25 – 27 мая в Новосибирске состоялась Епархиальная Пастырская конференция для священников Преображенской епархии

Как полнее пережить собственный дар священства? Как углубить его осознание? Как, возвращаясь к истокам этого дара, заново его обрести, особенно в условиях Сибири?
Эти и другие важные вопросы оказались в центре внимания священников Преображенской епархии, съехавшихся в ее столицу, г. Новосибирск, чтобы в течение трех дней, с 25 по 27 мая, размышлять о своем призвании, общаться с правящим епископом и друг с другом, вместе молиться…

Встреча открылась часом сосредоточения: присутствующим был предложен для медитативного размышления фрагмент из Евангелия от Иоанна о Добром Пастыре (глава 10). А затем слово взял опытный духовник, преподаватель Санкт-Петербургской духовной семинарии о. Мариано Седано, начинавший свой путь священнического служения в России именно в нашей епархии.
Его первый и основной доклад был озаглавлен: «Духовное отцовство – метафора или реальность?»
По убеждению о. Седано, именно «духовное отцовство» есть то синтетическое понятие, которое охватывает многоразличные аспекты служения священника. Докладчик обратил внимание присутствующих на содержащийся в Новом Завете парадокс: с одной стороны, в 23-ей главе Евангелия от Матфея содержится запрет называть кого-либо отцом, отсюда вытекает, что христианская община – это «община без отцов» (так была озаглавлена одна книжка, недавно вышедшая на Западе). С другой стороны, апостол Павел, обращаясь к верным основанных им общин, прямо называет себя их отцом, рождающим их в истине. Апостол Павел сравнивает себя также и с матерью, взывая к своим духовным чадам (в Послании к Галатам), использует необычное греческое слово, которое в буквальном переводе на русский звучало бы как «детейшие». Павел пребывает «в муках рождения», пока в его духовных детях не отобразится Христос.
На древнем Востоке к отцу было принято обращаться «господин» («баали»), он воспринимался как безраздельный владыка над жизнью и смертью своих детей. Но отец – это также тот, кто дает жизнь, кто питает своих детей и с любовью заботится о них («авва»). Иисус запрещает Своим священникам быть «баали», у христианской общины, состоящей из братьев и сестер, может быть только один Господин – Бог-Отец сущий на небесах, Которого Иисус, однако, называет «Авва» («Отче»). Вместе с тем, христианский священник, по примеру Павла, призван стать любящим «аввой» для верных мирян. Так разрешается обозначенный выше парадокс.
Но для какой цели необходимо духовное отцовство? Дело в том, что никто не может быть христианином в одиночку: об этом единогласно свидетельствуют Евангелие и вся традиция Церкви. Ведь христианином не рождаются, а становятся. Мы обязаны своим духовным рождением определенному человеку (или людям), через которых пришли ко Христу. У каждого из нас был свой «Иоанн Креститель». В нашу эпоху «сумерек идеологий» момент личного свидетельства приобретает особую важность. Лишь в сопровождении духовного руководителя мы имеем шанс превратиться из «духовных младенцев», способных питаться лишь молоком, в зрелых верующих, вкушающих твердую пищу.
Так что же такое духовное отцовство? Звание и титул? Прежде всего – духовный дар, харизма. Как нам говорит история, иногда этой харизмой, особенно в древности, обладали и миряне. Позднее он на многие века стал монополией духовенства. Ныне опять можно говорить о его более широком проявлении. Но, так или иначе, духовный рост невозможен без духовного руководства. В наше время спрос на духовное руководство намного превышает предложение.
Все священники призваны быть духовными руководителями или «отцами» в силу дара Таинства Священства, полученного при рукоположении. Но какие черты призваны отличать духовного руководителя или «отца»?
Во-первых, настоящий духовный руководитель – это человек, исполненный Духа Святого и способный рождать других людей для жизни с Богом. Он – словно бы живое олицетворение образа, появляющегося в 4-ой Евхаристической молитве: «чтобы мы уже не для себя жили, а для Него, умершего и воскресшего за нас». Это и есть главное служение духовного отца: давать жизнь и давать в избытке, подобно Иисусу на свадьбе в Кане Галилейской. Там где нет «вина», т.е. радости, Он дает целых 600 литров!
Во-вторых, духовный отец – это «сердцеведец». Некоторые из знаменитых духовных отцов умели «читать в сердцах» в прямом смысле: св. Иоанн Мария Вианней, св. Отец Пио, св. Иоанн Боско… Но в той или иной степени этот дар присущ любому священнику, а он обязан просить Бога об этом даре. Необходимо знать человека, его радости и страдания, надежды и нужды, интересы и проблемы. Умение чувствовать то, что чувствует другой человек, в современной психологии называется словом «эмпатия». Эмапатия – это знание, рождающееся из любви. Такое знание крайне необходимо священнику. Оно и делает его «пастырем добрым», голос которого слушают овцы и идут за ним.
В-третьих, духовный отец «расчищает место», на котором может состояться встреча Бога и человека. Притом он не узурпирует место Бога, Который всё же хочет общаться с каждым человеком напрямую, и не подменяет личную свободу человека своими наставлениями, советами и решениями. Совесть другого человека (того, кто приходит на исповедь или духовную беседу) – это «земля святая», перед которой необходимо снять обувь и опуститься на колени, это – святилище, в котором пребывает Сам Бог, или неопалимая купина, из гущи которой раздается глас Божий. Самое ужасное – злоупотреблять даром духовного руководителя. Цель духовного отца – помочь своему чаду стать вполне самостоятельным, зрелым христианином. Есть важный принцип – «дать место Духу Святому», причем сфера непосредственного действия Духа на душу подопечного должна постоянно расширяться.
В-четвертых, духовный отец неизменно верен церковному преданию: он возвещает не свои мнения и суждения, а учение Церкви, ведет своих чад в Церковь и вместе с Церковью. Этим духовный отец отличается от всевозможных «гуру». У него нет собственных учеников! Все его духовные дети – ученики Христа и только Христа.
В-пятых, духовный отец должен иметь некоторые познания в психологии и педагогике, хотя не является ни психологом, ни педагогом. При этом следует избегать обеих крайностей: как пренебрежения светскими науками о человеке, так и подмены ими собственно духовного измерения. Человек – единое целое, включающее физиологический, психический и духовный уровни, причем все они взаимно влияют друг на друга. По этой причине исповедь и духовное руководство, строго говоря, не должны отождествляться. Грех, который отпускают на исповеди – часто всего лишь симптом более глубоких процессов, протекающих в человеческой душе. Духовному отцу необходимо работать именно на уровне глубинных процессов, помогая человеку интегрировать свою личность, дабы его жизнь превратилась из набора бессвязных эпизодов в единое осмысленное целое, т.е. «историю». «Истории жизни» конкретного человека, включая и светлые, и темные ее стороны, надлежит стать «Историей (личного) Спасения». Опираясь на свою «личную Историю Спасения», мы интерпретируем самих себя, окружающий мир и даже Священное Писание.

Программа первого дня, кроме Мессы и общих молитв (Утреня, Вечерня, Дневной час), включала просмотр двух фильмов, подготовленных студией Сибирского католического телевидения «Кана» (директор – о. Овсеп Меликсетян): первый из них представил мозаику священнических призваний и судеб в Преображенской епархии, а второй носил юмористический характер, будучи нарезкой эпизодов из зарубежных фильмов, героями которых являются священники.

Второй день конференции, 26 мая, прошел под знаком экуменизма: ее участники посетили «Святой ключ» – источник близ места, в котором в годы красного террора приняли мученическую кончину православные священнослужители (в районе Ложок г. Искитима Новосибирской обл.). Здесь участниками паломничества (священниками Восточного обряда) была пропета заупокойная лития о Новомучениках Российских. В тот же день католические священнослужители посетили православный Преображенский Кафедральный собор в г. Бердске и побывали на экскурсии в Православной гимназии этого города. В роли радушных хозяев и экскурсоводов выступили священники Русской Православной Церкви.
Но перед началом паломничества прозвучал еще один доклад о. Мариано, посвященный на этот раз кризисам в жизни священника. Докладчик отметил, что «священнический кризис», как и всякий другой, таит в себе как опасности (в данном случае, кроме прямого отказа от священнического служения, это могут быть тактика компромиссов, которая приводит к появлению «двойной морали» и «двойной жизни»; внутренняя фрустрация, которую иногда пытаются заглушить лихорадочной внешней активностью; «профессиональное выгорание» и «профессиональный цинизм» в сочетании с внешней благопристойностью и пастырской опытностью и т.д. и т.п.), так и шанс – шанс перехода на более высокую ступень духовной жизни.

Третий, заключительный день конференции включал два центральных события: с утра – часовой доклад Владыки Иосифа Верта, во второй половине дня – церемонию закладки краеугольного камня под здание строящегося здания Епархиального центра.
В своем выступлении Владыка Иосиф размышлял над текстом Послания Папы Бенедикта XVI на Год Священника, о наиболее заметных вехах собственного пути к священству, о святых священниках-исповедниках эпохи тоталитаризма, с которыми ему посчастливилось общаться лично и которые до сих пор остаются в его глазах непревзойденным образцом верности священническому долгу.
Полный текст доклада епископа Иосифа, как и размышления некоторых других участников конференции о различных гранях священнического служения (о. Мариано Седано, о. Андрея Старцева, о. Григория Федосеева), мы публикуем на нашем сайте.

Одним из последних пунктов в программе конференции значилась работа в группах. К обсуждению был предложен один вопрос: «Радости и печали приходского священника». Притом участники обсуждения пришли к заключению, что радости и печали в жизни священника – суть две стороны одной медали и неразрывно связаны. Одно вытекает из другого.
Среди «печалей» часто упоминалась немногочисленность верующих в российских католических приходах и общая и, видимо, нарастающая маргинализация Российской католической общины. Это, в свою очередь, становится одной из причин чувства «невостребованности» у сибирского католического священника, переживаемого им одиночества. Была даже высказана мысль, что если бы священникам-иностранцам пришлось покинуть Россию, спустя несколько лет в большинстве ее городов просто забыли бы, что здесь когда-то жили католики.
Однако в целом преобладал оптимистический настрой. Огромную радость приносит нашим пастырям обращение каждого отдельного человека, воспитанного вне Церкви, но всё же нашедшего свой путь к Богу, а также возможность (хоть и ограниченная скромными материальными ресурсами) восстанавливать храмы и церковные здания, проводить разнообразные встречи, вести регулярную катехизацию. Даже в ситуации маргинальности католичества в России можно увидеть некий плюс: здесь пастыри и в самом деле могут почувствовать себя в ситуации Двенадцати апостолов, вообще первых поколений христиан – без храмов, без сложившейся традиции, с расчетом на одну лишь силу Божия Слова… Здесь также можно буквально воплотить в жизнь завет Христа: стать тем «добрым пастырем», который имеет дело не только со стадом в целом, но и с отдельной овцой, находит время и силы, чтобы отправиться на ее поиски.
Единодушным был еще один вывод. Церкви не существует без священников, но и священники существуют не сами для себя, а для народа Божия. Связь общины и пастыря – очень глубокая и нерасторжимая, причем пастырь нуждается в поддержке общины – прежде всего молитвенной – ничуть не меньше, чем она – в его «духовном отцовстве».