Мартино Мартини: иезуит, познакомивший Европу с Китаем

Недавно Исследовательский центр имени Мартино Мартини совместно с Университетом Тренто завершил публикацию внушительного собрания всех трудов этого знаменитого иезуита. Подобное событие представляет собой весомый повод для того, чтобы вспомнить о жизни и трудах этого миссионера XVII века. В отличие от своих великих собратьев того времени, он приобрел известность благодаря не столько своей деятельности в Китае, сколько уникальному вкладу в знание о Китае в Европе. И действительно, будучи послан своим начальством в Рим для защиты позиций иезуитов на первых этапах серьезного спора «о китайских обрядах», Мартини смог не только добиться благоприятного Папского декрета, но и воспользоваться долгим путешествием по Европе, чтобы опубликовать некоторые труды по географии и истории Китая, которые имели большой успех и оставались значимыми на протяжении долгого времени. Вернувшись в Китай после полного перипетий тяжелейшего путешествия, Мартини вновь с энтузиазмом обратился к миссионерской деятельности в своем любимом городе Ханчжоу, но вскоре умер.

В первое столетие истории китайских миссий раннего Общества Иисуса особо выделяются некоторые наиболее известные фигуры, такие как итальянец Маттео Риччи (1552–1610), немец Адам Шалль фон Белль (1592–1666) и фламандец Фердинанд Вербист (1623–1688). Но заслуженная слава этих героев могла надолго оставить в тени многих других персонажей, которые также внесли очень важный вклад в тот фундаментальный период взаимоотношений между христианством и Китаем, между западной и китайской культурой: «поколение великанов», как назвал их историк Джордж Данн[1]. Среди них отец Мартино Мартини (1614–1661), уроженец Тренто, которого без сомнения можно считать одной из главных личностей того поколения, благодаря не только продвижению знаний о Европе в Китае, но прежде всего знаний о Китае в Европе. Недавно опубликованное Трентским исследовательским центром, носящим имя Мартини, издание его Opera Omnia станет прочной основой для более широкого и глубокого изучения его жизни и творчества[2].

Окончив иезуитскую школу в своем родном городе, Мартини поступает в новициат Общества Иисуса в Риме и продолжает свое образование в том уникальном очаге культуры — гуманистической, научной и теологической — и религиозного рвения, которым в то время был Римский колледж, будущий Григорианский университет. Среди профессоров, с которыми он наиболее близок, — знаменитый о. Афанасий Кирхер, творческий ученый и эрудит с бесчисленными интересами и разнообразными навыками. Как и многие его товарищи, Мартини просит, чтобы его отправили на миссию «в Индиях». Он пишет генералу ордена иезуитов Муцио Вителлески: «Главной причиной […], побудившей меня вступить [в Общество Иисуса], было стремление к Индиям» (I, 53 и далее). Его просьба была удовлетворена. В 1638 году, после рукоположения, он уезжает. Но путешествие оказывается трудным. Первый корабль, на котором он отправляется из Генуи в Португалию, вынужден вернуться в порт из-за шторма. Даже когда спустя несколько месяцев он сядет на корабль в Лиссабоне, тот вернется обратно из-за трудностей, возникших в Гвинейском заливе: «Сказать по правде, та земля и море вдоль того берега, который называется Гвинеей, кажутся проклятыми от века, настолько там жарко, дождливо, такой там штиль, просто немыслимо!» (I, 80). Когда затем Мартини прибудет в Гоа, Индия, ему придется прождать год, прежде чем он сможет продолжить путешествие в Макао. Туда он доберется в 1643 году. Более четырех лет, чтобы добраться до Китая! После периода изучения языка путешествие продолжается внутри страны, преимущественно по рекам, вплоть до цели — красивого и благородного города Ханчжоу, откуда Мартини отправят в Нанкин, а затем и в другие города.

В Китае во время войны

Но этот период китайской истории весьма драматичен. Именно в эти годы происходит падение династии Мин и маньчжурское нашествие с севера, сопровождающееся беспорядками и восстаниями. В 1644 г. последний император династии Мин, Чунчжэнь, потерпев поражение, совершает самоубийство, и Пекин попадает в руки генерала-предателя, а затем и маньчжур. Конфликт движется на юг, и Мартини становится свидетелем этих событий. Основываясь на личном опыте и свидетельствах из первых уст, он опишет их в своем произведении на латыни De Bello Tartarico. Опубликованное по его возвращении в Европу несколько лет спустя и переведенное на несколько языков, оно получит необычайное распространение[3]. Около 150 страниц, которые читаются на одном дыхании: нарастающая череда сражений, осад, резни, предательств, побед и поражений различных сторон, вплоть до маньчжурского завоевания почти всего Китая и краха последнего сопротивления Мин на юге страны[4]. Миссионеры оказываются непосредственно вовлечены в описываемые события, некоторые станут жертвами насилия. В то время как в Пекине о. Адам Шалль, благодаря своему научному авторитету, быстро завоевал благосклонность новых властей Китая, другие иезуиты на юге остались связаны с последними представителями династии Мин.

Некоторое время Мартини находится среди них и предлагает в качестве своих услуг — как и другие иезуиты — навыки в военном искусстве, так что даже оказывается возведен в сан мандарина и получает титул «Великий функционер пороха». В De Bello Tartarico есть страница, на которой он рассказывает от первого лица о полном приключений, но успешном переходе на другую сторону. Дело происходит летом 1646 г.: «В то время, посланный императором Лунгуусом (Лунъу из династии Мин), я вошел в городок Вэньсюй, подвластный городу Вэньчжоу. Вскоре пришли тартары, которые заняли Вэньчжоу с первого же штурма, и с той же легкостью подвластные ему города. Я жил в довольно большом доме в городке Вэньсюй, который был весь в смятении то из-за суматохи и страха, то из-за бегства большого числа людей.

Как только я узнал о приближении тартар, я повесил над главным входом в дом длинный и широкий красный папирус с такой надписью: «Здесь живет доктор божественного Закона, пришедший с Великого Запада». Подобные надписи по обыкновению вывешивают префекты, когда путешествуют в дома, где они привыкли останавливаться, чтобы всем было известно, кто находится внутри. Затем в самой большой комнате, примыкающей к атриуму дома, я выставил европейские книги и среди них несколько больших прекрасно переплетенных томов, к которым я добавил еще некоторые математические инструменты, подзорные трубы, выпуклые линзы и другие подобные предметы. Наконец, на специально сделанном алтаре я удачно поместил изображение Спасителя. Я не только не потерпел никакого насилия или притеснений со стороны тартарских воинов, но даже был приглашен самим тартарским князем, который любезно меня принял и спросил, не желаю ли я добровольно и по собственному желанию сменить прическу и китайские одежды. Я согласился, и он приказал, чтобы меня подстригли в его присутствии. Я дал ему понять, что выбритая таким образом голова совсем не подходит к китайской одежде, и он снял с себя собственные поножи и велел мне их надеть, а также возложил мне на голову тартарскую шапку; он приготовил роскошный банкет и, предоставив мне охранную грамоту, позволил отправиться в мое прежнее жилище в благородном городе Ханчжоу, где у нас есть собственная церковь и дом» (V, 279 и далее).

Как видно, Мартини довольно реалистичен и прагматичен. В различных отрывках он не жалеет иронии по отношению к китайцам, которые терпят ужасные последствия из-за того, что не отказались «от своих волос». Мартини считает новый маньчжурский режим более прочным, чем предыдущий, и отныне будет перемещаться в пределах его территории влияния. Таким образом, ему удастся успешно заниматься миссионерской и культурной деятельностью. К примеру, в июне 1647 г. мы находим его в Линъяне, где он знакомится с местным ученым Чжу Ши, с которым ведет интересный диалог на тему дружбы. В своем Введении Чжу Ши рассказывает: «Стоял сезон дождей, и в горном убежище, когда разговор коснулся «Очерка о дружбе» (известного произведения Маттео Риччи), тот господин (Мартини) воскликнул: «Это далеко не все!», и с того момента каждый день приносил мне десятки, сотни изречений» (II, 205). Встреча продлилась пять дней. Ее результатом станет единственное известное нам произведение Мартини на китайском языке, опубликованное посмертно в 1661 г.: «Трактат о дружбе»[5].

Стоит отметить, что спустя около пятидесяти лет после первой публикации сочинение Риччи оставалось настолько важным примером в диалоге между иезуитами и конфуцианскими учеными, что Мартини взялся за его дальнейшее развитие. Хотя успех произведения Риччи — первого на китайском языке! — в свое время сильно превзошел успех труда Мартини, их тема, несомненно, очень плодотворна для диалога между западным и китайским гуманизмом[6]. Преемственность между двумя работами очевидна, учитывая, что обе они основываются на длинной цепочке сентенций классических авторов, латинских и греческих (Цицерона, Сенеки, Диогена Лаэртского, Плутарха, Аристотеля и т. д.), на тему дружбы, но это не просто повтор. Вероятно, совсем другой исторический контекст, отмеченный кровавыми конфликтами и предательствами, придает высказываниям и размышлениям, которые приводит Мартини, дополнительный смысл. Кроме того, трентский иезуит старается придать сентенциям определенный систематический порядок и завершает их «Письмом», приписываемым Марку Аврелию, по тону напоминающим задушевную беседу. Примечательно, что Мартини также использует изрядное количество явных библейских цитат, как из Ветхого, так и из Нового Завета, в то время как Риччи строго и предусмотрительно от них воздерживался и ограничивался очень немногими цитатами из свв. Августина и Амвросия, которые перекликались с классиками. Кроме того, в своем «Кратком вступлении» Мартини открыто говорит: «Будучи путником, прибывшим из-за Западного Моря, чтобы посетить эту страну, я не имею иного стремления, кроме как усердно молиться с утра до ночи, чтобы те, кто желает войти в разряд друзей, признали достопочтеннейшего истинного Господа нашим великим Отцом и усердно служили Ему, чтобы однажды мир наконец воцарился на земле. Вот причина, по которой я прибыл на Восток за девяносто тысяч миль». И заключает: «Кто способен познать основание истинной дружбы, близок к Царствию Небесному» (II, 207 и далее).

Из Ханчжоу в 1650 г. провинциал иезуитов о. Мануэль Диас отправляет Мартини в Пекин, чтобы сотрудничать с о. Адамом Шаллем фон Беллем, директором Императорской обсерватории, — очень важное задание, гарантирующее благосклонность императора к миссионерам. Это назначение, безусловно, указывает на уважение, которым Мартини уже пользовался как человек науки, превосходного интеллекта и способности выстраивать отношения с высшими слоями общества. Однако его пребывание в Пекине продлилось очень недолго, всего один месяц. Этот факт вызывает вопросы, на которые можно найти частичные или гипотетические ответы. Одна из гипотез — несовместимость двух характеров: оба очень сильные и авторитарные, не говоря уже об исключительной одаренности. Другая гипотеза заключается в том, что Мартини, как мы видели, был высокопоставленным сотрудником при дворе покойного Мина; поэтому, возможно, было сочтено неосторожным и неуместным давать ему важную должность при дворе новых маньчжурских правителей Цин.

Достоверно то, что в своих письмах относительно личности и работы Шалля, подвергавшегося резким обвинениям — даже со стороны некоторых собратьев-иезуитов — за работу над китайским календарем, Мартини всегда занимает очень четкую позицию на стороне Шалля, проводя различие между научным вкладом, сделанным великим немецким иезуитом, и суеверными элементами, традиционно интегрированными в китайский календарь независимо от его воли[7]. Мартини признает, что высокое положение, занимаемое Шаллем, идет на пользу всем миссионерам. В его отчете по этому поводу, представленном начальству, после конкретных и обстоятельных рассуждений говорится: «Из всего этого следует, что отец Адам в тех вещах, которые он хотел бы предотвратить и не может, не способствует им активным образом, а ведет себя снисходительно и во избежание худшего зла. Действительно, от того, что отец занимает эту должность, проистекает великое благо, которое мы все испытываем: ведь мы можем свободно и публично проповедовать Божественный Закон, строить храмы и совершать наше служение, видя обильные плоды» (I, 178).

Возвращение в Европу: выдающиеся труды по географии и истории Китая

Тем временем начал разгораться «спор об обрядах», то есть дискуссия о пути «адаптации» иезуитскими миссионерами христианства к конфуцианской культуре по идеям Маттео Риччи: те позволяли китайским христианам сохранить часть своих традиций, которые были признаны не противоречащими христианской вере, из уважения к Конфуцию и предкам. Появление в Китае миссионеров нищенствующих орденов — доминиканцев и францисканцев, — которые занимались евангелизацией скорее народных масс, чем высших классов, разожгло такие споры, что один доминиканец заявил об этой проблеме в Риме, и в 1645 г. вышел запретительный декрет, осуждающий позиции иезуитов[8].

Настоятели китайских миссий Общества Иисуса, провинциал и визитатор решили отправить в Рим адвоката, который представил бы и успешно защитил перед Конгрегацией пропаганды веры благие намерения иезуитов. Их выбор пал именно на Мартини, которому в то время было всего 36 лет, из них лишь семь он провел в Китае. По этой причине выбор не был одобрен всеми собратьями, но, безусловно, указывал на оценку ума и добродетелей молодого миссионера. Ведь трентский иезуит за время своих многочисленных поездок и путешествий по Китаю уже накопил уникальный багаж знаний о местах, культуре, ситуациях и проблемах миссии.

Итак, Мартини вновь отправляется в путь в 1651 г., минуя Макао и дороги, контролируемые португальцами, чье padroado (соглашение между Святым Престолом и Португалией о предоставлении последней теократических привилегий — Прим. пер.) неодобрительно оценивалось Конгрегацией пропаганды веры. Он едет в Манилу, где пробудет около года. С собой у него богатые документальные материалы по географии и истории Китая, над которыми он усиленно работает с помощью молодого китайского компаньона Доменико Сикина. В 1652 г. он снова уезжает, но его останавливают и задерживают голландцы в Батавии (ныне Джакарте) еще на восемь месяцев. Мартини не теряет времени даром и продолжает работу по упорядочению и изучению китайских источников. Он устанавливает настолько хорошие отношения с голландцами (которые, безусловно, были заинтересованы его познаниями о Китае), что в конце концов отправляется в Европу на голландском корабле. В конце августа 1653 года он высадится в Бергене, в Норвегии, оплыв кругом не только Африку, но и Европу.

Цель Мартини — Рим, но кажется, что он не особенно спешит туда. Путешествие на юг пролегает через Амстердам, Антверпен, Брюссель, Левен и т. д. На протяжении всего 1654 года иезуит активно налаживает культурные контакты, читает лекции и приобретает известность благодаря своему знанию Китая. Он встречается с эрцгерцогом австрийским Леопольдом Вильгельмом, правителем Бельгии, от которого получает поддержку и финансирование. В эти месяцы в Антверпене выходит труд De Bello Tartarico, и Мартини договаривается в Амстердаме с издателем Блау о публикации своего самого известного произведения Novus Atlas Sinensis.

Атлас выйдет в 1655 г. под названием «Атлас дальней Азии, или Географическое описание Китайской империи»[9]. Около двухсот лет он будет считаться самым достоверным и полным европейским источником по географии необъятной Китайской империи. Карты 15 провинций Китая сопровождаются общим вступлением и конкретными текстами, относящимися к отдельным провинциям и каждому из 143 главных городов, не говоря уже об описаниях районов, военных укреплений и т. д. Особенно впечатляют достоверные данные о населении, приведенные на основании переписей[10], а также перечень широт и долгот бесконечного числа мест. Информация о реках и основных горных хребтах очень богата. Сами же тексты будут интересны даже современному читателю: описания Великой стены, грандиозного искусственного водного пути императорского канала, городов Пекина и Нанкина или прекрасного Ханчжоу (где Мартини жил дольше всего) сопровождаются картинами захватывающих дух мостов и высочайших башен, чудесных храмов, самых разнообразных пейзажей, роскошных лодок, на которых плавают мандарины, и бесчисленными подробными сведениями о белейших длинношерстных кошках, за которыми ухаживают пекинские дамы (но совершенно безразличных к охоте на крыс), или о благотворном действии корня женьшеня, или об огненных (то есть нефтяных) колодцах Шаньси.

Словом, материала достаточно, чтобы удовлетворить ученых, а также всех любопытствующих и любого, кто желает расширить собственные горизонты. Легко понять, почему путешествие Мартини по Европе и его сочинения имели большой успех и вызвали небывалый интерес.

География у Мартини сопровождается историей. Другой его труд, который выйдет в Монако в 1658 г., когда Мартини будет уже на пути обратно в Китай, — Sinicae Historiae Decas Prima[11]. Это подробное изложение китайской истории, начиная с ее истоков — династия за династией, император за императором, — реконструированное на основе доступных китайских источников (хронологий, составленных ответственными за них имперскими ведомствами), которые Мартини очень ценил как точные и надежные. Взяв за образец историю Рима Тита Ливия Ab Urbe condita, Мартини намеревался организовать свой труд тремя изданиями по 10 книг (декад), из которых, однако, ему фактически удалось написать только первую, «Decas Prima». Однако в этом есть свой смысл, поскольку она заканчивается с началом христианской эры.

Мартини заметил, что достоверной датой начала правления первого императора Фу Си китайская хронология считает 2952 г. до н. э. Таким образом, возникало противоречие между китайской хронологией и хронологией библейской, считавшейся тогда в Европе достоверной, против которой Мартини идти не хотел. В частности, был важным вопрос датировки Всемирного потопа. В древних китайских анналах также присутствовали намеки на потоп. К счастью Мартини, согласно некоторым библейским хронологиям (как, например, той, что основывается на цитируемой им греческой версии Семидесяти), потоп произошел в 2957 г. до н. э., так что Фу Си не оказывался старше Ноя, что в противном случае стало бы серьезной проблемой. Что касается китайских повествований о допотопных временах, когда, согласно Мартини, Китай уже точно был обитаем, их можно было считать мифическими и неточными, хоть и богатыми на интересные детали. Мартини чрезвычайно благоразумно и мудро обращается с вопросами, которые соотносятся с библейской хронологией: он формулирует гипотезы и вопросы, которые оставляет открытыми, но понимает, что подходит к новым горизонтам мысли[12].

Редактор Ф. Мазини отмечает: «Благодаря Decas Мартини христианский запад впервые за свою тысячелетнюю историю встретился с непрекращающейся традицией, которая могла похвастаться настолько же длинной историей, что и библейская; ничего подобного не случалось, когда миссионеры открывали другие цивилизации: то ли потому, что их считали менее древними, то ли потому, что они не сохранили точной и задокументированной историографической традиции, как в Китае. Новость о необычайной древности китайцев вызвала большой резонанс в Европе и долгую серию дебатов по этому вопросу и по поводу угрозы, которую эта древность представляла для библейской хронологии, тем самым открывая путь атеизму» (IV, стр. X).

В свою очередь Мартини вписал свой труд в христианскую концепцию истории. Он начинает его с утверждения, что древние китайцы уже имели некоторое представление о Боге, и завершает явной отсылкой к рождению Христа. Говоря об императоре Наюсе (Ngayus), который правил всего полгода, он пишет в заключение следующее: «Единственная причина, по которой стоит его вспомнить, — то, что его смерть пришлась на тот же год, в который, в декабре месяце, от МАРИИ Девы родился ИИСУС ХРИСТОС, Бог, Податель жизни и Спаситель человеческого рода, в то время как вся Китайская империя радовалась абсолютному миру. Важно помнить, что этот император хотел зваться не Наюсом, а Пинусом (Pingus), что значит мирный. Это знак чудного провидения Божьего: в то время, когда на землю пришел Христос, истинно мирный Царь, мирным был назван и император Китая» (IV, 918).

Помимо хронологических вопросов, этот великий труд, как и Атлас, не является сухим перечнем имен и деяний 105 императоров различных династий. В историю вплетается не только рассказ о войнах и интригах, но и сведения о традициях и обычаях, об изобретениях (например, бумаги), о моральных и интеллектуальных соображениях. В надлежащее время приводятся личности и доктрины Конфуция и Мэн-цзы. В общем, если Атлас представляет собой исключительное описание Китая во многих аспектах, перемещаясь по всему его географическому пространству, Decas Prima дополняет и обогащает его, перемещаясь во времени по столетиям и тысячелетиям.

Чтобы понять ценность синологической работы Мартини, нужно хотя бы упомянуть, что он также является автором первой известной грамматики китайского языка, которую он привез с собой в Европу в виде рукописи и в этой форме распространил среди североевропейских ученых. Позднее она была дополнена иезуитом Филиппом Купле и стала благодаря ему более известной в Европе после 1683 года. В этой редакции она и опубликована в Opera Omnia[13].

Новый декрет о китайских обрядах и возвращение в Китай

На самом деле, как уже говорилось, главная причина, по которой Мартини был отправлен в Европу, заключалась в том, чтобы должным образом защитить перед римскими церковными властями линию, которой следовали миссионеры-иезуиты в деле евангелизации, радикально поставленную под сомнение декретом Конгрегации пропаганды веры в 1645 г., при Папе Иннокентии X[14]. Мартини, по настоянию своего римского начальства, которое подозревало о дальнейших опасных инициативах противников, наконец прибывает в Рим осенью 1654 года, просит аудиенции у кардиналов Конгрегации и немедленно публикует на латыни Краткий отчет о количестве и качестве христиан в Китае. Этим он намеревается дать важную объективную информацию о состоянии христианства в Китае, опровергая плохие новости, которые распространялись, чтобы выставить работу собратьев Мартини в плохом свете[15].

Учитывая важность вопроса, Папа Александр VII поручил его рассмотрение Священной канцелярии, назначив 11 «квалифицированных» богословов, пользующихся большим авторитетом, членов различных религиозных орденов и школ, среди которых три доминиканца и только один иезуит (но очень авторитетный — о. Сфорца Паллавичино). Мартини представляет обширный меморандум, где подробно рассматривает основные моменты, затронутые в Декрете 1645 г., который он критикует как основанный на неверной информации. Пять основополагающих вопросов касаются: 1. Обязанности уведомлять и налагать на новообращенных церковные предписания об участии в праздничных мессах и о воздержании и посте; 2. Миропомазания взрослых женщин по случаю таинств крещения и елеопомазания; 3. Почестей, оказываемых Конфуцию; 4. Культа предков; 5. Проповеди креста. Аргументы, выдвинутые Мартини в пользу практики «адаптации» христианства к китайской культуре, которой следуют иезуиты в деле евангелизации и пастырского попечения, основаны на подробном изложении ситуации, образа жизни и питания, чувствительности китайцев к защите женской благопристойности, светского, а не религиозного характера почитания Конфуция, возможности практиковать культ предков, не впадая в идолопоклонство и суеверия. Эта аргументация кажется эффектной и убедительной. По последнему пункту нотариус Священной канцелярии свидетельствует: «Отцы-иезуиты говорят, что они поражены тем, что такое дело может вызвать разногласия; и что еще хуже, напечатаны книги, в которых фигурируют иезуиты, не проповедующие тайны Страстей Христовых, так как это более чем неверно; и что они должным образом выставляют изображение Распятия» (I, 429). Конечно, стиль иезуитов мог отличаться от стиля братьев, приехавших с Филиппин, с их эффектным выставлением креста на общественной дороге и т. д., но это не означало желания скрыть Страсти.

Богословы долго и с большим вниманием изучали вопрос в течение нескольких месяцев 1655 г., хотя не похоже, чтобы они коллегиально собирались и по итогам собраний устраивали голосование. В некоторых вопросах они были практически единодушны, в других более разобщены, но в целом поддерживали версию иезуитов, при условии, что сообщаемые Мартини сведения соответствовали реальному положению вещей. 22 марта 1656 г. текст нового декрета был одобрен Папой и на следующий день обнародован на пленарном заседании Конгрегации в его присутствии[16]. Таким образом, миссия Мартини имела успех: декрет 1645 года резко устарел. Однако на этом «спор об обрядах» не закончился; наоборот, в последующие десятилетия он вновь разгорится и будет иметь драматические последствия. Но это, к сожалению, уже другая — и грустная — история.

Для Мартини же пришло время возвращаться в Китай. Он покинул Рим в декабре 1655 г., еще до обнародования Декрета, чтобы отправиться в путь в сопровождении нескольких собратьев, двое из которых станут знаменитыми: сицилиец Просперо Инторчетта и фламандец Фердинанд Вербист. Путешествие и на этот раз будет полным приключений и трудным. Отправившись из Генуи на голландском корабле, через несколько дней Мартини будет захвачен французскими пиратами. После плена, переговоров и выкупа он вновь отплывает из Генуи и прибывает в Лиссабон, но здесь он вынужден задержаться на год в ожидании попутного ветра. 4 апреля 1657 г. из Лиссабона отплывают три корабля с 36 иезуитами, направляющиеся соответственно в Индию, Кохинхину и Китай. Корабль, на котором плывет Мартини с 16 собратьями, несколько раз попадает в шторм: семеро иезуитов умирают за 10 месяцев плавания до Гоа. Оставшиеся направляются в Макао, но их блокируют голландцы, и они укрываются в Макассаре, на острове Сулавеси. В конце концов только шестеро братьев, измученных и больных, добираются до Макао в июле 1658 г., то есть спустя более двух с половиной лет после отъезда из Рима[17].

В 1659 году Мартини наконец-то может вернуться в город Ханчжоу, где, полный энтузиазма и инициативы, положит начало строительству новой церкви, считающейся самой красивой в Китае. В 1660 г., к его радости, в ней собирается 207 крещаемых. Но, к сожалению, 6 июня 1661 года Мартини умирает после очень непродолжительной болезни, вероятно, из-за неправильного лечения последствий недуга, настигшего его на ужасном обратном пути. Ему было всего лишь 47 лет. В своем последнем письме генеральному настоятелю иезуитов Госвину Никелю 11 июля 1659 г., по возвращении к своей любимой миссии, он писал: «Преодолев столько превратностей, трудностей и остановок на пути, с помощью исключительного благоволения Всевышнего Всеблагого Бога и благословения Вашего Отцовства, наконец 11 июня 1659 г. я прибыл в Ханчжоу, мою старую резиденцию, откуда уехал в начале 1651 года, чтобы вернуться в Европу, следуя заповеди святого послушания; с какими плодами для экспедиции и с какой пользой для китайской миссии, я не знаю; оставляю это на рассмотрение других. Могу утверждать, что я не избегал трудностей; и я не сомневаюсь, что пожинал бы желанные плоды, если бы тому не препятствовали моя слабость и мои грехи. Если через меня когда-либо было сделано что-либо доброе (как некоторые, кажется, думают по своему человеколюбию), то я считаю это все заслугой апостольских миссионеров этой вице-провинции, которые получили этот плод, каким бы он ни был, своими молитвами Богу. Впрочем, пока жизнь меня не покинет, я буду непрестанно благодарить Бога за то, что Он сопровождал меня и благополучно привел домой. В самом деле, за эту почву, однажды мною избранную, на которой мой труд совершался по Божьей воле, и за покорную просьбу Вашего Отцовства, я хочу, чтобы вы соизволили благодарить Бога за меня…» (I, 501 и далее). Мартини похоронили в Ханчжоу, где и остается его тело, хотя место захоронения было перенесено.

Таким образом, важность проделанной Мартини работы, а также его сочинений, очевидна, и публикация Opera Omnia вносит решающий вклад в ее глобальную переоценку. В то же время следует заметить, что этот труд не следует считать завершенным, потому что сопровождавшие его исследования продолжают приносить новые плоды[18]. Например, по случаю презентации книги в Генеральной курии иезуитов 26 октября 2022 года ученый Давор Антонуччи сообщил об обнаружении объемной рукописи, которая соответствует словам самого Мартини в конце De Bello Tartarico: «Но эти и другие подобные вещи ждут более обстоятельного описания в более крупном томе, который охватит события, случившиеся с 1610 года (года, которым завершается книга отца Николя Триго, DeChristiana Expeditione apud Sinas suscepta a Societate Iesu)» (V, 333). Было бы невероятно интересно располагать столь авторитетным продолжением фундаментального труда Мартини, который развил работу Триго по истории миссии китайских иезуитов. Поэтому мы очень благодарны Исследовательскому центру имени Мартино Мартини не только за то, что он сделал, но и за то, что он делает сейчас и будет делать в будущем.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1]   Ср. G. Dunne, Generation of Giants: The Story of the Jesuits in China in the Last Decades of the Ming Dinasty, Notre Dame (IN), University of Notre Dame Press, 1962.

[2]   Ср. M. Martini, Opera Omnia (Полное собрание сочинений — прим.пер.), в 6 томах (8 частях). Издание было задумано Франко Демарки и Джулиано Бертуччоли, реализовано под руководством Риккардо Скартеццини и опубликовано Исследовательским центром имени Мартино Мартини (Тренто) и Университетом Тренто в период с 1998 по 2020 год. Редакторами отдельных томов или их частей стали: Дж. Бертуччоли, Ф. Мазини, Л. М. Патернико, Д. Антонуччи, при содействии Н. Гольвера и М. Руссо. Переводы с латинского выполнены П. Николао и Б. Никколини. Более 4000 опубликованных страниц являются результатом десятилетий работы, кропотливого сбора всех сочинений трентского иезуита, найденных до сего дня, печатных или рукописных. Предлагается анастатическое переиздание печатных материалов, дополненное географическими картами и иллюстрациями; большинство произведений впервые приводятся целиком в переводе на итальянский (на наш взгляд, отличного качества). Указатели, введения и таблицы обширны и исчерпывающи. Критический аппарат впечатляет, он очень информативен. Примечательна успешно проделанная редакторами трудная работа по выявлению китайских источников, которые Мартини использовал как для Novus Atlas Sinensis, так и для Sinicae Historiae Decas Prima. В данной статье для цитирования будут указываться том и страницы этого издания.

[3]   Ср. M. Martini, De Bello Tartarico Historia, Anversa, B. Moretviene, 1654, в Id., Opera Omnia, V, 65–335, a cura di D. Antonucci.

[4]   Последний наследник династии Мин вместе с другими мужчинами своей семьи будет убит маньчжурами в 1662 г.

[5]   Ср. M. Martini, Trattato sull’Amicizia (китайское издание 1661 г.), в Id., Opera Omnia, II, 173–348, a cura di G. Bertuccioli.

[6]   Ср. A. Spadaro — A. De Caro, «Letterati confuciani e primi gesuiti in Cina. L’amicizia come base del dialogo interreligioso», в Civ. Catt.2016 IV 446-459.

[7]   Обстоятельный ответ Мартини иезуиту о. Франческо Бранкати, миссионеру в Шанхае, подробнейшим образом объясняет разницу между научными (астрономическими) аспектами работы над китайским календарем и суеверными аспектами, связанными с верованиями того времени (выбор благоприятных дней и т. д.), которые иезуиты не могли запретить, хотя и не разделяли их. Вопрос о вкладе иезуитов в реформу китайского календаря и дискуссии о нем имеют решающее значение для всего периода миссии иезуитов в Китае вплоть до упразднения Общества Иисуса. Соответствующие письма Мартини приведены в Opera Omnia, I, 167–217.

[8]   Ср. «Decreto del 12 settembre 1645, emesso dalla Congregazione di Propaganda Fide, previa inchiesta a cura dei teologi del Sant’Ufficio», вCollectanea S. Congregationis de Propaganda Fide, seu Decreta, Instructiones, Rescripta pro apostolicis missionibus, vol. I, 1622-1866, Romae 1907, 30-35. Конгрегация пропаганды веры была учреждена Григорием XV в 1622 г. Декрет от 12 сентября 1645 г., состоящий из 17 пунктов, запрещал целый ряд обычаев китайских христиан.

[9]   Атласу полностью посвящен третий раздел Opera Omnia в двух томах, в общей сложности на 1175 страниц, под редакцией Дж. Бертуччоли.

[10]  Более 10 миллионов семей; почти 60 миллионов «viri vel homines»: взрослых мужчин, способных к работе и, следовательно, налогооблагаемых, так что «не стоит слишком удивляться, если кто-то говорит, что в дальней Азии двести миллионов жителей» (III, 242).

[11]  Decas Prima посвящена четвертая часть Opera Omnia в двух томах, содержащая XLII + 997 страниц, под редакцией Ф. Мазини и Л. М. Патернико.

[12]  Не будем забывать, что за пару десятков лет до того Галилео Галилей был осужден по вопросу, касающемуся отношений между Писанием и астрономической наукой; здесь же речь идет об отношениях между Писанием и историческими науками.

[13]  Предисловие, перепечатывание хранящегося в Глазго манускрипта, перевод и примечания Дж. Бертуччоли, часть II, 349–481.

[14]  Обо всей этой истории см. S. Vareschi, «Martino Martini S.I. e il Decreto del Sant’Ufficio nella questione dei riti cinesi (1655–56)», в Archivum Historicum Societatis Iesu, 63 (1994), 209–260. В Opera Omnia соответствующие документы вместе с предисловием и примечаниями приводятся в части I, 367–444.

[15]  В Opera Omnia точно воспроизводится латинский текст и итальянский перевод Краткого отчета (Brevis Relatio…) под редакцией Дж.Бертуччоли, часть II, 31–143. Что касается количества христиан, Мартини утверждает, что «в год 1651, когда я уехал из Китая, было по меньшей мере 150 000 обратившихся, не включая 100 000 принявших веру Христову в Тункине (Тонкине), царстве, которое считается частью Китайской империи» (II, 92).

[16]  Ср. S. Vareschi, Martino Martini S.I…, цит., 217.

[17]  Это путешествие обратно в Китай упоминается в некоторых письмах Мартини: ср. том I, 445–480.

[18]  Шестой том Opera Omnia, согласно первоначальному плану, должен был содержать только Указатель, однако в него вошли также различные тексты и материалы, которые были найдены в течение последних лет работы.

Свящ. Федерико Ломбарди SJ

Источник: La Civiltà Cattolica