Доклад кард. Кристофа Шёнборна на презентации апостольского увещания Amoris laetitia
Первыми словами, с которыми вечером 13 марта 2013 года новоизбранный Папа Франциск обратился к народу на площади Святого Петра и ко всему миру, были: «Добрый вечер!». Такими же простыми являются язык и стиль нового документа Папы Франциска Amoris laetitia. На двухстах страницах Папа говорит о любви в семье, и он делает это конкретно и просто, словами, которые согревают сердце.
Скажем сразу: церковные документы вряд ли можно отнести к лёгкому чтению. Но это увещание Папы вполне читаемо, и тот, кто не испугается его объёма, найдёт радость в конкретности и реалистичности этого текста. Папа Франциск говорит о семьях с такой ясностью, которая редко встречается в документах Учительства Церкви.
В церковном дискурсе о браке и семье часто возникает стремление делить эту реальность жизни «надвое». С одной стороны, есть браки и семьи, у которых «всё в порядке», и есть «неправильные» ситуации, которые создают проблемы. Уже сам термин «неправильные» подразумевает, что такое различие имеет право на существование.
Таким образом, тот, кто оказывается на стороне «неправильных», должен жить с тем, что «правильные» находятся на другой, противоположной стороне. Насколько это сложно для первых, я пережил лично, из-за ситуации в моей собственной семье. Позиция Церкви здесь может ранить, дать ощущение отверженности.
Папа Франциск говорит об этих ситуациях, не деля их на категории. Он обращается с предельной доброжелательностью, которая имеет что-то общее с сердцем Бога, глазами Иисуса, которые не исключают никого, принимают всех и дают каждому «радость Евангелия». Никто не должен чувствовать себя осуждённым и презираемым. В этой атмосфере радушия речь о христианском видении брака и семьи стало приглашением, поощрением, достоверной радостью любви. Эта любовь никого не исключает, по-настоящему и искренне никого. Для меня Amoris laetitia поэтому стало прежде всего «лингвистическим событием», как уже было с Evangelii Gaudium. Что-то изменилось в церковном дискурсе. Это изменение языка было заметно уже во время работы Синода. Между двумя сессиями Синода октября 2014 года и октября 2015 можно чётко ощутить, как тон стал более уважительным, как просто принимались различные жизненные ситуации, не осуждая их сразу. В Amoris laetitia это стало непрерывной лингвистической тональностью.
За этим, конечно, стоит не только языковой стиль, но и глубокое уважение к каждому человеку, которого нельзя отождествлять с «проблемой» в какой-то «категории». Каждый человек — это неповторимая личность, со своей историей и путём с Богом и к Богу. В Evangelii Gaudium Папа Франциск сказал, что мы должны снимать обувь, ступая на священную почву другого человека (EG, 36). Этот настрой проходит также через всё увещание Amoris laetitia. Моя большая радость по поводу этого документа заключается в том, что он последовательно превосходит искусственное, внешнее деление между «правильным» и «неправильным» и ставит всех под общее требование Евангелия, согласно словам апостола Павла: «Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать» (Рим, 11, 32).
При чтении нового документа может возникнуть вопрос: не идёт ли здесь речь о вседозволенности? Разве милосердие Иисуса не более требовательное?
Но Папа Франциск рассеивает эти сомнения: «Конечно, не имеет никакого смысла останавливаться на риторическом обличении существующих зол, как если бы мы могли что-то изменить. И точно так же бесполезно пытаться навязать правила силой власти. От нас требуются более ответственные и щедрые усилия, которые заключаются в изложении причин и мотивов. Нужно сделать выбор в пользу брака и семьи так, чтобы люди были более готовыми ответить на благодать, которую Бог дает им» (AL 35).
Папа Франциск убеждён, что христианский взгляд на брак и семью остаётся и сегодня притягательным. Но он требует «здоровой реакции самокритики»: «Мы должны смиренно и реалистично признать, что наш способ изложения христианских убеждений и манера обращаться с людьми порой приводили к тому, о чем мы теперь сокрушаемся» ( AL 36). «Мы представили богословский идеал брака слишком абстрактно, почти искусственно построенным, далеким от реальной ситуации и реальных возможностей семьи… От этой чрезмерной идеализации (…) брак не стал более желанным и привлекательным, а совсем наоборот» (AL 36).
Папа Франциск смотрит на семьи с глубокой надеждой. Но этот обнадеживающий взгляд требует «пастырского обращения», о котором в Evangelii Gaudium говорилось с таким воодушевлением. Этот отрывок из Amoris laetitia дает общие черты этого «пастырского обращения»:
«Долгое время мы считали, что, только настаивая на вопросах доктрины, биоэтики и морали — без мотивирования открытости к благодати — мы уже в достаточной мере поддерживаем семьи, укрепляя их супружеские узы и наполняя смыслом их совместную жизнь. Нам легче представить брак скорее как бремя, которое нужно нести на протяжении всей жизни, чем как динамичный процесс роста и развития. Мы призваны формировать совесть, а не притязать на то, чтобы подменять её» готовыми решениями (AL 37).
Далее Папа Франциск говорит о двух противоположных опасностях в воспитании детей: о невмешательстве и об одержимом желании контролировать всё и доминировать. С одной стороны верно, что «семья не может отказаться от стремления быть местом поддержки, сопровождения, руководства… Всегда нужно проявлять бдительность. Невнимательность к ребенку никогда не доводит до добра» (AL 260).
Но бдительность может также стать преувеличенной: «Невозможно держать под контролем все ситуации, в которых ребёнок может оказаться (…). Если какой-то родитель одержим знать, где находится его ребенок и контролировать все его движения, то он просто пытается доминировать над его жизненным пространством. Так невозможно ни воспитать его, ни укрепить, ни подготовить к решению жизненных трудностей. Вместо этого нужно с большой любовью воспитывать в ребенке чувство свободы, всесторонне развивать его, прививать настоящую самостоятельность» (AL 261).
Нужно отметить, что Папа Франциск назвал центральными главами своего нового труда четвертую и пятую. Как опытный педагог, Папа Франциск хорошо знает, что ничто не привлекает и не мотивирует так сильно, как положительный опыт любви. «Говорить о любви» (AL 89) — это явно доставляет большую радость Папе Франциску, и он говорит о любви с большой живостью, пониманием, сопереживанием.
Четвёртая глава представляет собой обширный комментарий к «Гимну любви» из тринадцатой главы Первого послания к Коринфянам. Всем стоит поразмышлять над этими страницами: они побуждают нас верить в любовь (ср. Ин 1, 4, 16) и доверять её силе. Папа Франциск говорит здесь, с редкой ясностью, о той роли, которую страсти, эмоции, сексуальность играют в супружеской и семейной жизни. Не случайно Святейший Отец ссылается здесь на Фому Аквинского, который придает чувствам столь важную роль, в то время как современная мораль, часто пуританская, дискредитирует её или пренебрегает ею.
Именно здесь название увещания Папы находит своё полное выражение: Радость любви! Здесь понимаешь, как можно «открыть для себя ценность и богатство брака» (AL 205).
Но в этих же главах Папа говорит о том, сколько зла причиняют раны любви, как мучителен опыт разрыва отношений. На самом деле вопрос о том, как Церковь относится к этим ранам, к опыту любви с печальным концом, стал для многих своего рода тестом, лакмусовой бумажкой, чтобы увидеть, является ли Церковь действительно местом, где можно ощутить Божью милость.
Что касается пастырского сопровождения сложных случаев, Папа широко опирался на заключительные тексты двух Синодов. Относительно второбрачных Святейший Отец пишет: «Я поддерживаю соображения многих Отцов Синода в том, что (…) логика объединения является ключом к пастырскому сопровождению таких пар. Они не только не должны чувствовать себя отлучёнными, но должны иметь возможность жить и возрастать, как живые члены Церкви, воспринимая её, как матерь, которая принимает их всегда …» (AL 299).
«Здесь нет простых рецептов», подчёркивает Папа, а есть конкретные случаи. Пастырская проницательность может признать, что в некоторых ситуациях «нет тяжёлой вины», и поэтому «канонические препятствия не обязательно одинаковы» во всех случаях. Что же представляет собой эта пастырская проницательность и как она осуществляется? «Речь идёт о процессе сопровождения и распознавания, который направляет этих верных к осознанию своего положения перед Богом», — пишет Папа, сразу же напоминая о том, что «эта проницательность никогда не должна отделяться от требований истины и милосердия Евангелия, предложенных Церковью» (AL 300).
Возникает, естественно, вопрос: что же пишет Папа о доступе к Таинствам людям, живущим в «неправильных ситуациях»? Папа Бенедикт уже сказал, что не существует «готовых мер» (AL 298). И Папа Франциск вновь напоминает о необходимости различать ситуации, руководствуясь увещанием Familiaris Consortio (1984) святого Иоанна Павла II (AL 298). «Распознание должно помочь найти возможные пути для ответа Богу и для роста через ограничение. Полагая, что всё может быть только черным или белым, иногда мы закрываем путь благодати и роста и препятствуем путям освящения, которые воздают славу Богу» (AL 305).
Папа Франциск уверен в «радости любви». Любовь знает, как найти путь. Она — компас, который указывает нам путь. Любовь есть цель и сам путь, потому что Бог есть любовь и потому что любовь от Бога. Ничто не является таким требовательным, как любовь. Она не может быть «дешёвой», то есть даваться легко. Вот почему никто не должен бояться, что Папа Франциск приглашает нас, через этот свой новый труд Amoris laetitia, на слишком лёгкий путь. Этот путь нелегок, но он полон радости!
Архиепископ Вены и примас Австрии кардинал Кристоф Шёнборн
Источник: Радио Ватикана
