Кризис отцовства как главная семейная патология

Говоря о семье и ее проблемах в современно мире, невозможно не говорить об отцовстве и его кризисе. Как передать ребенку веру в Бога Отца? Как говорить о Любящем Отце, когда огромное число детей воспитывается в неполных или патологических семьях, в которых понятие “отец” либо не вызывает никаких реакций, либо реакции негативные? Несовершенность этой аналогии совершенно очевидна для современной культуры (по крайней мере, европейской, в том числе и российской).

Библейское понимание отцовства

Христианское понимание отцовства глубоко укоренено в библейской культуре, в понимании семьи и отношений между ее членами. Присмотримся к этому повнимательней.

В культуре Древнего Востока превалировали три главных типа семьи. Первая – это фратриархат – власть в семье принадлежит старшему брату и передается по наследству с брата на брата. Подобная форма существовала у хеттов и хурритов в Ассирии и Эламе.

Матриархат – более распространенная форма семьи. Вопреки расхожим мнениям, характерной чертой матриархата не является власть матери (это случалось весьма редко), а то, что через мать обозначаются родственные связи. Ребенок принадлежит к семье и социальной группе своей матери, права наследования определяются через происхождение от матери. Многие исследователи считают, что матриархат был самой архаичной формой семьи у семитов, а ветхозаветные традиции о гоэлате и левирате косвенно указывают на это.

Третий, наиболее распространенный тип семьи – это патриархат. Независимо от того, считать ли гоэлат и левират рудиментами матриархата, можно смело утверждать, что ветхозаветная семья носит явно выраженный патриархальный характер, причем это видно уже в самых старых традициях. Характерным термином для определения такой семьи является BET AB – дом отца, генеалогии всегда подаются по отцовской линии, а женщины подаются крайне редко, ближайшим родственником считается дядя со стороны отца (ср Лев 25,49). В типичной форме израильской семьи муж является господином своей жены (BAAL). Отец осуществляет власть над детьми, даже женатыми, если живут совместно с отцом, а также над их женами. Причем, эта власть была властью над жизнью (Быт 38,24 – история об Иуде и его невестке Фамарь). Ударить отца или мать или даже злословить их каралось смертью (Исх 21,15.17). Семья состоит из тех, кого соединяют узы крови и кто совместно проживает. Семья – это «дом», основать семью – это «построить дом» (Неем 7,4). К такой семье принадлежат также слуги, чужаки (GERIM), вдовы и сироты, живущие под опекой семьи. В более широком смысле семья может иметь более широкое значение, охватывая весь народ. Здесь семья сливается уже с кланом – MISHPAHA. Интересно отметить, что это слово в современном иврите стало обозначать семью как таковую. В семья исполняются и религиозные функции. В частности, Ветхий Завет говорит о семейных традициях празднования Пасхи, паломничеств (1 Цар 1, 3сл).

С течением времени происходит эволюция семейной жизни. Все меньше становится больших патриархальный семей, сосредоточенных вокруг одного «дедушки». Сыновья все чаще перестают жить с родителями. Появляется многочисленная группа наемников, новые формы социальных отношений: царь – подданные, богатые – бедные, работодатель – работник. К VIII в. до Р.Х. и в Израиле, и в Иудее подобная трансформация уже завершилась. Власть родителей ограничивается, отец не может уже приговорить сына к смертной казни, судебная власть исполняется старейшинами городов (Втор 21,18-21). Уже во времена Давида можно было апеллировать к царю (2 Цар 14,4-11). Чувство солидарности ослабевает, индивидуум становится более независимым от семейной власти. Развивается принцип индивидуальной ответственности человека за грехи. Общество начинает пренебрегать обязанностью заботиться о вдовах и сиротах, и пророкам приходится постоянно об этом напоминать. Однако, все равно семья по сути остается патриархальной. В частности, книга Иисуса сына Сирахова говорит о власти отца в доме (Сир 33, 18-24). Одновременно высоко оценивается и роль жены в семье (Сир 26, 1сл.). Дети – великое сокровище родителей, а мать – подпора для мужа (Притч 1,8; 6,20; 10,1). Окончание книги Притчей Соломона представляет образ добродетельной жены (31,10-31). Прекрасно изображена идеальная семья и в Пс 128 (127).

Такое понимание семьи неразрывно связано с ролью в ней отца и понятием Самого Бога как Отца. Культ «Бога отца» является существенной чертой религии патриархального периода (XIX – XVIII вв. до Р.Х). Бог открывал себя как Бог моего (твоего, его) отца (Быт 31,5.29; Исх 3,6). Причем, формула в единственном числе является более архаичной (множ – редко в архаичных текстах Исх 3,13.15.16; 4,5, она более распространена в Кргуе Второзакония и в хроникальном деле). Другие формулы употребляют собственное имя: Бог Авраама (Быт 31,53), Бог твоего отца Авраама (Быт 26,4). Понятие «бога отца» присутствует также в небиблейской литературе, где он представлен либо как анонимный, либо имеющий собственное имя. Им, в частности, присягали при заключении контрактов. «Бог отца» первоначально был Богом непосредственного предка. Именно этого бога дети считали своим. Поскольку этот культ передавался из поколения в поколение, бог отца становится богом всей семьи, а само понятие отец начинает относится к далекому предку, от которого происходит клан. Культ «бога отца» связан с кочевой культурой. Это культ определенной группы людей, вне святилища, без особого сословия священнослужителей, ритуалы исполняет глава семейства. «Бог отца» заботится о группе, сохраняющей ему верность, принимает решения о пути (Быт 12), и связан со своими последователями обещаниями потомства и земли.

После поселения в Ханаане предки Израиля адаптировали местные святилища и имена божьи, в состав которых входил элемент Эл. Эл – высшее божество хананейского пантеона, господин творения, поэтому его символом является бык – сильный и маскулинный. Эл – это «оседлый» бог, царь, мудрый и милостивый, живет в царском дворце, в окружении других божеств, однако не вмешивается в мировые дела.

Ассимиляция бога отца с богом Эл обогатило понимание Бога в Израиле. Прежде всего, Бог — Сильный, Он — Господь всего мира, который особым образом возлюбил Свой образ и подобие – человека. Отцовская любовь выражается даже в этимологиях ветхозаветных имен. Так, имя Аврааам, наиболее вероятно, восходит к аккадскому ABA RAMA — «любить отца» (Библейские этимологии часто являются популярными, а не научными). Этот акцент на отцовскую любовь привел к пониманию Самого Бога как Отца.

Можно говорить о том, что постепенное одухотворение понятия отцовства у человека сделало возможным открытие отцовства у Бога. Не только праотцы (патриархи) являются отцами, но и Ягве (Ис 63,16: “Только Ты – Отец наш … Ты, Господи, Отец наш, от века имя твое: “Искупитель наш””). Наиболее ярко это представлено в священнической традиции о сотворении человека по образу и подобию Божьему. Целем ве демут обозначают сходство человека с Богом наподобие сходства сына с отцом. Кроме того, эта традиция подчеркивает различие полов ZAKHAR (”самец”) и NEQEBAH (“продырявленная”). Причем делает это на биологическом уровне. Священническая традиция Торы говорит также о сущности брака: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт 1,28). Причем, обладание миром означает ответственное отношению к нему. В Ветхом Завете владычество отца в семье, равно как царя над народом, означает ответственность.

Однако назвать Ягве Отцом Израиль побудила не столько аналогия, сколько опыт осознания присутствия Бога живого и любящего в истории народа. Практически все древние народы так или иначе называли Бога отцом. В текстах из Угарита бог Эль называется “царем отцом Шунем” – идея владычества над богами и людьми. Его сын Ваал является богом плодородия. Ягве стоит вне сексуальной активности. Он един, у Него нет супруги, Он не вступает ни в какие сексуальны контакты (а в какие только контакты не вступали языческие боги!), Он родитель в духовном смысле (Втор 32,8). Он Отец потому, что Он – Создатель (Ис 64,8: “Но ныне, Господи, Ты – Отец наш; мы – глина, а ты – образователь наш”). Более того, Ягве не желает, чтобы Его называли Отцом в том же смысле, что и идолопоклонники Ваала (Иер 2,27). Можно сказать, что Ветхий Завет очищает понятие божественного отцовства соседей Израиля от сексуальных черт, и переносит на Бога только те аналогии, которые характерны для глав семейств и предков.

Это существенное свойство религии Ветхого Завета – отцовство Бога не связано с Его сексуальностью, а с любовью, заботой, опекой, верностью завету (BRIT), выражением которой является милость — HESED. Эта HESED и есть той самой отцовской “ответственностью” Бога за Израиль: народ постоянно нарушал завет, а Ягве все равно сохранял верность. Не зря поэтому в в первых словах главной христианской молитвы Бог назван нашим Отцом, как это делает ветхозаветная традиция (Втор 32,6: Ис 63,16, Пс 103,13-14), и более поздний иудаизм (прежде всего – в молитвах). Смысл этих слов заключается в том, что Бог так близок человеку, как и в межличностных отношениях любящий отец близок детям. Не зря ранние христиане не колебались называть Бога Авва – отче (папочка). Этот арамеизм употреблялся только в отношениях отец-дети. У святого Павла Бог – это верховный Отец, которому обязано существованием всякое отечество (Еф 3,14 сл). То есть, Божественное Отцовство сообщает отцовствам человеческим их полное значение в плане спасения.

Новый Завет радикализирует такое понимание отцовства как любви и, соответственно, понимание брака. Оставаясь в кругу патриархальной семьи, христианское благовестие подчеркивает единственный и нерасторжимый характер брака. Святой Павел в своем паренетическом материале много внимания уделяет конкретным обязанностям мужей и жен, детей и родителей, а также проблемам половой дифференциации (женщины – с покрытыми головами).

От средневековья к сексуальной революции

В средневековье, в иудейской среде, под влиянием Ибн Езры, появляется традиция интерпретации заповеди “Не прелюбодействуй” как всякое нарушение сексуальной морали, запрещенное в Торе. Христианская традиция также широко понимает эту заповедь, акцентируя значение аскетических практик для обуздания плоти. Понимание человеческой сексуальности в те времена было специфическим, а позиция Церкви и синагоги обосновывалась не только Откровением, но и социокультурным контекстом, а также естественнонаучными представлениями тех времен.

Здесь стоит обратить внимание на два важных представления. Первое – это негативное отношение к телесным удовольствиям. Второе – это роль мужского семени как особо ценного материала, который необходимо тщательно беречь. И первое, и второе было навеяно стоиками, также как и учение о моральных добродетелях. В нем, в частности, говорится о воздержании и мужестве. Мужество как моральная добродетель позволяет человеку не отказываться от трудно достигаемого блага. Мужество – viracitas – однокоренное слово с мужчиной, обозначает также зрелость. В украинском языке «зрілість» и «мужність» — это синонимы. С точки зрения психологии, мужество — это способность выбирать больше, чем задано.

Необходимо хорошо знать историю тех времен, чтобы понять, что кроется, например, над высказываниями о том, что мастурбация приводит к высыханию мозга и росту волос на ладонях, а содомия – это не только любой сексуальный контакт в нетрадиционной форме, но даже обычный гетеросексуальный контакт facies ad faciem между христианином и мусульманкой. Церковь всегда осознавала важность человеческой сексуальности и необходимость ответственного к ней отношения. Поэтому столь высокая «планка» может иметь оправдание.

Протестантский мир также достаточно строго относился к сексуальной морали в рамках патриархальных форм семьи. Именно в этом мире развивается пуританство, которое расцвело в полноте в XIX веке, в знаменитой викторианской морали. Любовь и секс рассматривались там как два независимых человеческих переживания, причем любовь воспринималась как некий романтический духовный союз, который в идеале должен привести к браку. Секс считался, конечно, составной частью брака, однако выражать свои сексуальные эмоции человек не мог, а многие практики были табуированы. По существу, сексуальная жизнь не связывалась с любовью. Сегодня нам трудно представить, что еще сравнительно недавно в северных европейских странах нравы в сексуальной области были весьма строгими, причем связано это было с традиционной патриархальной семьей. Однако с точки зрения психологии это понять нетрудно. Строгость нравов без глубокой мотивации неизбежно приводит к двойной морали, ханжеству и лицемерию.

Однако общественная ситуация менялась. Меняющиеся условия жизни, урбанизация, перемещения людей и иные факторы подготовили почву для пересмотра патриархальной модели семьи и общества в целом. В конце XIX начале XX в. В США и Великобритании появляется движение суфражисток, целью которого было предоставление женщинам равных избирательных прав с мужчинами. Логичным продолжением этого стал феминизм – крайне сложный феномен, который нельзя оценивать однозначно и исключительно негативно, поскольку существуют разнообразные формы феминизма. В частности, Инструкция Папской библейской комиссии «О толковании Библии в Церкви», описывая феминистский подход в толковании Священного Писания, говорит о разных, в том числе позитивных, формах этого явления. Ведь феминизм можно охарактеризовать не только как борьбу за равноправие женщин, в самых разнообразных аспектах, но также как исследование вклада женщин в мировую культуру. Однако в самом начале движение скорее носило характер борьбы за равноправие. Это движение, а также развитие естественных наук, дало толчок к так называемой «сексуальной революции». Термин этот связан с довольно сильными негативными коннотациями в традиционной христианской среде. Ведь оба слова — и «сексуальная» и «революция» — могут восприниматься весьма негативно.

Термин «сексуальная революция» был введен видным ученым и общественным деятелем Вильгельмом Райхом в первой половине XX в., однако в полном смысле это явление стало развиваться гораздо позднее, только в 60-е и 70-е годы XX в.

Райх, в частности, предлагал следующее: разрешение абортов, разрешение разводов, просвещение в вопросах контроля рождаемости с использованием контрацептивов, обучение сексуальной гигиене врачей и учителей, сексуальное образование как средство профилактики венерических заболеваний и сексуальный проблем, лечение (а не наказание) преступников, совершивших преступления на сексуальной почве. Понятно, что он не зря назвал это «сексуальной революцией», ибо по тем временам идеи эти были несомненно революционные.

Свою лепту в эти процессы внесло и развитие психологии, в частности, психоанализа (основатель психоанализа Фрейд акцентировал роль сексуальности в жизни человека), а также сексологии. Одним из главных ее достижений было открытие различных плоскостей, в которых проявляется человеческая сексуальность. Это биологический пол (что подчеркивает Ветхий Завет), гендерная идентичность, сексуальная ориентация, гендерные роли, сексуальная идентичность. Все это привело к множеству морально-этических проблем, которые Церковь должна была рассматривать в свете Откровения. Самая главная — это обусловленность гендерных ролей биологическими и социокультурными факторами. Ведь каждая из наиболее известных моделей гендерных ролей – биполярная, дихотомическая и непрерывная – подразумевает определенное представление о соотношении маскулинности и фемининности.

Задача выступления не заключается в исследовании феномена сексуальной революции самого по себе. Обратим внимание только на некоторые аспекты этого явления. Во-первых, оно достаточно сложное в своем развитии, имеет периоды и «революции», и «контрреволюции» (надо думать, так будет и далее). Во-вторых, сексуальная революция привела к изменению сексуальных установок: отношение к добрачному сексу, мастурбации, сексуальной ориентации, альтернативному образу жизни и гендерной идентификации, телу и наготе, к сексу и романтической любви, к половому воспитанию.

В-третьих, необходимо подчеркнуть социальные последствия «сексуальной революции»:

— Равноправие женщин (еще в послевоенные годы в Швеции этого не было!)

— Умаление социальной роли брака (секс отделен от деторождения; совместная жизнь вне законного брака перестала порицаться)

— Законность контрацепции и часто – абортов

— Снятие табу с сексуальных практик (в Ирландии гомосексуальные практики были вне закона до 1993 г!)

На первый взгляд может показаться, что сексуальная революция «освободила» человека от обсессий на сексуальной почве, от неких социокультурных стереотипов и предоставила возможность самому решать вопросы своей личной жизни, без вмешательства общества через осуждение и даже наказание. Однако, все выглядит как раз с точностью наоборот. Главная, наиболее глубинная, проблема сексуальной революции – это перенесение сексуальной жизни человека из сферы интимной в публичную. Вместо индивидуализации происходит деромантизация, коммерциализация и тривиализация сексуальной жизни человека. С этим неразрывно связана другая тенденция: сексуальному аспекту человеческой жизни стало придаваться слишком большое значение. И виноват здесь не Фрейд, а само сексуальное раскрепощение. Ведь в полном смысле сексуальная революция произошла в обществе не после теоретических работ в области сексологии или политических акций феминисток, а после того, как общество вдруг начало считать, что бросать нижнее белье в музыкантов во время концерта и показывать его окружающим вполне приемлемо. А дальше – больше: добрачный секс приемлем, вообще, любые добровольные сексуальные контакты между лицами, достигшими возраста согласия, приемлемы, сексуальная активность не является чем-то постыдным и не обязана быть связана с деторождением. Сексуальная сфера жизни человека связана с добродетелью умеренности, с которой у слабой человеческой природы, поврежденной грехом, всегда проблемы. Сегодня смысл евангельских слов «не хлебом единым» можно смело интерпретировать как «не сексом единым».

Потеря понимания значения интимного привело неизбежно к релятивизации понимания семьи и функций отца и матери в ней. Раз секс разделен от деторождения и брака, перестает быть частью «интимного», некой «тайны», то каковы функции отца, матери, брака как такового? Общество перестает это понимать. Не зря в одном из современных английских переводов Библии молитва «Отче наш» начинается со слов «Our Parent”. Это не столько дань феминистской “политкорректности”, сколько непонимание смысла слов о Боге как Отце.

Новый этап сексуальной революции проходит в наши дни, когда уже само понимание биологического пола заменяется гендерными ролями, внося неизмеримую путаницу в умы людей и сея массу соблазнов. Стоит сказать два слова об исторических предпосылках данного явления. Во времена Ветхого Завета и Отцов Церкви господствовала так называемая трансцендентная концепция законов природы: закон – это то, что заложено Создателем. Начиная с эпохи Просвещения, с развитием деизма, в естественных науках начинает преобладать имманентная концепция законов природы. Законы природы – это то, что в самой ней содержится. Однако, как показал Эйнштейн, «все относительно». Нынешняя концепция законов природы носит конвенциональный характер. Законы природы – это математические модели, созданные самыми исследователями и верифицируемые эмпирическим образом. Это естественнонаучное понимание законов природы экстраполируется и на нравственную область. Отсюда попытки понимания пола как некоей социальной конвенции. Современная сексология делает различие между понятием пола (подчеркивает биологию) и гендера (подчеркивает социокультурный аспект сексуальности). Проблема состоит в том, что важнее. Эта своеобразная «гендерная» революция уже является огромным вызовом не только для Католической Церкви, но и для всей современной цивилизации. Такие глобальные понятия, совершенно очевидные еще вчера (мужчина, женщина, отец, мать, семья), сегодня для многих людей нуждаются в более глубоком осмыслении. Сегодня уже не удивляешься, когда при заполнении анкеты в графе «пол» предлагают выбрать не 2 варианта, а более, например: мужской, женский, «не определился». А движение ЛГБТ, начавшись от борьбы за равноправие, привело к размытию самого понятия семьи как гетеросексуального союза – союза, основанного на естественном законе, а не на конкретном учении отдельно взятой христианской конфессии – Католической Церкви.

Подобных примеров можно привести много. Важно отметить, что все эти факторы привели к девальвации понятия отца, его функций в семье, в воспитании детей. Какой должен быть хороший отец, и нужен ли он в семье? На этот вопрос современная культура уже не способна дать однозначного ответа. Как не даст ответа и на другой вопрос – что означают библейские слова о том, что Бог – это добрый Отец?

Потерянное отцовство?

В начале июня 2015 г. в Праге прошла на встрече греко-католических епископов Европы, на которой выступил чешский психиатр и католический диакон Ярослав Макс Кашпару. В своем выступлении он определи следующие элементы кризиса ценностей современной европейской цивилизации.

1. Потеря умственного здоровья. В обществе, в котором все должны сдать экзамен на аттестат зрелости и получить университетский диплом, верят в конец света, предсказанный календарем Майя, в лечебную силу камней, итд. Существует брешь между иррациональным и логическим, что вводит сумятицу в умах людей.

2. Потеря здравых традиций. Мы хвалимся вещами, о которых должны стыдиться, и стыдимся теми, которыми должны хвалиться.

3. Потеря здравой веры.

С одной стороны, число практикующих христиан уменьшается, храмы пустеют. С другой стороны, число предсказателей, астрологов, ворожей растет как грибы после дождя. Вспоминается старая истина о том, что человек, который не верит в Бога, готов поверить во что угодно.

4. Потеря здравых межличностных отношений.

С одной стороны, существующие семьи распадаются, с другой стороны, крайне сложно создать новую семью.

Вообще, эта проблема наиболее глубоко выражается в повседневной жизни. Такие личностные проблемы как эгоизм, неспособность к самообладанию, неспособность к любви как дару себя самого, приводят к сужению самого понятия любви.

В частности, незрелые люди часто смотрят на взаимоотношения исключительно в сексуальном аспекте. Разгул сексизма во многом обусловлен личностными проблемами современных людей, что привело к деградации любви и сведению этого понятия исключительно к плотскому измерению, даже не романтическому, как в викторианской морали. Сегодня многие даже неспособны адекватно воспринимать библейские сюжеты из книги Песни Песней Соломоновых, о любви Давида и Ионафана, о «возлюбленном ученике» нашего Спасителя. Многие неспособны понять, почему девочки нуждаются в отце, а не только в матери, как будто им никогда не придется стать матерями. Почему отцы так любят дочерей – вовсе не потому, что испытывают к ним сексуальное влечение. Или почему подростки и юноши тяготеют к взрослым мужчинам, что это происходит не из-за сексуального влечения, а в поиске идеала для подражания в силе, уме, ответственности. Причем, совершенно естественно, что это они желают найти в своих отцах, старших братьях, друзьях, настоятелях приходов, иных авторитетах и.т.д. Те перегибы, которые сегодня имеют место в некоторых странах англосаксонской цивилизации в области так называемых «сексуальных домогательств» (и гетеро, и гомосексуальной направленности), является следствием этого пародийного восприятия феминизма, когда не учитывается полнота межличностных отношений. С этим также связана и проблема ювенальной юстиции.

Подытоживая, можно сказать, что человек, заменив эвдаймонизм гедонизмом, забыл, что не любовь является плодом сексуальной радости, а наоборот, сексуальное удовлетворение является следствием любви. А безответственность за последствия сексуальных контактов как раз является одним из ярких проявлений кризиса отцовства.

Ситуация в России

Ярослав Кашпару подчеркнул, что современные семьи в Европе живут в темноте потушенных фонарных столбов. Этот европейский Вавилон характерен не только потерей традиционных ценностей, но и неспособностью определить, что такое семья. Эти слова относились к Чехии, в частности, и к Европе в целом. Их смело можно отнести и к России. Более того, многие проблемы в нашей стране выглядят более драматично, чем в Западной Европе.

После Октябрьской революции большевики начали активную борьбу против института семьи как ячейки общества. Ведь марксизм понимал семью в контексте классовом. Считалось, что при коммунизме института семьи вообще не будет. Были разрешены разводы, крайне просто можно было и зарегистрировать брак, и развестись.

В 30-годы ситуация начинает меняться. Власти начинают понимать, что некий порядок в обществе все же необходим. Начинает формироваться советская мораль, которая пыталась прививать гражданам некие нормы поведения, исходя из идеологических установок. С одной стороны, многие из этих норм могут показаться хорошими. С другой стороны, они были обусловлены ханжеской моралью, двойными стандартами поведения, подобно пуританству в протестантских странах. И никакие нормы светской морали не смогли остановить разрушения традиционного института семьи. К тому же, здесь сыграли свою роль социально-экономические факторы (индустриализация, раскулачивание, миграции населения, огромное количество беспризорных детей), а также демографическими (война).

Советская власть провозгласила борьбу за равноправие женщин. Феминизация общества привела, с одной стороны, к равноправию женщин и мужчин. Причем, иногда это выглядело весьма комично – женщина, выполняющая мужские работы, спортсменка, активистка, комсомолка, отличница, передовица, стремящаяся к профессиональной карьере, работающая во благо Родины и партии. То есть, женщина должна проявлять мужские качества. Места на семью здесь оставалось немного. Известен пролетарский лозунг тех времен “Долой кухонное рабство!” “Раскрепощение” женщин здесь выражалось весьма конкретно: отсутствие необходимости мыть посуду на кухне и даже готовить семейный обед, который, как известно, является одним из важных факторов сплочения членов семьи.

С другой стороны, воспитывался мальчик (мужчина), который должен слущаться учителей в школе и старших, бригадиров и командиров, не быть прогульщиком и двоечником, быть скромным, не озорным, не слишком активным, не задавать умных вопросов (они сразу назывались «глупыми»), не проявлять излишней инициативы (делай что говорят!), то есть «не высовываться» (ведь с таким легче совладать в школе, семье, в тоталитарном обществе). А это типично женские качества. К тому же, как шутят до сих пор, в СССР «секса не было», эта тема практически не затрагивалась в системе формирования советского человека, кроме страшилок про изнасилования и.т.п. Получился явный перегиб в воспитании. Надо сказать, что функции воспитания, отнятые у семьи и так не реализованные в полноте школой и партией, с лихвой возместила улица. Это создало извращенный образ маскулинности, который основан на низменных чертах природы человека и выхолащивает главные качества мужчины – ответственность и дисциплину. Ведь именно они позволяет контролировать сексуальность и сублимировать ее во благо себе и окружающим. А улица никогда этому не научит.

Все это привело к серьезным проблемам. Отмечу здесь следующие.

1. Разводы как проявление отсутствия ответственности и поверхностного восприятия семьи. «Не сошлись характерами» — типичная формула, допускающая самое широкое толкование.

Уже несколько лет тому назад ООН признала Россию первой среди стран с самым высоким показателем уровня разводов. За исходный материал здесь берется количество разводов на 1000 человек. В России – это 5 процентов. Далее идут Белоруссия, Украина, Молдова, Каймановы острова и США. В первом квартале 2013 г. было зарегистрировано 218070 браков и 157065 разводов, 2014 года – 207825 и 172310 соответственно.

2. Аборты – свидетельство вопиющей безответственности за последствия сексуальных контактов и глубокого кризиса семьи. По некоторым данным, 57 процентов беременностей в России заканчивается абортом. В итоге аборты превышают рождаемость более чем в 2 раза. Ежегодно в нашей стране совершается в среднем 1,5 миллиона абортов (около 22 тысячи в день). Некоторые специалисты говорят, что эту цифру можно смело удвоить, так как сюда не входят аборты, сделанные в частных клиниках или самостоятельное медикаментозное прерывание беременности.

3. Сожительство без всякого оформления брака в ЗАГСе воспринимается нормально.

4. Негативный климат вокруг семьи.

Хотя государство и пытается поощрять деторождение, оно по факту далеко не всегда позитивно воспринимается в самих семьях. «Куда ты столько рожаешь!» — эту фразу можно довольно часто услышать в быту.

5. Специфика законов. Судебная практика России является ярким примером кризиса отцовства, когда в случае развода родительские права остаются за матерью, при этом отец часто воспринимается как отец исключительно в биологическом аспекте, а в юридическом – как уплатчик алиментов.

6. Разводы и неполные семьи воспринимаются обществом нормально.

7. Воспитание детей только мамами и бабушками воспринимаются нормально. Как-то я пошутил среди прихожанок на тему «однополых» семей мам и бабушек, воспитывающих детей. Мне было сказано, что это нормально!

8. Легкая внушаемость и отсутствие способности к критической рефлексии над любой информацией как следствие неспособности контролировать эмоции.

9. Агрессия, злоба, переходящая часто в ненависть. Общество воспитывалось и воспитывается до сих пор в антихристианской культуре ненависти. Примеров здесь приводить не нужно, достаточно включить телевизор и смотреть практически что угодно, не только новости, но и фильмы.

10. Бедственное положение незащищенных слоев населения (старики, дети, больные, заключенные) как следствие снятия ответственности за этих людей.

11. Социальное сиротство.

12. Социальные патологии (алкоголизм, наркомания, преступность, насилие). Стоит подчеркнуть, эти проблемы распространены и среди женщин, в том числе, молодых матерей.

13. Эмоциональная впечатлительность и легкая внушаемость переходят на эмоциональное переживание веры.

Чего только стоят скандалы последних лет об оскорбленных «религиозных чувствах»! Совершенно понятно, что юридическую дефиницию этих пресловутых «чувств» дать невозможно. Дискуссия вокруг этой проблемы еще более нагнетает эмоции сторонников и противников защиты этих «чувств». Для верующего человека не чувства главный ориентир, а ценности – то, что выбрано актом воли. А игра на чувствах как раз является признаком инфантильности и извращенной феминизации (именно женщины подвержены чувствительности в большей мере!). Это и есть та самая ересь модернизма, которая пытается свести веру исключительно к эмоциональным переживаниям и приводит к тотальному релятивизму.

14. Незрелая мужественность, которая часто отождествляется с некими стереотипами поведения, характерными для конкретной среды, и не берет во внимание функций отцовства и потребностей общества в целом .

Здесь я приведу одну, достаточно серьезную, проблему, которую нелегко понять ввиду ее специфики в нашей стране. Это субкультура криминального мира, которая прочно вошла в нашу жизнь. Хотя число актуально отбывающих наказание в местах лишения свободы за последнее время сократилось (673818 человек на 1.03.15, то есть примерно 461 человек на 100 тысяч населения), все же культура уголовного мира присутствует и в армии, и в жизни общества, и даже в лексике подростков и молодежи. Когда первые лица государства произносят фразу «мочить в сортире» — это уже мало кого удивляет, население это воспринимает нормально. Также как никого не удивляют бесконечные сериалы о «ментах», «бандюках» и разборках между ними в контексте субкультуры криминального мира. Никого не удивляют слова «козел», «петух», «параша», «нагнуть», «поговорить по понятиям», «мочить» и иные многочисленные выражения, вошедшие в наш обиход в том смысле, в котором они употребляются в криминальной среде. Как известно, культура «зоны» пытается организовать некую иерархию и порядок среди заключенных. Я не берусь делать оценку этому явлению самому по себе. Подчеркну только, что серьезная проблема появляется тогда, когда эта субкультура выходит за пределы исправительных учреждений и ее пытаются навязать нормальной среде. Одно из самых ярких ее проявлений – это дедовщина в армии, имеющая ярко выраженный гомосексуальный характер (в плане практик, а не ориентации), которая, осмелюсь утверждать, является выражением женской слабости, а не мужественности. В «зоне» существует особое отношение к гомосексуальным практикам и обусловлено оно отнюдь не учением Церкви или приверженностью традиционным ценностям, а связано с статусом заключенного. Как правило, гомосексуальное насилие над заключенным опускает его на низшую ступень иерархи. Недавно прошла новость о том, как 60-летний (!) заключенный зарезал сокамерника «в законе» из опасения быть изнасилованным. Почему я об этом говорю? Да потому что для нашей страны проблема тюремной субкультуры не является маргинальной, в отличие от проблемы гомосексуальности, которая как раз является маргинальной. Многие защитники традиционных семейных ценностей с воодушевлением смотрят на Россию и ее «духовные скрепы» в борьбе против однополых браков, но не видят катастрофических проблем внутри самой российской семьи и общества в целом. Как-то меня спросили, почему некоторые мужчины — борцы с гей-пропагандой — в этой самой борьбе ведут себя как «истеричные бабы». Оставим ответ на этот вопрос специалистам. Психологии хорошо известны различные защитные механизмы, в частности, проецирование собственных проблем на окружающих. Здесь достаточно подчеркнуть, что незрелому мужчине свойственны истерические формы поведения, а гомофобия и иррациональный страх перед гомосексуальностью зачастую обусловлены не приверженностью традиционным ценностям, а обычным влиянием тюремной субкультуры, которая эксплуатирует низменные инстинкты человека. Серьезное обсуждение подобных вопросов у нас крайне непопулярно и является, по сути, определенным «табу». Независимо от того, чтобы ты ни сказал на тему самой гомосексуальности, всегда рискуешь вызвать острую критику – будешь либо «гомофобом», либо «защитником разврата». Не потому, что будешь говорить слишком строго или мягко, а только потому, что попытаешься спокойно анализировать данную проблему с точки зрения Учительства Церкви. У нас и в обществе, и даже в религиозных организациях, в предпочтении эмоциональные оценки. Ярчайшее этому подтверждение – это несоизмеримая возня на эту тему в российском публичном пространстве, причем, не серьезное критическое отношение, а именно возня, доходящая иногда до истерии. Мы обращаем пристальное внимание на так называемую «Гейропу», не замечая собственных патологий. Эта кампания имеет ярко выраженную политическую окраску, однако, попадая на благодатную почву, истерия начинает приобретать формы паранои. Этим даже могут пользоваться люди с диссоциальным расстройством личности. А воспитание в атмосфере агрессии только усиливает данную проблему, прививая не только неадекватные формы поведения, но и искажая некоторые ценности (например, патриотизм, мужество). Чего только стоит празднование Дня ВДВ, связанного, кстати, с днем памяти в Православной церкви святого Ильи пророка. Этот образ «мужского» поведения обществом принимается, ему даже многие подражают! Учитывая общий климат, можно понять, почему в нашем обществе появилось так много иррационального. Все это не идет в пользу позитивного определения мужской идентичности в нашей стране.

15. Пропасть между декларируемым и реализуемым.

Можно только надеяться на то, что все, о чем говорилось выше, является преувеличением., однако, к сожалению, факты зачастую свидетельствуют об обратном.

Понятие и функции отцовства

Отцовство можно понимать в следующих аспектах.

1. Биологическое – отец это тот, кто биологически участвует в зачатии ребенка. Однако биологическое отцовство не всегда свидетельствует о личностной зрелости самого отца ребенка.

2. Юридическое. Отец — это тот, кому легально приписан ребенок. Отцовство в таком понимании включает в себя ответственность за ребенка, предусмотренную законом (как правило, материальную – особенно в случаях разводов).

3. Духовное отцовство – это передача ценностей. Его можно понимать в широком смысле.

4. Религиозное. С точки зрения христианского благовестия Бог – это Отец, и только сквозь призму Божией любви мужчина способен понять собственное отцовство.

Такое понятие неразрывно связано с функциями отца. Это ответственность и любовь; дисциплина; участие в воспитании детей; свидетельство зрелой христианской жизни.

Отцовство и мужественность

Стоит вначале отметить, к чему нельзя свести мужественности. Мужественность – это не внешний вид и стиль одежды. Бессмысленно дискутировать над тем, кто более «маскулинен» – метросексуалы или ламберсексуалы, поскольку внешний вид еще не является свидетельством наличия мужских качеств или мужской зрелости.

Мужественность – это не ориентация, нельзя мешать этих понятий. Далее, мужественность -это не «мужские» увлечения и социальные роли (в истории и культуре они меняются, как бы мы к этому не относились). Мужественность нельзя свести также только к физической силе, к биологии и физиологии.

Мужественность – это совокупность характеристик, характеризующих зрелого мужчину, а именно: ответственность и дисциплина (конкретная цель, стремление к ее достижению, дисциплина ума, волевой характер, стремление к ценностям высокого порядка, готовность к самопожертвованию, тяготам). То есть, мужественность – это способность любить как мужчина.

Эти же характеристики присущи и отцу.

Кризис отцовства и Церковь

Могут ли религиозные практики помочь в воспитании мужчины как отца? Могут ли помочь в воспитании мужественности?

Не секрет, что некоторые «женские» формы религиозности проникли и в христианские общины, иногда даже в извращенном виде. В частности, это излишняя эмоциональность во внешнем выражении веры (часто это даже считается критерием глубокой веры!), «сексуализация» дружбы и любви, стремление снять с себя ответственность за свои поступки и жизнь (пусть батюшка благословит!), пассивность, соблюдение принципа «не высовывайся», привязанность к мелочам в ущерб главному. Превалирование женщин в Церкви только усиливает этот процесс и даже привело к мнению, что посещение богослужений – это «женское» дело.

С точки зрения психологии религиозность иначе проявляется у мужчин и женщин. Идеал мужчины – более абстрактный и универсальный, женщина более привязана к конкретным вещам. Женщины предпочитают розарий, храм, священника, ибо могут это все конкретно увидеть, пребывать рядом, для них важны конкретные, видимые знаки. Мужчины склонны дистанцироваться от всего этого, ибо данные вещи им слишком хорошо знакомы и ограничены, чтобы через них созерцать Вездесущего. То, что сами католики не всегда дают пример универсальности и евангельской простоты, не идет на пользу мужчинам. В настоящее время это напряжение только возросло, ибо в Церкви слишком много «женственных» мужчин, не в смысле сексуальной ориентации. Главное проявление женственности – это слабая воля, страх взять на себя ответственность, нежелание посвятить себя высшим ценностям, приоритет частного над общим.

В принципе, об этом хорошо известно, но следует ли опираться на психологию как главный фактор в евангелизации? Будет ли полезен приходской показ женской моды или футбольный матч в качестве непременного условия воспитания будущих отцов и матерей? Готов утверждать, что нет. И это тоже проявление «феминизации» наших общин – в пастырстве делать акцент на различную эмоциональность, играть на эмоциях. Пастырство нельзя сводить лишь к эмоциональной жизни прихожан. К тому же, гендерные роли имеют тенденцию меняться под влиянием социокультурных факторов. Сейчас уже никого не удивишь женским футболом (как бы он не нравился многим мужчинам) или мужскими показами мод (какие бы ассоциации это не вызывало).

Оказывается, вера, переживаемая в жизни (а не просто как чувства!), одинаково воспринимается и мужчинами, и женщинами. Оба пола позитивно воспринимают сверхъестественную благодать, Божью любовь. В этом смысле во Христе нет «ни мужеского пола, ни женского». Оба пола способны принимать ответственные решения, стяжать добродетель мужества, жить верой, надеждой, любовью. Конкретно это может выражаться по разному, исходя из различных психологий, однако цель здесь одна. Мужчины не перестанут быть незрелыми и серыми, пока не соединятся с Христом. Об этом хорошо пишет Эд Виллок в своей книге «Роль отца в католической семье». Он считает, что зрелый человек передает жизнь, следующими способами: через прокреацию (рождение детей), через мысль, через искусство (ремесло), через апостольство. Женатые мужчины, которые не исполняют обязанности ведения детей к Богу, не исполняют своего призвания передачи жизни. А зрелый мужчина всегда готов посвятить себя во всех этих аспектах передачи жизни, соблюдая дисциплину. Именно в этом критерий мужественности, маскулинности, отцовства.

На апостольском призвании необходимо остановиться особенным образом. Это Божье деяние, а не человеческое, поэтому препятствия в этом служении должны стать поводом для созревания, а не непреодолимыми препятствиями. В этом контексте стоит понимать трудности семейной жизни: многодетные семьи, проблемы во взаимоотношениях, семейные конфликты. Верующий христианин готов нести этот крест любви, которая долготерпит, уповая в вере на Бога – полноту любви. А вера – это всегда риск. Рисковать – характерное для мужчин качество. (Пример – Авраам). Зрелый христианин способен идти на риск ради достижения высших ценностей.

Только в контексте Евангелия – благой вести о спасении – мы можем решить проблемы семьи, общества, каждого конкретного человека. Только постоянное обращение поможет выстроить правильную иерархию ценностей (здесь, опять, неточный Синодальный перевод на русский язык слов «Обращайтесь и веруйте в Евангелие»). Только вера позволяет осознать, что означает мое конкретное жизненное призвание, в том числе, призвание быть мужчиной, быть отцом. И как это отцовство конкретно в жизни реализовать, не взирая на все внешние трудности. Психология, сексология, светские законы, социальная активность христиан и нормы общественной морали могут в этом пути помочь, но сами по себе не могут быть панацеей в духовно-нравственном возрождении человека и общества. Спасительная Истина есть только одна – во Христе Иисусе. Размышление над тайной Воплощения Сына Божьего приведет к пониманию Отцовства Бога и, как следствие, значения отцовства в семье.

Священник Игорь Ковалевский

Источник: сайт Архиепархии Божией Матери в Москве