Где же Бог? Вечный вопрос земной жизни

admin skg Сентябрь 08, 2017

Перед лицом тоталитаризма и трагических событий прошлого века, перед лицом чудовищных событий наших дней, поражающих воображение своей бесчеловечностью, невольно возникает вопрос: «Где же Бог? Почему Он не вмешивается?». Возможно, мы сами в часы испытаний задавались подобными вопросами. Иногда эти вопросы появляются в жизнеописаниях людей, говорящих о тёмной, беспросветной ночи, в которой их угнетало чувство отсутствия Бога, особенно Его молчание. Будто Он поместил между Собой и верующим плотное облако, которое препятствует любому общению, даже словом. Бог молчит, не даёт ощутить Себя, черты Его лика тонут во мраке, …и верующий стонет, страдает от этого отсутствия Бога, впадая в искушение отчаяния, уступая ощущению собственного ничтожества, которое шепчет в глубине сердца: «Бога не существует, на свете нет ничего стоящего».

Кроме того, сегодняшние христиане знакомы, по крайней мере, понаслышке, с еврейской традицией, которая даёт определение Самому Богу как El mistatter, «Бог сокровенный» (Ис 45, 15). Они знают о криках, о которых сообщил миру Эли Визель: о криках тех, кто в пламени Шоа осмеливались на вопрос: «Где же Бог?» В наши времена порой такие слова срывается также с уст простых христиан: «Бог молчит, Бог не говорит со мной, Господь мучает меня, не отвечая мне, Бог молчит».

Некоторые христиане, читая описания духовного кризиса Матери Терезы Калькуттской или других свидетелей веры, считают себя вправе претендовать на тот же опыт и, таким образом, подтверждать, что Бог действительно молчит.

Затем, согласно некоторым так называемым богословам, Бог молчит по собственной воле, дабы заставить верующего страдать с целью очищения, с целью принудить его идти в своей вере достойным путём. Некоторые мыслители полагают, что, поступая таким образом, Бог ведёт самую настоящую сокровенную игру между любящим и любимым, которая состоит в том, что один прячется, а другой находит его.

Кто-то даже воображает себя сопричастником тёмной ночи Иисуса накануне Голгофских страстей, ночи «агонии» (Лк 22, 44), Его «смертельно скорбящей души» (ср. Мк 14, 34; Мф 26, 38), или даже причастниками крестного часа и крика: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк 15, 34, Мф 27, 46, Пс 22, 2).

Признаюсь, эти «свидетельства» или «откровения-исповеди» очень беспокоят меня, и они кажутся мне проявлением нарциссизма и самолюбования, опасного не только для веры конкретного человека, но и для человеческих отношений, которые могут возникнуть в результате таких мнимых духовных переживаний. И тогда я осмеливаюсь сказать несколько слов вполголоса, без претензий, как сказали бы евреи, со смягчающей оговоркой «если можно так сказать».

Прежде всего, можно ли сказать так, как сказал Иоанн Павел II во время общей аудиенции 11 декабря 2002 года: «Бог молчит и не проявляет Себя; Он кажется закрывшимся в Своём небе, словно испытывая отторжение к делам человеческим?». В этих словах Папы Войтылы можно услышать эмоциональный возглас, но, конечно, его не следует истолковывать в качестве утверждения, будто отныне Бог удалился со сцены. Мы вполне можем использовать библейские тексты, пронизанные тем же вкусом, тем же порывом, тем же протестом: чтобы столкнуться с подобными — если не более сильными — выражениями, достаточно почитать Иеремию, пророка-служителя суда Божия над Своим народом (не случайно Папа комментировал тогда отрывок из Книги Иеремии 14, 17-21).

«Господь повёл меня и ввёл во тьму, а не во свет… Он стал для меня как бы медведь в засаде, как бы лев в скрытном месте… Сокрушил камнями зубы мои, покрыл меня пеплом» (Плач 3, 2.10.16). Так говорит Господь: «Ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошений; ибо Я не услышу, когда они будут взывать ко Мне в бедствии своем» (Иер 11, 14; ср. 7, 16).

Все эти страстные выражения пророка Иеремии принадлежат к литературному жанру riv. Пререкания — это гиперболические выражения, свойственные сокровенному языку в час предательства и разрыва помолвки или брака. Это особый антропоморфный язык, предоставленный Богу, дабы Он выразил Свою ревностную любовь, Свою страсть. Однако это вовсе не утверждения о присутствии Бога в мире и Его отношениях с нами! Если Бог молчит (или, скорее, если нам кажется, что Он молчит), то это только потому, что никто не слушает Его и не задаёт Ему вопросы.

С другой стороны, великий урок преподал неверующий писатель Примо Леви, который не задавался вопросом верующего профессора Эли Визеля: «Где был Бог в Освенциме?». Примо Леви поставил акцент на том, где тогда был человек: куда исчезла человечность во время Холокоста? Как человек мог стать тюремщиком и истреблять другого человека, своего брата?

Я не хочу, чтобы Бога обвиняли с целью защитить самих себя. Мне хочется обратиться к обыкновенному, простому человеку, который порой утверждает, что страдает от молчания Бога, что он не чувствует присутствия Бога и обвиняет Всевышнего в том, что Он остаётся вдали и молчит. С большим уважением к его боли и безо всякого осуждения мне хочется спросить этого человека: «А может, это вы глухой и не слышите?». Я не могу думать, что Бог способен перестать любить, что Он желает молчать или скрываться, дабы заставлять страдать верующего, взывающего к Нему и подвергающегося испытанию.

Выражение «Кто, как Ты, Господи, между богами?» (Mi kamokah ba-’elimJHWH: Исх 15, 11) было переложено некоторыми раввинами фразой: «Кто подобен Тебе среди немых, Господи?» (Mi kamokah ba-illelim JHWH). Однако это означает только то, что Бог — даже когда видит страдание, испытание Своего народа или одного верующего — ничего не делает и молчит не потому, что Он безразличен или сердит, а только потому, что бесконечно уважает мир, историю, глубоко уважает величие и хрупкость человека.

Если есть голос Бога (не забывайте об этом!), то это «веяние тихого ветра, [и именно там Господь]» (qol demamah daqqah: 3 Цар 19, 12), потому что Бог говорит также в молчании: достаточно уметь слушать тишину. Если бы Господь действительно безмолвствовал, тогда верующий немедленно опустился бы в могилу, как говорит псалмопевец: «К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! Не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоём я не уподобился нисходящим в могилу!» (Псалом 27, 1). Поэтому настоящая проблема заключается вовсе не в молчании Бога, а в том, что сам верующий человек не хочет слушать Бога. Господь не скрывает Себя, чтобы проверить нас, проверить, любим ли мы Его или нет: те, кто знает страдание, усталость сомнения, не могут думать, что Бог готов это сделать! Ночь, тьма веры, молчание Бога — это лишь аспекты загадки зла: мы хрупкие существа и способны грешить, а наш грех начинается именно с того, что мы не слушаем Бога… Вот почему испытание, страдание может быть без Бога: это только усугубление зла, испытания. Поскольку Бог никогда не желает наших страданий, Он никогда не захочет усугубить их Своим молчанием и Своим отсутствием. Наш человеческий путь — это дорога, проходящая порой в темноте ночи, иногда в тумане, а всё потому, что мы не умеем смотреть, не умеем слушать. Молчание Бога, воспринимаемое как наша неспособность слушать, как наша глухота, является частью нашего трудного пути, нашего ремесла жить как люди и как христиане.

В связи с этим, в католической духовности второго тысячелетия были сделаны мудрые заключения о некоторых ситуациях, в которых может оказаться верующий, о ситуациях мрака, невосприятия присутствия Бога, печали, угашающей всякую надежду на помощь. Эти ситуации были включены в категорию «духовного опустошения», — состояния, с которым живущие духовной жизнью рано или поздно сталкиваются. Это опустошение проявляется в виде испытаний — тяжёлых или легких, кратких по времени или продолжительных. В этом опустошении — когда кажется, что Бог далеко, что Он молчит, а страдание, кажется, сокрушает нас- нужно направить все силы на то, чтобы поддерживать связь с Ним через стон, вопль, плач, а иногда даже со словами, которые просят о приближении смерти. Для христианина важно продолжать стучать, надеяться, просить и молить Господа, не боясь показать всю нашу слабость перед Ним, пытаясь оставаться стойкими в пребывании с Ним. Иисус — даже когда не слышал голос Отца, говоря Ему: «Почему Ты оставил Меня», — нисколько не утратил доверия к Отцу. Даже когда казалось, что Небесный Отец оставил Своего Сына.

Об этом духовном опустошении неоднократно говорил Папа Франциск, ученик святого Игнатия Лойолы. «Духовное опустошение наступает для каждого из нас; оно может быть сильнее или слабее, но это всегда душевный мрак, безнадежность, нежелание жить; тогда мы не видим конца туннеля, тогда сердце наше беспокойно и тревожны мысли. Духовное опустошение заставляет нас чувствовать так, будто душа наша раздавлена, что она не может и даже не хочет жить, что лучше умереть. Таков был вопль отчаяния праведного Иова: лучше умереть, чем жить вот так…

Божественная литургия показывает нам, как нужно вести себя в таком состоянии духовного опустошения, когда наша вера остывает и мы катимся вниз по наклонной плоскости, утратив все надежды. Помощь подсказывает ответный Псалом: «Да внидет пред лице Твое молитва моя». Итак, первое, что нужно сделать, это молиться. Горячо, усердно молиться… Псалом 87 (88) учит нас, как следует молиться во время духовного опустошения и внутренней тьмы, когда мы погружаемся в бездонную печаль и горькие раздумья.

На утренней Мессе в часовне Дома святой Марфы, 27 сентября 2016 года, Папа Франциск говорил:

«Господи, Боже спасения моего! Днём вопию и ночью пред Тобою»: какие сильные слова! Эта молитва — словно настойчивый стук в дверь: ‘Душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней. Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы’.

Человеку, находящемуся в этом состоянии, слова могут причинить боль. Нужно всего лишь прикоснуться к нему, быть рядом, чтобы он почувствовал нашу близость; нужно отвечать на его вопросы, но не держать перед ним речь… Когда человек страдает, когда он находится в духовном опустошении, нужно говорить как можно меньше и помогать молчанием, близостью, ласковой поддержкой его молитвы пред Отцом… Да поможет нам Господь, во-первых, узнавать свои моменты духовного отчаяния, когда мы во тьме, без надежды, и спрашивать себя — почему. Во-вторых, во мраке нужно молиться Господу, как учит нас литургия в 87-й Псалме: ‘Да внидет пред лице Твое молитва моя’. В-третьих, когда мы приближаемся к страдающему человеку — больному или же терзаемому любыми другими страданиями, к человеку отчаявшемуся — необходимо безмолвие, но это безмолвие должно быть полным любви, близости, нежности. Не нужно слов — они не помогут и даже причинят боль».

Всем нам дано познать в жизни бури и кораблекрушения. Тогда у каждого из нас с уст срываются слова: «Господи, почему Ты спишь? Разве Ты не видишь, что я в опасности? Где Ты? Почему Ты молчишь?» (ср. Пс 44, 24, Мк 4, 38). Но даже если в языке отношений любви мы используем эти эмоциональные выражения, мы никогда не можем думать, будто Господь может остановить Свою любовь, навсегда прекратить отношения, чтобы видеть человека страдающим и радоваться этому. Зло, в любой форме страданий, исходит не от Бога! (ср. Суд 1, 13-15) Божья любовь не может быть заслужена; никто из нас не может думать, что имеет в себе любовь, которую Бог отрицает, ненавидит или не видит её: любовь Бога бесконечно превышает и наше сердце, и всю нашу человеческую любовь (ср. 1 Ин 3, 20).

Мне бы хотелось завершить свои размышления, процитировав знаменитую притчу:

«Мне снилось, что я иду по берегу морю с моим Господом. На небе мелькали картины из моей жизни, и после каждой из них я замечал на песке две цепочки следов: одну от моих ног, другую — от ног Господа. Когда же передо мной промелькнула последняя картина из моей жизни, я оглянулся на следы на песке. И увидел, что иногда вдоль моего жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Это были самые тяжёлые и несчастные времена в моей жизни. И тогда я сказал: ‘Господи, не Ты ли говорил мне: если последую путём Твоим, Ты не оставишь меня. Почему же Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе?’. И Господь отвечал: ‘Сын Мой, ты знаешь, что Я люблю тебя и никогда не оставлял. В самые трудные дни, когда ты видишь всего одну пару следов на песке, Я нёс тебя на Своих руках’».

Да, Господь всегда открывает нам путь, и в самые тёмные часы нашей жизни именно Он берёт нас на руки!

Автор — Энцо Бьянки, итальянский католический богослов, основатель и настоятель межконфессиональной монашеской общины Бозе