26 мая. Святой Филипп Нери, священник. Память

Время жизни св. Филиппа Нери – XVI век – тот период обновления Католической Церкви, который получил у историков имя «контрреформации», период, давший западному христианству множество святых «нового типа». С несколькими из них Филипп был знаком лично и дружен, хотя всю жизнь не покидал одного города – Рима.

Но родом он был из Флоренции, будучи младшим из четырех сыновей нотариуса Франческо Нери (родился 22 июля 1515 г.). Получившего начальное образование при флорентийском монастыре Св. Марка Филиппа семья отправила к проживавшему близ Неаполя дяде в надежде унаследовать его состояние, и там Филипп пережил некий мистический опыт, положивший начало его обращению, суть которого, однако, он никогда не раскрывал.
После этого юный Филипп отправился в Рим, где устроился у одного земляка-флорентийца, обучая двух его детей за кров и еду. Было ему в то время около 23-х лет.

Некоторые особенности в его поведении стали проявляться, когда он стал бродить по городу, заходя на рынки, в лавки, меняльные конторы и обращаясь к их работникам и держателям (по преимуществу тоже флорентийцам) с неожиданным вопросом: «Ну, братья мои, когда же мы наконец станем добрыми?» Тогда же он стал много времени проводить в еще слабо исследованных в то время катакомбах Св. Себастиана, словно бы желая лично прикоснуться к духовным основаниям Вечного Города обильно политым кровью мучеников.
Незадолго до праздника Святой Троицы он снова пережил мистическое озарение, на этот раз задокументированное: ночью, во время молитвы, его охватила такая любовь к Богу, что его сердце превратилось в огненный шар, который, расширяясь, сломал ему два ребра и деформировал бок. Хирург, делавший спустя много лет его посмертное вскрытие, подтвердил эти отличия его анатомии.
И впоследствии люди, знавшие Филиппа, свидетельствовали, что во время молитвенных экстазов от его груди исходило обжигающее тепло, хорошо ощутимое физическими органами чувств, а его сердце билось так сильно, что в комнате дрожали стены. Кающиеся грешники или больные, положив голову на грудь Филиппу или касаясь рукой его груди, тут же чувствовали облегчение.

Постепенно Филипп переключился на общение с обитателями римских трущоб, с бедняками и отверженными. Будучи мирянином, он, тем не менее, временами проповедовал в церкви у одного странноватого священника, который давал возможность высказываться желающим. В этот период у Филиппа появляются первые спутники и ученики.
К этому же времени относится его близкое знакомство с двумя основателями Ордена иезуитов: Игнатием Лойолой и Франциском Ксаверием, которые тогда только начинали свой ведущий к вершинам святости и известности путь. Филипп охотно рекомендовал всем, ищущим у него совета, присоединяться к Обществу Иисуса, но сам от вступления в него уклонился. Игнатий Лойола шутил по этому поводу, что Филипп – «как колокол, созывает людей в храм, а сам остается на колокольне».

В 1550 г. Филипп возглавил группу добровольцев, занимавшихся обустройством паломников, прибывавших в Рим на празднование Великого Юбилея. В среднем Филипп с помощниками расселяли тогда по 500 человек в день. А когда Юбилейный год завершился, те же самые помещения стали использоваться для поселения «выздоравливающих», т.е. бедняков, выписанных недолеченными из больниц и лишенных крыши над головой.

По настоянию своего духовника Филипп принял в 1551 г. священный сан, после чего стал внештатным клириком церкви Св. Иеронима. На чердаке этого храма он начал проводить собрания, на которые приходила, главным образом, молодежь. Собрания эти получили название оратория, от латинского oratio, т.е. «речь». Именно слушать речи собирались друзья Филиппа, круг которых постоянно расширялся.
Всё происходило примерно следующим образом. Сначала следовала тихая молитва, затем читался какой-нибудь текст из Священного Писания, Житий святых или Отцов Церкви и кто-то из присутствующих разъяснял его. Все присутствующие могли задавать вопросы и высказывать свое мнение, а Филипп выступал в качестве модератора общения. Приходить и уходить можно было в любое время, но само собрание длилось всю вторую половину дня. В заключение исполнялась хорошая духовная музыка, и с тех пор музыкальные произведения такого рода тоже стали называться ораториями. Авторами композиций выступали лучшие церковные хормейстеры Рима того времени: Анимучча из Латеранской базилики и Палестрина из собора Св. Петра. Оба они отойдут позднее в мир иной напутствуемые отцом Филиппом Нери.
Но дело не ограничивалось одним лишь чтением, общением и музыкой (которую участники встреч серьезно изучали). Ораторианцы регулярно посещали больницы и странноприимные дома, чтобы служить там самым обездоленным.

О социальном составе этих собраний один современник писал следующее: «К первоначальной группе подмастерий и банковских служащих-флорентийцев [присоединились затем] знатные сеньоры, музыканты и певчие базилики, мелкие ремесленники, молодые евреи, которых Филипп своим обаянием вырвал из их гетто, слуги высших священников и даже грабители с большой дороги. Филипп одинаков со всеми и в то же время знает, как обойтись с каждым».

Еще одной характерной формой благочестия, свойственной последователям Филиппа Нери, стали ночные молитвенные процессии с обходом семи главных Римских базилик. В юности Филипп проходил этот 20-километровый молитвенный путь сам, а теперь вел за собой своих учеников. Однако его пастырский стиль резко контрастировал с суровыми нравами средневековья. В проповедях и наставлениях допускались шутки и экспромты, а ту же молитвенную процессию сопровождали ишаки, нагруженные пирожками и прочей снедью, звучали песни, а заканчивалось всё пикником на лоне природы.
По сути, речь здесь шла о том, чтобы по-другому представлять себе духовную жизнь и святость: не как нечто, оторванное от повседневной жизни, а как то, что органически включает в себя повседневную жизнь, становится чем-то привычным и домашним. И такого рода жизнь и святость доступны не только монахам, порвавшим с миром, но и людям всех социальных слоев и положений, всех полов и общественных состояний. Позже эти пастырские принципы подхватит и разовьет св. Франциск Сальский, усвоивший их в ходе бесед с Филиппом Нери в свои молодые годы.

Та первая община ораторианцев была еще охвачена и миссионерским духом. Сам Филипп говаривал: «Дайте мне десять человек, которые бы сумели полностью забыть о себе, и я смогу обратить весь мир!» На собраниях читали вслух письма Франциска Ксаверия из далекой Индии, и охваченные энтузиастическим пылом ораторианцы сами стали мечтать о миссионерских подвигах в неведомых странах. Они отправились за благословением к одному известному святой жизнью отшельнику-цистерсу, но услышали от него в ответ: «Ваша Индия – в Риме!»

Пастырские новации о. Филиппа Нери встречали одобрение далеко не всех римских иерархов. Кроме того, про о. Филиппа говорили, что он – последователь Савонаролы, держит на своем столе его портрет и сам нарисовал ему нимб. Папа Павел IV как раз готовил тогда процесс, который должен был привести к окончательному посмертному осуждению Савонаролы и запрету всех без исключения его писаний. В день вынесения приговора, который, по общему мнению, должен был стать обвинительным, Филипп провел много часов в экстатической молитве перед Святыми Дарами, а придя в себя, заявил, что Господь услышал его мольбы. И в самом деле, решением Коллегии кардиналов с Савонаролы было снято обвинение в ереси, а, чтобы удовлетворить Папу, были запрещены лишь самые радикальные из его проповедей.

С 1564 г. Филипп Нери приступил к созданию одной из первых для того времени духовных семинарий, куда отправлял тех молодых людей из своего движения, в которых видел склонности и способности к принятию священного служения. Тем временем его известность и авторитет в Риме постоянно росли, а в его поведении всё явственнее стали проступать черты чудачества, очень напоминающие известное у нас на Руси «юродство Христа ради».
Иногда он принимал у себя высокопоставленных посетителей, будучи одет странным образом или в вывернутом наизнанку платье. Иногда одевался роскошно и расхаживал со смехотворной важностью. Иногда делал всё возможное, чтобы сойти за дурачка: ходил гулять с остриженной наполовину бородой, носил на голове большую голубую подушку, держал в руках огромный букет желтых цветов, ходил в огромных белых туфлях или надевал на рясу огненно-красную кольчугу.
Ему предложили кардинальский сан, а он сказал своим ученикам: «Вот кардинальская шапочка, которую носил Папа Григорий XIII и которую он послал мне, чтобы сделать меня кардиналом, а я принял ее с тем условием, что сам скажу ему, когда захочу быть кардиналом, и Папа удовлетворился; а я хочу сделать из нее заплату себе на живот».
Таким образом Филипп уничижал себя, стремясь не допустить складывания вокруг его персоны прижизненного культа, а с другой стороны, тонко высмеивал глупые привычки, тщеславие и прочие недостатки своих сограждан. До сих пор в Риме существует понятие «филиппино», и его применяют к экстравагантным, способным удивлять людям.

Следует отметить, что Мессу о. Филипп мог служить лишь очень быстро, скороговоркой или наоборот, отвлекаясь и с паузами, а иначе он тут же впадал в экстаз. Наверное, с этой целью он держал у себя в ризнице птичек и собачек.
А его стиль как исповедника (о. Филипп проводил в исповедальне очень много времени) характеризуют следующие примеры.
Однажды к нему на исповедь пришел человек, не проявляющий настоящего сокрушения о своих грехах. Отец Филипп попросил у него разрешения отлучиться всего лишь на минуточку, а ему велел пока оставаться на коленях. Но время шло, а священник никак не возвращался. Кающийся сначала думал о своем, потом стал глазеть вокруг, но единственным предметом в поле его зрения было распятие. Когда же о. Филипп наконец вернулся, исповедующийся громко рыдал от раскаяния.
Одна женщина, приходя на исповедь, регулярно признавалась в склонности к распространению сплетен, но ничего не делала, чтобы избавиться от этого своего недостатка. Тогда о. Филипп после очередной исповеди наложил на нее епитимью: пройти путь от дома до храма, всё это время ощипывая на ходу курицу. Когда же женщина вошла в храм, священник велел ей пройти обратным путем и собрать все выдернутые перья, которые к тому времени, естественно, разнес во все стороны ветер. Получив такой урок, женщина сплетничать перестала.

15 июля 1575 г. Папа Григорий XIII специальной буллой присвоил Оратории официальный статус Общества общинной жизни (позднее – Общество апостольской жизни), включающего в свои ряды как духовенство, так и мирян. Собственным храмом и центром Общества стала римская церковь Санта-Мария-ин-Валичелла, которая, будучи перестроена и расширена, получила название «Новая церковь». Она остается главным храмом ораторианцев до сих пор.
К той, первой ораторианской общине принадлежали будущий кардинал Франческо Таруджа, крупнейший церковный историк того времени и тоже будущий кардинал Цезарь Бароний, «образцовый» католический композитор Палестрина. Будущий святой Камилл де Леллис был духовным сыном о. Филиппа и получил от него благословение на принятие духовного сана. Среди ораторианцев следующих поколений – знаменитый французский философ Мальбранш и выдающийся английский богослов, кардинал Джон Генри Ньюман.

В 1592 г. 77-летний Филипп был при смерти: врачи задернули занавески над его кроватью и предложили присутствующим подождать скорой кончины больного. И вдруг из-за занавески раздался крик престарелого священника: «О, моя Святейшая Мадонна! Моя прекрасная Мадонна! Благословенная моя Мадонна!» Отдернув занавеску, присутствующие увидели о. Филиппа парящего в воздухе над кроватью с распростертыми руками и со слезами повторяющего: «Я не достоин! Кто я такой, дорогая моя Мадонна, почему Вы пришли ко мне? Кто я такой? О Святейшая Дева! О Матерь Божья! О благословенная в женах!»
После этого о. Филипп прожил еще три года в состоянии постоянной молитвы и питаясь почти исключительно одним Святым Причастием. Он отошел ко Господу 25 мая 1595 г., в праздник Тела Христова.

Папа Павел V причислил Филиппа Нери к лику блаженных 11 марта 1615 г., а Папа Григорий XV 12 марта 1622 г. – к лику святых. В тот же день были причислены к лику святых четверо испанцев: иезуиты Игнатий Лойола и Франциск Ксаверий (друзья Филиппа), Тереза Авильская (родившаяся с Филиппом в один год) и Исидор Земледелец. Привыкшие подтрунивать над испанцами римляне шутили: «Папа канонизировал четырех испанцев и одного святого».
В Италии еще при жизни св. Филиппа Нери имела хождение книга на латинском языке под названием: «Philippus, sive de Laetizia cristiana», т.е. «Филипп, или христианская радость».