это страх перед физическим и духовным насилием. Вот и Адам с Евой, отдалившись от Бога, стали беззащитны и ничтожны. Они стремятся прикрыть обнаруженное уродство и немощь. А как ведем себя мы? Не случается ли, что мы относительно спокойно переживаем свои неблаговидные поступки, если о них никто не знает? Но как только о них узнают другие люди, всё превращается в трагедию. Если твое ничтожество известно только тебе, ты еще можешь обманывать других, выдавая себя за «бога». Но как быть с настоящим Богом? Можно ли обмануть Его?
В. Дегтярев
О. Овчинникова
