«Наказание Анании и Сапфиры», написанное Помаранчо для базилики Святого Петра
Перед службой в соборе Святого Петра духовенство входит в здание храма через коридор, который соединяет базилику с большой ризницей, расположенной вне церкви. Здесь, на южной стороне пилона святого Андрея — за алтарём, известном также как «Алтарь лжи» из-за изображённого на нём сюжета, — священнослужители видят мозаичную копию картины «Наказание Анании и Сапфиры». По замыслу Папы Климента VIII для этого алтаря предусматривался совсем другой сюжет — «Распятие святого Петра». В самом деле, в знаменитом иконографическом каталоге Гройтера, восходящем к 1613 году, читаем:Altare crucifixionis Sancti Petri manu Dominici Passignani pictoris (Алтарь распятия Святого Петра работы Доменико Пассиньяни, живописца).
Доменико Крести, прозванный Пассиньяно (1559-1638), написал алтарную картину маслом на сланцевых плитах между 1602 и 1605 годами: сегодня от неё остался только небольшой фрагмент. Оригинал нынешней запрестольной картины был нарисован на доске между 1599 и 1603 годами Кристофоро Ронкалли, известным как Помаранчо (Пистойя 1552 г. — Рим 1626 г.). Этот образ находился на алтаре с восточной стороны пилона, и впоследствии был перенесён в римскую церковь Санта-Мария-дельи-Анджели, расположенную на территории древних терм императора Диоклетиана. Сейчас эта картина украшает ризницу храма.
Кристофоро Ронкалли, получивший образование во Флоренции, и работавший в течение некоторого времени в Сиене, прибыл в Рим в 1578 году. В те годы, после Тридентского Собора, Церковь применяла соборное постановление о священных образах и, переосмыслив значение произведений изобразительного искусства, использовала их для того, чтобы усилить красоту литургического богослужения, содействовать распространению культа, укрепить внутреннюю жизнь верующего, воздействовать на совесть общества.
В 1564 году появился «Трактат о священных образах» авторства Джованни Андреа Джилио, в 1570 году был опубликован труд Йоханнеса Молануса, в 1582 году — трактат Бартоломео Амманнати и «Речь о сакральных и светских образах» архиепископа Болоньи кардинала Габриэле Палеотти.
Изобразительное искусство было предметом тщательных и подробных размышлений, поскольку оно способствовало подготовке современной католической духовности. Влияние художественных образов на выражение и укрепление веры, будучи средством евангелизации и милосердия, было для Палеотти равным проповеди: «Подобно тому, как оратории имеют задачу радовать, учить и волновать, точно так же должны действовать художники, авторы священных образов». Утверждение норм Тридентским собором привело к тому, что при заказе живописных работ оказывалось предпочтение честным и взвешенным, реалистичным и волнующим произведениям.
Помаранчо полностью вписался в атмосферу обновления римской изобразительной культуры конца шестнадцатого века, будучи убежденным, что искусство способствует познанию Священного Писания, священной истории, христианской жизни и усиливает религиозные чувства. Он придал чёткую форму идеалам католических реформ с помощью в меру строгой живописи, поддержанной поэтичностью рисунка.
Картина «Наказание Анании и Сапфиры» является прекрасным примером того, что живопись Помаранчо обладает мощностью слова, сравнимой с современными ей священными трактатами.: красноречивый замысел, простая и ясная лексика Божьих заповедей, лёгкое прочтение, пронизанное глубоким эмоциональным вдохновением.
Рациональная четкость линий Рафаэля Санти, на которой с юности практиковался Помаранчо, была ему помощью в выражении творческого замысла (точно так же, как поиск новых и естественных пропорций человеческой фигуры). Персонажи были показаны согласно новаторской формуле: в центре картины они выделяются особым образом, изображаются со скульптурной основательностью, вдохновленной классическими прототипами Рафаэля. Картина Помаранчо была знаковой для своей эпохи.
Такого рода «момент истины», которым является история Анании и Сапфиры, происходит в роскошном Иерусалиме, похожем на Рим эпохи Возрождения, с торжественной архитектурой, служащей в качестве пышного обрамления. В левой части картины основание обелиска прикрывает собой притвор храма. Эффекты контраста между светом-фигурой и тенью-фоном сближают Кристофоро Ронкалли с самыми смелыми решениями Караваджо.
Этот эпизод является одним из наименее известных эпизодов из Книги Деяний святых апостолов, и имеет отношение к первой христианской общине Иерусалима (5, 2-11). В его основу положен реальный факт: Анания и Сапфира были мужем и женой, людьми в летах. Желая показать себя в хорошем свете перед своей христианской общиной, они решили продать поле, бывшее в их владении, и пожертвовать некоторую часть полученных денег апостолам. При этом они, однако, сказали, что принесли всю вырученную сумму.
В пятой главе Книги Деяний святых апостолов говорится:
«Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принёс и положил к ногам Апостолов. Но Пётр сказал: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это. И встав, юноши приготовили его к погребению и, вынеся, похоронили. Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся. Петр же спросил её: скажи мне, за столько ли продали вы землю? Она сказала: да, за столько. Но Пётр сказал ей: что это согласились вы искусить Духа Господня? вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут. Вдруг она упала у ног его и испустила дух. И юноши, войдя, нашли её мертвою и, вынеся, похоронили подле мужа её. И великий страх объял всю церковь и всех слышавших это» (Деян. 5:1-11).
Главными действующими лицами в картине Помаранчо выступают апостол Пётр и другие апостолы, Сапфира и её муж Анания. Пётр, одетый в сине-желтый хитон (цвета его канонической иконографии), находится в центре композиции с книгой, ключами и поднятой правой рукой в знак того, что он имеет слово. Живопись — немая поэзия, по мнению авторов древних трактатов, — всегда находит подходящие средства для того, чтобы выразить слово. Апостол Пётр произносит предостережение: «Почему вы согласились искушать Духа Господня? Вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут».
Пётр не успел ещё договорить свое предостережение до конца, как Сапфира упала замертво к ногам Петра, к удивлению Андрея и других апостолов. Взволнованный вид молодых людей, стоящих на высоком постаменте предполагает, что происходящее на переднем плане является вторым актом драмы, которая началась тремя часами раньше. Виднеющиеся на заднем плане носилки с телом Анании представляют собой только первый эпилог этой драматической истории. Богатый диапазон жестов персонажей показывает бесконечный спектр человеческих эмоций.
Наглядная назидательность является целью этих больших алтарных росписей, предназначенных для того, чтобы показать основы власти Епископа Рима: серьёзные и вдумчивые композиционные эффекты показывают художника в полной гармонии со своим временем.
Этот эпизод напоминает о двух фресках, расположенных неподалеку, в Сикстинской часовне. Первая, авторства Сандро Боттичелли — «Наказание левитов Корея, Дафана и Абирона», восставших против авторитета первосвященника Аарона и его брата Моисея (Чис, 16). Вторая — «Вручение ключей апостолу Петру» Перуджино (Мф, 16, 19).
Против наместника Христа на земле никому не дозволено замышлять мошенничество, обман, устраивать аферы: к поставленным властям следует проявлять верность, послушание и преданность.
Блаженный Августин в своей 148-й Проповеди даёт необычный комментарий на новозаветный эпизод с Ананией и Сапфирой, и его толкование звучит несколько «обжигающе» для современных ушей:
«Во время чтения книги под названием Деяния Апостолов вы обратили своё внимание на то, что случилось с теми, кто, продав поле, утаили часть выручки от поля; кто положил деньги к ногам апостолов, как если бы это была вся выручка. Разоблачённые, они оба умерли мгновенно, муж и его жена».
В отличие от того, что писали другие толкователи, по мнению святого Августина, вина этих супругов заключалась не в скупости или в использовании богатства, но в обмане апостолов, и в них — присутствующего в Церкви Святого Духа.
В оставшейся части комментария, возможно, заключается одна из причин, по которой эта роспись была размещена лицом к коридору ризницы:
«Тем не менее, братья, пусть вам не кажется серьёзным наказанием временная смерть. Да пожелает Небо, чтобы наказание было ограничено этой жизнью! Что страшного для смертного человека, если однажды так или иначе ему придется умереть? Но через их временное наказание Бог пожелал, чтобы вы поняли Его урок».
Остается верить, что после этой жизни Бог простил Ананию и Сапфиру; ибо воистину безгранично Его милосердие.
Монс. Марко Агостини, церемониймейстер Папских богослужений
Источник: Радио Ватикана
