Папская аудиенция по средам: Бенедикт XVI размышляет о личности св. Фомы Аквинского

2 июня, в ходе своей традиционной «общей аудиенции по средам», Папа Бенедикт XVI вернулся к циклу катехез о великих мыслителях христианского мира, прерванному на Пасхальный период. На этот раз в центре внимания понтифика оказалась фигура св. Фомы Аквинского, который, по словам Папы, и сегодня показывает нам пример того, как следует заниматься теологией. По частоте цитирования в Катехизисе Католической Церкви св. Фома занимает второе место после св. Августина. Еще со Средневековья за ним закрепилось прозвище «ангельского доктора». Таким образом современники воздавали должное возвышенности его мысли и чистоте жизни. Понтифик пересказал биографию св. Фомы.
Будущий католический святой родился в родовом замке Роккасекка близ Аквино (современная Сицилия) в 1224 или 1225 г. в богатой аристократической семье. Он посещал школу бенедиктинцев в аббатстве Монтекассино, затем учился в Неаполе, тогда – столице Королевства Сицилия. Именно здесь он познакомился с трудами греческого философа Аристотеля. Здесь же родилось его монашеское призвание. Фома вступил в Доминиканский орден и был направлен на учебу в Париж, где его наставником стал Альберт Великий. В Париже, а затем в Кельне он продолжал изучать труды Аристотеля, а также его арабских комментаторов. Его интересовали теория познания, достижения естественных наук, метафизика, этика. Фома, осуществляя синтез духовного созерцания Богооткровенных истин с рациональным философским мышлением, стремился доказать, что между христианской верой и наукой имеет место естественная гармония.

Бенедикт XVI подчеркнул, что ключевым событием в жизни св. Фомы был его контакт с идеями Аристотеля, которые лишь незадолго до того стали известны в Европе.
«В те времена, — сказал Папа, — латинская культура была глубоко заинтригована учением Аристотеля, которое на протяжении многих веков было ей неизвестно. Наследие Аристотеля отличалось богатством знания и интуиции, его наблюдения казались меткими и убедительными, они могли дать целостное видение мира. Между тем, всё это было выработано до Христа и без Христа, опираясь лишь на силы одного разума, и казалось разуму самоочевидным. Это обстоятельство по-настоящему восхищало молодого Фому.
Итак, произошла встреча двух культур: дохристианской, радикально рациональной аристотелевской культурой с классической христианской культурой. И в этом контексте Фома исполнил задачу фундаментальной важности, значимую для истории философии и богословия, да и для истории культуры. Он вник в учение Аристотеля и его толкователей со всей тщательностью, используя самые лучшие переводы оригинальных греческих текстов. Не доверяя более арабским комментаторам, он сам написал комментарии к большинству книг Аристотеля, тщательно отделяя достоверное от сомнительного, а кое-что подвергая решительному опровержению. Он отметил тот факт, что философия Аристотеля по многим статьям согласна с данными христианского Откровения, а потому счел возможным использовать ее выводы в своих теологических изысканиях. В итоге, Фома пришел к выводу, что между верой и разумом имеет место естественная гармония. В этом-то и состоит его величайшая заслуга. В эпоху конфликта двух культур, когда, казалось бы, вера должна капитулировать перед разумом, Фома доказал, что на самом деле вера и разум – “в одной упряжке”. То, что в разуме казалось несовместимым с верой, на самом деле не было разумным; а то, что вере казалось несовместимым с разумом, на самом деле не было истинной верой. Так возник новый синтез, которым определялась культура нескольких последующих столетий».

Как отметил Бенедикт XVI, св. Фома «был чрезвычайно одарен интеллектуально». «Его литературное творчество, продолжавшееся вплоть до самой смерти, поражает своими масштабами. Это и комментарии к Священному Писанию – ибо тогда профессор богословия был, прежде всего, толкователем Писания. Это и комментарии к отдельным произведениям Аристотеля. Это и систематические исследования, среди которых выделяется “Сумма теологии”. Это и трактаты и философские эссе по конкретным вопросам».
Перу св. Фомы приписывали также литургические тексты на праздник Божия Тела. «У св. Фомы была тонко чувствующая евхаристическая душа, — продолжил Папа, — а потому очень красивые гимны, которые воспевает Церковь, празднуя тайну реального присутствия Тела и Крови Господних в Евхаристии, были приписаны его вере и его богословской мудрости».

Бенедикт XVI вспомнил и о глубоких дружеских отношениях, связывавших св. Фому с его учителем Альбертом Великим, ради которого он покинул Париж, и с одним из своих секретарей, Реджинальдом из Пиперно. «Отличительной чертой святых является их умение ценить дружбу, — подчеркнул Папа, — ведь дружба – это одно из благороднейших чувств человеческого сердца, в ней есть нечто божественное».
Как отметил далее Папа, св. Фома был не только выдающимся ученым, но и практическим проповедником, причем весьма успешным. «Умение теолога разговаривать с верующими простым, понятным, образным языком – это великая благодать, — сказал Бенедикт XVI. — А с другой стороны, чтение проповедей полезно теологам, поскольку научает их здоровому пастырскому реализму и дает новый стимул их исследованиям».

Не обошел понтифик вниманием и мистический опыт св. Фомы. «Последние месяцы его земной жизни были окутаны специфической, я бы сказал таинственной атмосферой. В декабре 1273 г. он вызвал своего друга и секретаря и сообщил ему, что прекращает дальнейшую научную работу. И это потому, что во время совершения таинства Евхаристии его осенило откровение свыше, в результате чего он понял, что всё, написанное им до сих пор, было всего лишь скирдой соломы. Это таинственное событие проливает свет не только на смирение св. Фомы, но и на то обстоятельство, что Божии величие и красота, которые станут вполне доступными нам в раю, бесконечно превышают всё, что мы можем помыслить или высказать о вере, каким бы оно ни было возвышенным и чистым».
Святой теолог умер несколько месяцев спустя, по дороге в Лион, куда он направлялся, чтобы принять участие во Вселенском соборе (II Лионском), созванном Папой Григорием X.

Жизнь и учение св. Фомы можно кратко подытожить описанием одного события, которое неоднократно фигурировало в его старых биографиях. Однажды, когда Фома по своему обыкновению молился рано утром перед распятием в часовне Св. Николая в Неаполе, ризничий Доменико да Козерта услышал такой вот диалог. Встревоженный Фома допытывался, было ли истинным то, что он написал о тайне христианской веры, на что Распятый ответил ему: «Ты говорил обо Мне правильно. Скажи, чего ты хочешь в награду?» Тот ответ, который дал св. Фома, следовало бы постоянно повторять и нам, его друзьям и ученикам: «Я хочу Тебя одного!»

Перевод: Сибирская католическая газета