Юбилей жизни, или Путь Церкви как паломничество. Интервью владыки Штефана Липке

В преддверии своей хиротонии, состоявшейся 2 февраля 2025 года, тогда ещё епископ-номинат Штефан Липке дал большое интервью для «Сибирской католической газеты». (Интересное совпадение: эта беседа проходила накануне праздника Сретения Господня по григорианскому календарю, однако подготовка материала заняла некоторое время, так что его публикация стала возможна только сейчас, причём, снова — в канун Сретения, но уже по юлианскому календарю.)

— Я рад приветствовать Вас, дорогой владыка, в редакции «Сибирской католической газеты». Несмотря на то, что для Преображенской епархии Вы человек “свой” и ранее уже были гостем СКГ, последние Ваши интервью были взяты нашими коллегами из московских и питерских СМИ. А мне лично вообще только предстоит поближе познакомиться с Вами, причём в такое знаменательное время – самое начало Святого года, объявленного Папой Франциском Юбилеем надежды! Интересно, что нынешний церковный юбилей совпал с Вашим личным жизненным юбилеем, да к тому же будет отмечен таким важным событием, которое, без преувеличения, разделит жизнь на «до» и «после» — рукоположением в сан епископа. Давайте немного поднимемся над картой этого жизненного паломничества длинною в полвека и попробуем рассмотреть его как бы с высоты птичьего полёта.

А начнём наш полёт-знакомство с нескольких коротких вопросов из знаменитой анкеты Марселя Пруста. Итак, какой Ваш любимый цвет?

— Мой любимый цвет – красный.

— Любимый цветок?

— Роза.

— Ваши любимые писатели?

— Томас Манн – это, с одной стороны. С другой – безусловно, Чехов; Пушкин. И Гарсиа Маркес.

— А любимые поэты? Пушкина, правда, уже назвали…

— Да, хотя я даже больше люблю прозу Пушкина, но и поэзию, конечно, тоже. Далее – Гейне. И ещё есть один филиппинский писатель и поэт – Хосе Рисаль. Правда, здесь его мало кто знает. Он писал на испанском языке более ста лет назад, и его стихотворения я тоже очень люблю. (Хосе Протасио Рисаль Меркадо и Алонсо Реалонда, годы жизни 1861–1896; филиппинский просветитель и учёный, испаноязычный поэт и писатель, полиглот, художник и скульптор тагальско-китайского происхождения; он был прекрасно образован, знал свыше двух десятков языков, включая русский, мог свободно общаться на 7-10 языках, – ред. СКГ).

— Кто Ваш любимый литературный герой?

— Наверное, сама Маша из «Капитанской дочки» Пушкина.

— Вообще это должен быть следующий вопрос про любимую героиню…

— А, понятно! Что ж, тогда посмотрим, кто герой… Любимый герой, наверное… вот интересно! – архиерей из одноименного рассказа Чехова.

— Любимые композиторы?

— Это менялось на протяжении жизни. Раньше был Вагнер. Сейчас – Моцарт и Бетховен.

— Ваши любимые художники?

— Ван Гог и Рембранд.

— Любимые кинофильмы?

— Их довольно много, потому что я очень люблю кино. Но из близких – всё-таки «Ирония судьбы, или С лёгким паром!». Хотя она кажется такой легкой комедией, там внутри много серьезного… Очень люблю экранизацию «Тихого Дона», снятую режиссером Сергеем Герасимовым в конце 50-х годов. Ещё есть филиппинское кино, о котором здесь, наверное, мало знают; там много прекрасных фильмов, которые я тоже очень люблю.

— Есть у Вас любимые герои в реальной жизни, какие-то исторические персонажи?

— Да, и это однозначно – свидетели веры. Особенно мне близки те, кто пострадал за веру при нацизме: как, например, священник Альфред Дельп (1907–1945, состоял в ордене иезуитов, был участником Движения Сопротивления в Германии, – ред. СКГ), или такие миряне, как недавно беатифицированная польская семья Ульмов.

— И Ваши любимые имена?

— Конечно, моё имя Стефан. Ещё очень нравится имя Филипп. А из женских – Роза.

— Владыка Штефан, мы беседуем буквально накануне предстоящей хиротонии, однако выйдет это интервью уже после Вашего рукоположения во епископы. А как Вы сами относитесь к тому, что через два дня это станет свершившимся фактом? “Желали” ли Вы епископства, по слову апостола Павла в его Первом послании к Тимофею («если кто епископства желает, доброго дела желает»)?

— Ну, такой “доброты” у меня нет (улыбается). Я действительно об этом не думал, потому что во время пребывания в Москве времени для любимой исследовательской работы у меня было не слишком много. Мне же, наоборот, всегда хотелось заниматься ею побольше. И я как раз надеялся, что однажды смогу отдать кому-то часть дел и взамен получить больше времени для своих занятий наукой. Правда, теперь пришлось вообще все дела в Москве завершить, а возможностей для продолжения исследований точно не прибавилось. Но я надеюсь, что всё равно чуть-чуть буду продолжать эту свою работу, хотя времени на неё теперь будет намного меньше, чем хотелось бы.

Это, с одной стороны. А с другой стороны, есть ещё одна вещь, которую я очень люблю – прямой пастырский контакт с людьми, с которыми встречаешься, к примеру, каждое воскресенье. Такого сейчас, конечно, тоже не будет.

Помимо того, у нас, иезуитов, есть такой обет: «не стремиться к епископству». И я, действительно, не стремился – но не от того, что я такой особый или смиренный человек, а просто потому, что у меня в этом смысле немножко другие интересы.

Однако, я думаю, что раз Святой Престол и Папа Франциск об этом попросили, то идти в этом направлении можно, и вполне можно в этом качестве к чему-то даже стремиться, одновременно не забывая про теологию и философию, как и не забывая про прямые пастырские контакты. Например, я надеюсь, что у меня ещё будет возможность принимать исповеди, потому что исповедовать я очень люблю, так же, как и служить Мессу. Потом, мне ведь ещё предстоит близко знакомиться со многим приходами, а значит – и с духовенством, и с людьми в этих разных приходах. А это будут всё-таки не только рабочие встречи, но и, в каком-то смысле, близкие отношения: однозначно в Господе, но в то же время – дружеские.

— Как Вы восприняли новость о назначении епископом?

— Это было немножко забавно. Как сейчас помню, в середине августа, во вторник, мне написал нунций: «не мог бы ты до конца недели ко мне зайти?» Я в ответ написал, что сейчас как раз собираюсь на три дня в Иркутск и могу по дороге в аэропорт ещё успеть к нему заехать. Времени было примерно четыре часа дня, и он быстро ответил: «давай, будем сегодня вместе пить кофе». Тогда я ещё подумал: какой, интересно, кофе? А когда приехал в нунциатуру, то на мой уточняющий вопрос про кофе архиепископ Джованни Д’Аниелло сразу сообщил, что «есть такое намерение…».

Вначале я был не совсем уверен, однако – раз так, скорее склонен был согласиться. Но всё же поговорил ещё по телефону с монашеским начальством. Там мне сказали: пиши генеральному настоятелю (у которого как раз в это время был отпуск), вот тебе его личный адрес, только больше никому его не сообщай и не показывай. И генеральный настоятель вдруг неожиданно быстро мне ответил. В результате разговора мы пришли к выводу, что, видимо, стоит согласиться. Почему? Потому что, с одной стороны, вернуться в Сибирь – честно говоря, у меня самого была такая мысль-мечта: если и не в этом году, то в 26 или 27 наверняка. С другой стороны, осознавал насущную необходимость стать помощником епископа Иосифа Верта. Тем более, что и Папа Римский просит, чтобы я полностью посвятил себя этому новому служению, считая его своим предназначением. Поэтому в итоге я согласился.

— Возвращаясь к апостолу Павлу… Интересно, было ли в Вашей жизни что-нибудь подобное тому внезапному и кардинальному обращению фарисея Савла?

— В этом смысле нет, потому что моя жизнь проходила, скажем так, более гладко, ‘шаг за шагом’. Хотя были такие моменты, когда я внезапно понимал, что вот сейчас мне предстоит сделать некий судьбоносный шаг. Например, осенью 1990 года совпали два события – мы с семьей посмотрели фильм о бенедиктинском монастыре, при котором мой папа учился в гимназии; и в это же время у нас в храме проходила очередная приходская миссия. После этого буквально в течение нескольких недель я пришёл к выводу, что мне надо стать священником. Такая мысль витала давно, поскольку я много получил от Бога через Церковь, теперь же хотелось что-то и отдать, как-то выразить свою благодарность – почему бы не через священство? И тут за какие-то две-три недели эта идея окончательно созрела в моей голове, обретя ясность и уверенность. Мне тогда было 14 лет, и в некотором смысле этот момент, действительно, можно связать с апостолом Павлом. Потому что с того времени у меня уже никогда не было такого, чтобы я вдруг подумал: «нет, не надо мне становиться священником» или «не надо было становиться священником».

Конечно, бывали всякие трудности, сомнения, проблемы и так далее. Но чтобы отказаться от этого выбора священства – такого никогда не было.

Потом ещё нечто похожее произошло со мной, когда я был священником и уже состоял в Обществе Иисуса. Однажды мне попались письма нашего первого миссионера-иезуита святого Франциска Ксаверия, которые он писал в середине XVI века из Индии в Рим, потом ещё из другого места, называемого сейчас Индонезией, из Японии, и даже с берега китайского острова Шанчуань, где он впоследствии умер. Вот этот дух миссионерства стал мне чрезвычайно близок, и это сближение тоже произошло буквально за пару недель. Хотя я думаю, что у апостола Павла это озарение тоже было не таким уж внезапным. Думаю, в нём тоже что-то работало ещё до того, как произошло то знаменитое обращение; то есть, был какой-то период накопления, а потом вдруг – раз, и наступил момент, когда всё это быстро оформляется в переворот сознания и обретение нового, истинного смысла.

— А какие события в Вашей жизни оказались действительно важными и судьбоносными? Что на этом пути личного паломничества к нынешнему принятию третьей и высшей степени священства стало для Вас ключевым?

— Расскажу об одном таком интересном и важном событии. Когда надо было переходить в 9 класс средней школы, то предстоял выбор: дополнительно взять для обучения ещё один иностранный язык, или отказаться от этого. Просто система групповой дифференциации в нашей школе требовала от каждого из нас определиться: брать ли, наряду с уже изучаемыми английским и латынью, третий по счёту язык – французский? Я очень долго думал, уже почти выкинул этот листочек с согласием. А потом сказал себе: нет, всё-таки мне нужен этот французский язык!

Почему данный момент я считаю ключевым? Потому что именно с него началось то, что потом развилось в постоянное желание понимать других людей, по возможности, разговаривая с ними на их родном языке. Причём, для меня это не просто хобби, не просто интерес или увлечение. Это именно моё горячее желание понимать людей, а также то, что в них происходит. Как мы говорим по-русски, «находить общий язык» в широком смысле слова. Это то, чего мне очень хочется, хотя и не всегда получается. Причём, это всё те же мои 14 лет, всё тот же судьбоносный 1990 год, но чуть более ранний период – весенний. Позднее, правда, этот интерес к людям у меня ненадолго ослаб, особенно в первые годы учебы в семинарии, где нас даже заставляли немного больше общаться с людьми, чаще выходить в мир. И постепенно я снова стал это делать не только по принуждению, мне уже и самому этого опять искренне захотелось.

Ещё одним важным периодом стало короткое время, когда мне довелось учиться в Риме. Это было дважды. Правда, оба раза были непродолжительными, по году. Но благодаря им я очень полюбил этот Город апостолов, как и всё, что связано с Римом: историю святого Игнатия, святого Бенедикта (хотя он подвизался не в самом городе, а недалеко от него), святого Франциска, который приехал в Рим и пришёл к Папе. Вся история Церкви мне стала вдруг необычайно близка. Я всегда ею интересовался, но здесь она стала такой осязаемой, ключевой…

Далее, несколько особых, можно сказать, ключевых моментов было во время моего новициата в ордене иезуитов.

Как-то нас отправили на два месяца работать в паллиативное отделение одной больницы. И там все, с кем я в первые дни познакомился, за эти два месяца умерли от рака. Все до единого. Там я почувствовал, какая же хрупкая вещь – человеческая жизнь! Но, всё-таки, сколько может быть и радости в эти самые последние дни! Радости от ощущения, что уже зовут домой.

Причём, даже не сильно старые люди могли испытывать чувство, что пришла пора умереть, а этому можно… не знаю, радоваться, наверное, будет слишком громко сказано, – но испытывать по этому поводу какое-то чувство облегчения и умиротворения: что да, пора домой, почему бы и нет?

Или были случаи людей, у которых возраст вроде бы приличный, но имелось какое-то тяжёлое ощущение от неполноценности жизни, от неисполненных мечтаний и желаний, и так далее. И я видел, как они всё же это отпускают и говорят: «да, жаль, что этого не было в моей жизни, но теперь это уже в руках Божиих, и я всё это отдаю». Уверен, что они тогда открылись той полноте Божией, в которой сбываются по-своему все мечты. И этот пережитый опыт стал для меня очень важным.

Потом ещё был один месяц духовных упражнений, когда мы пребывали в молитве и тишине. За этот месяц два-три раза я успел убедиться в том, что почти окончательно стал атеистом (улыбается), но в итоге всё-таки им не стал. Снова было такое ощущение полноты Божией: с одной стороны – что она есть, с другой стороны – что она исчезает, пропадает. В псалме можно встретить такое описание этого состояния: «Сокроешь лик Твой – и они ужаснутся» (Пс. 103:29). Тогда у меня было что-то похожее. Но, в конце концов, я понял, что жить полнотой Божией можно и стоит.

Затем меня отправили набираться пастырского опыта в Албанию, самую бедную страну Европы. Я должен был там проводить катехизацию в каких-то отдаленных поселках. Мне повезло, потому что я знал итальянский язык, и моя речь легко переводилась с итальянского на албанский. Да и сам албанский язык я тоже неплохо знал – всё-таки для католиков родной язык матери Терезы Калькуттской имеет кое-какое значение. И в этих поездках мы как раз пересекались с сёстрами матери Терезы, что было для меня большой-пребольшой радостью.

А вскоре после окончания новициата – осенью 2008 года (правда, я довольно часто об этом рассказываю, и много где уже об этом написано) – пришла трагическая новость, что в Москве убили отцов Виктора Бетанкура и Отто Мессмера. У меня тогда сразу возникло ощущение: может быть, это знак, что тебе надо служить в России, раз уж там появилась такая необходимость. И я заявил о своей готовности поехать добровольцем на их место. Мне сказали: тогда занимайся языком и жди; можешь пока съездить туда ненадолго, посмотреть; а потом, если точно захочешь, то через три года сможешь отправиться туда уже официально. Так и случилось, когда 1 сентября 2011 года я прилетел сюда, в Новосибирск, что стало по-настоящему судьбоносным моментом.

И, пожалуй, последнее, о чём стоит упомянуть – это когда несколько лет спустя орден иезуитов отправил меня на специальные курсы, так называемую третью пробацию, которую я провел в течение нескольких месяцев на Филиппинах, и где я пережил новое удивительное ощущение от непосредственности жизни. Например, такая простая вещь, на которую я обратил внимание – там везде разные запахи: и приятные, и не очень приятные. То есть, от жизни никуда не деться. И эта простая вещь – видимо, безусловная часть той жизни: человеческой, и не только человеческой, но и животных, и растений тоже. Если поиграть словами, то можно сказать, что у филиппинцев очень живая связь с усопшими. Помню, как-то я оказался на кладбище иезуитов, и там на одной из могил висела открытка «Happy birthday, father». То есть, просто пришли люди и отметили вместе с усопшим его день рождения – такая там непосредственность жизни, такая живая связь со всеми живущими на Земле, а также с усопшими, ангелами, святыми и Самим Богом.

С тех пор и для меня такая связь – она более живая и непосредственная. Кстати, это ощущение особенно обострилось, когда нас всех этого внезапно лишили. Я имею в виду недавний период во время пандемии 2020 года, когда мы знали других людей только в виде квадратика на экране компьютера. А когда постепенно эти ограничения стали снимать, то у меня возникло убеждение: надо именно быть с людьми. Понятно, что требовалось ещё соблюдать какие-то правила. Но всё-таки живая и прямая связь с людьми нужна обязательно.

Епископ Штефан Липке вместе с родителями – Утэ и Михаэлем Липке,
а также родной тётей – Элизабет Липке-Виттль (Новосибирск, 2 февраля 2025 г.)

— Из Германии на хиротонию приезжают Ваши родители: папа и мама. Примечательно, что в этом году им предстоит пережить целых три важных события. Сначала – «новое рождение» сына в Духе Святом через Таинство Церкви для епископского служения. Затем летом они будут отмечать свою золотую свадьбу. А под конец года их ещё ожидает и юбилей сына, ведь Вам тоже нынче исполнится 50 лет. Какой родительский урок стал самым ценным для Вас в этом земном паломничестве длиною в полвека?

— Когда меня спрашивают: «веришь ли ты, что церковные таинства вправду действуют?», я иногда отвечаю так: «в отношении всех остальных таинств – верю, в отношении Таинства Брака – знаю!» Почему? Потому что у моих родителей было много сложных моментов. Это и проблемы со здоровьем: у одного, у другого. Потом, поскольку мой отец – врач, он очень много работал (часто – целыми днями, как правило, не менее 70 часов в неделю). Плюс, даже когда он был дома, ему нередко приходилось ночью выезжать в больницу по срочному вызову. Но, несмотря ни на что, им обоим всё-таки удавалось снова и снова сохранить своё семейное счастье. На их примере я реально убедился, как действует Таинство супружества: если люди живут благодатью таинства, то она, эта благодать, многое помогает им преодолеть. Кроме того, важное значение здесь имеет верность, способность быть всегда верным своему выбору и своим жизненным решениям.

И ещё упомяну вот что. Все, кто бывал при моём отце в больнице, говорили: «вот удивительно, что у этого человека всегда есть время для пациентов». Ведь даже медсёстры нередко говорят, что «нет времени, надо спешить; надо туда, сюда». А у главврача, как ни странно, было и время, и терпение. Мне самому, как раз, часто не хватает терпения, но очень хочется ему научиться!

— Итак, 2 февраля 2025 года на пути Вашего паломничества возникнет особая дата, которая определит весь дальнейший жизненный путь. Почему выбор даты архиерейской хиротонии пал именно на праздник Сретения Господня, а также на день, в который Вселенская Церковь молится о посвященной Богу жизни? Это ведь не случайность? Какой смысл Вам видится в этом?

— Не случайность, конечно. Но так получилось, что в большей степени на это есть определенные внешние причины. Во-первых, мне надо было довести до конца первый семестр учебного года и экзамены в тех вузах, где я преподавал (в Российском университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы, в Институте Святого Фомы и Свято-Филаретовском православном институте, – ред. СКГ), а это значит, что до 15 января мне пришлось ещё находиться в Москве. Потом оказалось, что у филиппинцев, которым я служил в Москве, 19 января отмечается важный праздник – день Младенца Иисуса. Тогда я поразмыслил, что до того времени я ещё побуду в российской столице, а уж на следующий день возвращусь в Сибирь и сразу начну свои реколлекции. И тут я понял, что в календаре самым близким праздником и такой очевидной датой для хиротонии оказалось Сретение Господне. Хотя до этого момента рассматривались и другие варианты, например, Богоявление, однако по некоторым техническим причинам это не сильно подходило.

А выбор праздника Сретения был оправдан, конечно, начиная даже с тех библейских текстов, с той же Книги пророка Малахии, отрывок из которой читается в этот день за католическим богослужением: «Ибо Он — как огонь расплавляющий и как щёлок очищающий, и сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия, и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде». То есть, Господь в этот день придёт в храм и очистит священников от недостатков, соделав их священство чистым. Это такая молитва об очищении.

Потом в чтении Евангелия этого дня (Лк. 2:22-40) сказано, что в храме были Симеон и Анна, которые всё время там молились. Здесь говорится о необходимости постоянной молитвенной связи с Господом. Как раз сейчас у меня была прекрасная возможность провести целую неделю у кармилиток, в их монастыре здесь под Новосибирском, где они всё время молятся. Также постоянно молятся о нас и старые люди. У них уже нет особо больших дел (и быть не может), зато они часто приходят в храм. Я бывал в тех домах, где живут престарелые иезуиты, и видел, что многих из них, пусть на колясках, еле-еле, но регулярно сопровождают в расположенную тут же на этаже часовню. Они все постоянно молятся о нас.

И у меня ведь ещё один любимый поэт, которого я забыл назвать – Иосиф Бродский. У него есть два прекрасных стихотворения: «Рождество» и «Сретенье». Во втором стихотворении говорится, о Младенце, Который является Светом, в том числе и для старика Симеона, выходящего в темноту. Правда там эта темнота для старца означает конец его жизни и смерть. Но можно ведь не только про это подумать, а ещё про то, что в жизни часто приходится идти, не зная куда и что ожидает дальше. А Тот Младенец стал для него вечным и неиссякаемым Светом. Вот об этом тоже хочется помолиться на предстоящем празднике: и за себя, и за всех находящихся здесь католиков – от Урала до Западной Сибири, чтобы Господь давал нам достаточно света для понимания того, каким должен быть наш следующий шаг.

Герб епископа Штефана Липке

— Владыка, у каждого епископа есть свой герб. А что изображено на Вашем гербе, и что означают его геральдические элементы и символы?

— Начнём с девиза «Obsecramus pro Christo». Это слова апостола Павла из Второго послания к Коринфянам – «От имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:20). То есть, апостол Павел призывает к примирению, к преодолению разногласий. А следом объясняет: Сам Господь пришёл и дошел даже до крестной смерти, чтобы примирить нас с Богом; поэтому, пожалуйста, и вы стремитесь к миру и согласию. Служение примирения, в том числе через Таинство исповеди — ключевое, особенно в наше время.

Если смотреть на герб прямо, то в его середине находится река. А реку всегда надо как-то переплывать, преодолевать. Хотя, с другой стороны, сама река – это ещё и дорога, которая управляет движением корабля. Я вспоминаю одну переправу на севере Томской области, по которой можно перебираться на другую сторону в течение четырёх месяцев в году с помощью парома, потом ещё четыре месяца – с помощью машины по застывшему льду; а вот когда лёд вроде бы есть, но ещё неустойчивый, или, когда, наоборот, он начинает уже таять, то не бывает ни того, ни другого – и это опять четыре месяца.

Как это, всё-таки, важно – снова и снова преодолевать то, что разделяет. Поэтому река на моём гербе соединяет два противоположных берега, две стороны – слева и справа.

С одной стороны реки – на темном фоне берега – изображены три звезды, что напоминает нам о начале вечера у иудеев, который они считают наступившим, если на темнеющем небосклоне уже загорелись хотя бы три точки. При этом они верят, что этот момент является уже началом нового дня. Вот и нам нужна такая вера, чтобы не бояться наступающей темноты, а наоборот, смело идти к новому дню – ведь звезды на ночном небе символизируют начало новой надежды и новой жизни в Иисусе Христе.

А ещё три звезды часто изображают на Богородичных иконах – в христианстве это традиционно символизирует Её Девство и Непорочность: до рождения, во время рождения, и навсегда после рождения Иисуса Христа (догмат VI века).

С противоположной стороны реки – на золотом фоне другого берега – изображена стилизованная липа, которая, конечно, связана с моей фамилией (которая, на самом деле, славянская). Исторически липа считается у славянских и других европейских народов важным общественным местом. Обычно под липой в деревне бывали летние танцы, но мог проходить также суд. А что общего между танцами и судом? Осознание того, что наша жизнь должна быть совместная (как в танце), а для этого она должна быть организованная (и здесь мы вспоминаем о требовании безукоризненного порядка во время суда).

Золотой цвет этой части герба символизирует рассвет, восход солнца и день.

То есть эти два берега – день и ночь, восток и запад, восход и закат солнца, которые всегда взаимосвязаны. Поэтому над рекою и расположено солнце с монограммой «IHS», являющейся символом Иисуса Христа как настоящего Солнца Правды и Спасения.

Изображение плывущего по реке корабля тоже не случайно – в тех местах, где я вырос (а это на Рейне) корабль является мистическим символом беременной Богородицы. В одном песнопении Адвента Её сравнивают с кораблем, который несёт драгоценный груз – это и есть Сама Дева Мария, Которая несёт человечеству Спасителя.

Паруса на мачтах имеют белый и красный цвета. Когда меня спрашивают, не флаг ли это Польши, то я в шутку отвечаю: нет, это цвета Индонезии. Но на самом деле, конечно, ни то, ни другое. Бело-красный флаг здесь является символом, сочетанием чистоты и любви. А сам корабль напоминает традиционную лодку малайских народов Индонезии, Мадагаскара, Филиппин и так далее. На этих маленьких лодках люди преодолевали огромные расстояния. Как у нас в Сибири – маленькая католическая община, которая тоже преодолевает эти огромные расстояния и идёт с Божией помощью далеко-далеко. Ведь лодка в христианстве – это символ путешествующей Церкви.

А обрамляют герб геральдические изображения элементов, которые должны быть у епископа: традиционная шляпа (которую я, конечно, не собираюсь сегодня носить, но раньше епископы носили их на улице) и крест.

— Какое место в Вашем новом служении будет занимать принадлежность к Обществу Иисуса и игнатианская духовность? Получат ли местные иезуиты какие-то преференции от епископа-иезуита?

— В этом смысле – нет, конечно. Хотя для меня очень важно быть членом Общества Иисуса, важно быть в близком общении с собратьями-иезуитами, но, может быть, они как раз больше всех и «пострадают», потому что им всё-таки придётся много со мной общаться. В ордене мы научились тому, что прежде всего должно быть служение Церкви в целом, должна быть забота о ближних, готовность быть рядом с разными людьми. Поэтому здесь про отдельные привилегии и преференции никакой речи быть точно не может. А вот на что я надеюсь, так это на то, что у меня будет возможность совершать свои духовные упражнения. Кроме того, очень надеюсь, что когда-то будет возможность ещё и самому устраивать другим людям духовные упражнения, в том числе индивидуальные (это когда собирается несколько человек, и мне удаётся ежедневно в течение недели с каждым из них по отдельности подробно поговорить: о том, что его сейчас волнует, о том, как дальше идти с молитвой).

Безусловно, в моей жизни будет и то, чему также учит Игнатий Лойола: искать и находить Бога во всём – как во всех событиях, так и в каждом отдельном человеке. Такое стремление у меня обязательно сохранится. И ещё, следуя святому Игнатию, ключевым моментом ежедневной молитвы будет для меня регулярное испытание совести, когда спрашиваешь себя: как ты шёл сегодня и как тебе надо идти завтра. Стремление постоянно работать над собой – надеюсь это не исчезнет.

— Что Вы считаете необходимым сделать в новом качестве служения в первую очередь, какие задачи стоят перед Вами? Известно ли уже, что будет входить в круг Ваших основных обязанностей?

— В ближайшее время мне предстоит достаточно активно путешествовать, чтобы, во-первых, немножко разгрузить епископа Иосифа, а во-вторых, мне и самому необходимо побывать везде, со всеми познакомиться. Это сейчас вообще, на мой взгляд, ключевое: налаживать отношения и живые связи не только лично со мной, но также, через меня – с Епархией. Надеюсь, смогу поспособствовать тому, чтобы католики из разных мест стали больше общаться между собой, поэтому будут и совместные встречи, и многое-многое другое. Повторяю – это ключевое, чтобы на маленьком кораблике не просто находились 20 человек, которые занимаются каждый своим, а чтобы они были единой командой. В настоящее время это главная задача.

Из конкретных задач: более живые отношения между католиками латинского обряда (у нас это основная масса) и византийского, а также армянского обрядов. Чтобы все вместе чувствовали себя единой католической семьёй, в которой приветствуется как раз, что у каждого могут быть и свои традиции.

И ещё одна задача связана с тем, что сейчас в наших университетских городах стало много католиков – иностранных студентов (особенно из стран Африки). На Мессу сегодня приходят немногие из них, а некоторые, может, и приходили бы, но просто не знают, что она здесь бывает; есть также трудности с языком. Поэтому хочется, чтобы тут тоже появился общий дух, когда мы, как настоящие католики, даже не спрашиваем: какой у тебя язык, какой цвет кожи, и так далее. Мы – единая семья, а значит должны стать немножко ближе друг к другу.

Кстати, у филиппинцев есть такое национальное блюдо – бико. Это рис, который так долго варят на кокосовом молоке и тростниковом сахаре, что он превращается в некую единую сладкую массу. Такой десерт обязательно должен быть на каждом семейном празднике: идея в том, чтобы семья была такая же крепкая и сплоченная. Я тоже умею готовить бико и надеюсь, что здесь будет повод иногда его сделать. Но хотелось это делать и в переносном, более общем, общинном смысле.

— С 2020 года Вы занимаете должность секретаря Конференции католических епископов Российской Федерации. Кроме того, с ноября 2024 года стали новым председателем Комиссии по защите детей и уязвимых лиц при ККЕР. Собратья-епископы также попросили Вас изучить вопрос усиления служения Церкви в сфере миграции, в частности заботы о католиках-иностранцах, проживающих в России, о чем только что рассказали. Как Вы планируете совмещать работу по этим направлениям и служение вспомогательным епископом в Преображенской епархии. Что будет в приоритете?

— Приоритет – это, конечно, здесь и сейчас, однозначно. Но я думаю, что все перечисленные направления не противоречат друг другу. Потому что заниматься делами миграции или работать с иностранцами – не значит буквально быть в постоянно разъездах. Конечно, иногда придется и путешествовать, например, на конгресс в Риме, который будет непосредственно посвящен одному из этих вопросов. Но это не главное.

С другой стороны, я ведь буду заниматься этими общероссийскими вопросами не один, а вместе с другими людьми, а это всегда работа в команде (к примеру, в комиссии по защите детей со мной трудится еще психолог из Кемерова Елена Едуш). И наша совместная задача – полученную в итоге информацию и знания применять на местах, в том числе и в Преображенской епархии. А отсюда – снова давать импульсы уже в другие епархии России, и даже дальше (так, по несовершеннолетним мы очень тесно сотрудничаем с коллегами из Восточной Европы). Кажется, что это забирает время, но на самом деле только прибавляет сил, идей. Поэтому и наша епархия от этого скорее выиграет (если только не увлекаться и не слишком много кататься по миру).

— Возвращаясь к Юбилею надежды, что лично Вы ожидаете от этого Святого года? Каковы Ваши надежды?

— Моя надежда связана с последним широким обсуждением вопросов о синодальности, о Синодальной Церкви, о людях, которые вместе в пути, вместе думают, как им идти дальше… И в связи с этим, недавно я узнал, что греческое слово sinodiya («компания по дороге») есть в Евангелии от Луки. Когда родители Иисуса возвращаются из Иерусалима, Его Самого, Которому на тот момент было 12 лет, с ними не оказалось. И они как раз подумали, что Он где-то в синодии, то есть в какой-то компании из других паломников, которые совместно пошли в Иерусалим, а сейчас возвращаются. Вот и я всегда надеюсь, что отправляющиеся в паломничество тоже возвратятся уже немножко другими, не такими, какими были прежде, а станут ещё ближе к Богу. Надеюсь, что их вера, надежда и любовь станут крепче, и что такие люди будут больше любить служить именно там, где они находятся. Надеюсь, что, действительно, мы учимся вместе быть Церковью, идти вместе, вместе думать, как надо идти и какие нам нужны следующие шаги. Надеюсь, что это не закончится просто обсуждением или созданием неких структур, хотя и такие вопросы тоже нужно решать. Но важнее другое, а именно – желание идти вместе в паломничество. А цель паломничества – далеко не только Рим, и даже не только какой-то юбилейный храм. Паломничество продолжается, и цель этого пути – помощь тому же бомжу на вокзале, или какой-то беспомощной одинокой бабушке. Надеюсь, вся наша жизнь будет в таком пути, в таком паломничестве.

— И в заключение – Ваши пожелания нашим читателям.

— Желаю каждому – и верующему, и не верующему, но интересующемуся вопросами католической веры – чтобы наша жизнь стала немного глубже, была более искренней и настоящей.

— От всего сердца поздравляю Вас, владыка, с новым этапом в жизни! И большое спасибо за это интервью!

Беседовал Александр Эльмусов