«Традиция обязана развиваться»

СКГ Июнь 15, 2012

Как мы уже сообщали, 7 июня 2012 г. в Епархиальном центре им. епископа-исповедника Александра Хиры в Новосибирске была освящена часовня. В редакции «СКГ» побывали художники, преподаватели Новосибирской государственной архитектурно-художественной академии Евгений и Марина Назимко. Евгений Геннадьевич был автором проекта внутреннего оформления часовни, а Марина Булатовна исполнила роспись ее стены («Крестный путь»).

Рассказывает Евгений Геннадьевич Назимко:

Стиль росписи был определен присутствием на противоположной стене фотофрески, репродуцировавшей станковую живопись итальянского художника Дуччо ди Буонисенья (ок. 1255 – 1319 гг.) «Дорога в Эммаус», являющуюся составной частью большой двусторонней алтарной композиции «Маэста». Дуччо принадлежит к числу творцов раннего итальянского Возрождения, в чьих работах сочетаются устойчивые черты традиции с элементами нового. Он стремился обновить художественный язык своего времени, выйдя за пределы традиционной византийской живописи, которая доминировала тогда в итальянском искусстве. Это произведение явилось смелым шагом на пути к большей реалистичности. Стилистические открытия Дуччо, в исторической перспективе, привели к ренессансным достижениям.
Мы полагаем, что традиция в искусстве не должна омертвляться в виде классического наследия, но должна проникать в современную жизнь, развиваться и стремиться в будущее, укрепляя связь времен. Роспись часовни – состоявшаяся попытка восприятия и развития традиции. Традиционность данной работы обусловлена обращением к классическому европейскому художественному наследию. Новшеством является оригинальная авторская композиция: впервые в монументальной живописи события Крестного пути, разделенные во времени, показаны в едином живописном пространстве. В композицию вводится вектор времени и она становится подчеркнуто повествовательной, сближаясь с литературой и кинематографом. В росписи демонстрируется использование библейской истории как сценария, по которому выполнена раскадровка действия. Разработка условного, но стилистически единого пространства, усиливает связь между эпизодами и вводит в композицию собственно сам Крестный путь, которым зритель может пройти от осуждения Христа до Его погребения, воссоздавая в памяти основные моменты страданий Спасителя. С целью визуализации движения времени в роспись введено движение солнца, которое передано через изменение освещения городских построек. В сцене первого стояния поток света показан слева, а к четвертому стоянию солнце переходит в правую часть небосвода.
Необходимо оговориться, что в истории европейского искусства известны произведения, где использовался подобный композиционный прием (например, «Доска со сценами Страстей Христовых» Ханса Мемлинга), но всё это были не монументальные росписи, а станковые произведения, небольшого размера и миниатюрного характера, и они включали в свою композицию сцены, не входящие в Крестный путь, в то время как сцены Крестного пути были представлены неполно с точки зрения современной иконографической традиции.
При создании росписи мы стремились построить композицию, имеющую несколько уровней восприятия:

1. Первый уровень буквального восприятия – трагическая история о жизни и смерти.
2. Второй уровень символического восприятия – свидетельство смирения и стойкости перед испытаниями земной жизни.
3. Третий уровень философского восприятия – определение места Бога и человека в этом мире.
4. Четвертый уровень мистического восприятия – он выражен в колорите и характере некоторых элементов композиции. Ключевыми для нас были фразы «Бог есть любовь» и «Будьте как дети, и вам даровано будет Царство Небесное».
Наивность и некоторая детскость стиля художников раннего Возрождения, элементы которого были использованы в данной композиции, должны были по нашему замыслу придать нужную суггестивность всему живописному произведению.

Марина Булатовна работала над росписью в течение полугода. Параллельно ею были сделаны и получили одобрение эскизы витражей и запрестольного креста. Художником-исполнителем витражей в материале стала Людмила Федюшина.
Запрестольный крест мы делали по эскизам произведений еще одного художника эпохи раннего Возрождения – Чимабуэ. По словам Вазари, современники часто путали его с Дуччо. Но в дошедшем до нас наследии Дуччо изображений распятия нет, а вот у Чимабуэ есть, и эти образцы вполне вписываются в избранную нами стилистику. Однако крест в часовне не является копией конкретного оригинала. Это – список или «свободное подражание» нескольким работам Чимабуэ, а по сути – самостоятельное произведение.

Проект алтаря делал я сам. Были большие проблемы с хорошими резчиками и столярами. Хотя в Новосибирске есть множество фирм, как оказалось, исполнителей нестандартного заказа найти очень сложно. И всё-таки мы нашли нужного мастера. Качество резьбы на алтаре – очень хорошее. Я полагаю, что вся работа выполнена на очень высоком уровне.

Еще один наш проект был связан со скульптурой Богоматери. Мне приходилось раньше видеть подобные фигуры. В детстве я регулярно отдыхал летом в деревне у бабушки. Деревня называлась Тенгиза, что в Кыштовском районе. В той деревне жили католики, а мой дедушка был там директором начальной школы. Вот так получилось, что я вырос среди ребятишек из католических семей. Их предки когда-то приехали к нам в Сибирь из «польских» губерний Российской империи и Западной Белоруссии в ходе столыпинской реформы. На краю села было кладбище, а на кладбище – много подобных фигур, привезенных переселенцами со своей далекой родины, чтобы как-то освятить новое место своего жительства. Даже в те времена эти фигуры уже считались «древними». Когда при советской власти стали закрываться церкви, храмовая утварь уничтожалась, а вот фигуры, стоящие на кладбище, уцелели.
Я датирую скульптуру Богородицы, которая теперь нашла свое место в часовне, началом или серединой XIX века. Ведь она должна была быть достаточно «намоленной», чтобы ее привезли за столько тысяч километров в Сибирь! Дерево, изначально очень прочное, всё-таки пострадало от нашей сибирской непогоды. Мария Булатовна специальными инструментами вычистила грибок и остатки земли, обработала фигуру антисептиком, покрыла укрепляющим составом, а сверху – защитным слоем лака. Оказалось, что скульптура раньше была окрашена: когда были убраны наслоения грязи, кое-где обнаружились следы краски. Плащ был окрашен в синий цвет, а омофор – в красный. Красить фигуру заново мы, разумеется, не стали. Нашей целью было остановить ее разрушение, законсервировать ее в нынешнем состоянии.
Но скульптуру следовало стилистически увязать с уже имеющимся оформлением часовни, т.е. «привязать» ее к раннему Возрождению, концу XIII – началу XIV века. Это была странная и на первый взгляд неразрешимая задача. Потом мы пришли к выводу, что нужно сделать для скульптуры фон и роспись. Но цветная роспись отвлекала бы внимание от фигуры. Роспись должна была носить фоновый характер и при этом гармонировать с фигурой. В итоге мы сделали монохромную роспись, используя земляные краски, сочетающиеся с цветом скульптуры. На доске был изображен силуэт, как бы «тень» скульптуры, и при этом была воссоздана ее утраченная нижняя часть. Силуэтом были намечены полы одежды и сандалии Богородицы. Здесь скульптура как бы переходит в живопись.
В фоновую роспись вошли два сюжета: Рождество и погребение Иисуса. Между этими двумя крайними точками простирается земной путь Господа. Богородица в позе моления и с закрытыми глазами как бы размышляет об этом пути своего Сына.

Марина Булатовна Назимко:

Вся работа, начиная от росписи стены и кончая подготовкой скульптуры, которую мы поместили на ее место буквально за несколько дней до освящения часовни, была исключительно интересной. Нас вдохновляло внимательное отношение к нашей работе епископа Иосифа Верта и сестры Марии Штадлер. Они поддерживали наши новые идеи, и это придавало нам хороший тонус. Работа шла легко как раз благодаря такому отношению заказчиков. В тоже время епископ Иосиф и сестра Мария следили за ходом работы на всех ее стадиях, помогали нам советом, а иногда вносили поправки и изменения.

Евгений Геннадьевич Назимко:

Мы имеем большой опыт выполнения заказов в области христианской живописи, начиная от иконы и кончая возрожденческой классикой. Но практически никогда нам не приходилось иметь дело с таким отношением, какое отличало епископа Иосифа Верта. Обычно новые идеи заказчиком тормозятся: «пусть лучше будет как у всех…» А здесь позиция заказчика была прямо противоположной: сделать всё в русле традиции, но чуточку – «не так, как у всех». Это нас и воодушевляло. Мы уверены, что традиция должна быть живой, что она обязана развиваться…
Наше сотрудничество с Преображенской епархией будет продолжаться. В настоящее время мы работаем над проектом оформления трапезной.