Священник-иезуит Штефан Липке: Россия остается в конференциях епископов Европы
Католическая Церковь во всем мире готовится к Синоду епископов, который запланирован на конец 2023 года. Приняли участие в его подготовке и российские католики, которые посетили состоявшуюся в Праге Европейскую синодальную континентальную ассамблею. Генеральный секретарь Конференции католических епископов России (ККЕР), директор Института святого Фомы в Москве о. Штефан Липке, SJ, который был в числе участников российской делегации, в интервью РИА Новости поделился опасениями российских верующих об идентичности католиков и повестке «синодального пути», впечатлениями о том, как воспринимают россиян единоверцы из Европы, Прибалтики и Украины, рассказал об атмосфере встречи и о том, считает ли Святейший Престол Россию до сих пор частью Европы.
– Отец Штефан, какие тезисы представили российские католики ассамблее? Вызвали ли они интерес единоверцев из других стран? В сообщении Архиепархии Божией Матери в Москве об ассамблее говорится, что «среди основных вызовов было подчеркнуто напряжение в связи с образами «шатра», который необходимо «расширить», так как многими это воспринимается как угроза потери католической идентичности», о чем идет речь?
– С интересом было сложно из-за формата: у каждой конференции епископов есть шесть минут, чтобы представить свои тезисы, люди выступают один за другим, и обсуждать что-то на пленарном заседании получается очень мало. Мы представили тезис об образе из книги Исайи, который выбрали организаторы – о том, что католикам стоит «расширить свой шатер»: «распространи место шатра твоего, расширь покровы жилищ твоих; не стесняйся, пусти длиннее верви твои и утверди колья твои» (Исаия 54:2).
Суть, с одной стороны, заключается в том, что Церковь призвана заботиться обо всех, независимо от вероисповедания: если к ней обращается, например, алкоголик, который нуждается в помощи, то никто не будет спрашивать, какого он вероисповедания, ему просто будут помогать. Это очень важно и нужно, это, можно сказать, включено в этот образ.
Но есть и другая сторона: что можно предлагать всем поддержку католиков, только если католики будут знать, кто они такие как католики. Этот вопрос возник у некоторых конференций епископов, в том числе и у представителей России: как сохранить идентичность и быть открытыми одновременно? Да, мы открыты ко всем – но мы можем быть открытыми ко всем только зная, кто же мы такие.
Мы пришли к выводу, что здесь нужны разные подходы. Нынешний Синод посвящен не столько вопросу, что нужно делать, сколько тому, как действовать, как приходить к решениям, как сотрудничать мирянам и духовенству. Важный пункт – тесное сотрудничество: чтобы формы, которые существуют в Церкви чтобы посоветоваться, были живыми и активными. Безусловно, эта задача стоит и внутри России, и по всему миру – чтобы они питались «молитвой и словом Божиим», чтобы это были не просто «парламенты», а духовные собрания.
– На ваш взгляд, удалось ли донести позицию российских католиков до ассамблеи, и учтена ли она в итоговом документе?
– Я думаю, удалось. Оказалось, что переживания по поводу темы были не только у российских католиков, но очень похожие и такие же сильные вопросы о сочетании открытости с идентичностью – можете смеяться или не смеяться – были у украинских, литовских и латышских католиков. Они присутствовали на ассамблее: там были и католики латинского обряда, и католики византийского обряда, из всех стран – в том числе и из Украины.
– В целом, как на атмосфере ассамблеи отразилась политическая и международная ситуация?
– Повестка была одинаковой по всему миру, и прямо эти события на ней не сказались. Конечно, были переживания по поводу Украины – и не только у украинцев, а у всех, – о том, что стремиться, конечно, нужно к справедливому миру, чтобы люди могли жить в согласии. Это желание чувствовалось. Сказывалось и то, что прямо накануне произошло землетрясение в Турции и Сирии: даже если повестка у собрания другая, оно происходит не в вакууме, а в той атмосфере, в которой живут люди, которые принимают в нем участие. Поэтому я бы сказал, что переживания больше присутствовали в атмосфере, чем в повестке в узком смысле слова.
– Как восприняли верующих из России единоверцы из Европы? Было ли отторжение по этническим или политическим мотивам, связанное с неприятием спецоперации, или призывы к покаянию за нее или действия российского государства?
– Если смотреть на то, как дело обстояло на месте, то мне, конечно, трудно судить: у меня нет российского паспорта. Но у меня не было ощущения напряжения – наоборот, мне показалось, что можно было хорошо общаться. Общаться, в том числе за общим столом, можно было с разными людьми.
Большие заседания выходили несколько «анонимными», но это было связано не с недоверием, а с форматом ассамблеи. Но были и малые группы, и в них, мне кажется, росло взаимопонимание. Это, кстати, касается и России, и соседних стран с одной стороны, и с другой – взаимоотношений между странами Восточной и Западной Европы. У меня было ощущение, что разговаривать и общаться удавалось, и я бы сказал, что атмосфера была дружелюбной.
– Есть ли у западноевропейских или прибалтийских католиков опасения того, что в России Католическая Церковь могла стать орудием или проводником повестки государства или Русской Православной Церкви, попасть под внешнее влияние, как это, возможно, было во времена Советского Союза?
– Об этом не говорилось, и я, конечно, могу ошибиться, не говоря наверняка. Разногласия были, и далеко не все они связаны с этим вопросом – разногласий и разных взглядов, зависящих от ситуации в той или иной стране, среди католиков много. Но было и очень сильное ощущение того, что католик есть католик, он связан с Церковью Римской, и это связывает любого католика с любым другим.
– Получилось ли избежать конфликтов с украинскими и европейскими единоверцами, достичь взаимопонимания о необходимости мира и том, что нужно делать для его установления между странами?
– Между странами – это громко сказано, если посмотреть на то, как немного в России католиков. Но то, что можно делать, и то, что нужно делать, самое ценное – это чтобы были какие-то мосты общения как с одной стороны, так и с другой. То есть понимание, что есть люди, с которыми можно общаться. Это было.
Конечно, они переживают за людей. Благотворительная организация «Каритас» юга России активно помогает тем, кто приходит к ней в нужде, с тем, чтобы у них было все необходимое.
– Папа Римский Франциск часто лично выступает в прессе, говоря о желании встретиться с Президентом РФ или Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. У нас в СМИ часто выступает поддерживающий переписку с ним глава Всемирного союза староверов Леонид Севастьянов. Сказывается ли на положении католиков в России и на отношении к российским католикам в Европе то, что это звучит «поверх голов» российских структур Церкви: нунциатуры и Конференции католических епископов?
– Думаю, так бывает во всех странах: помимо официальных каналов, есть и неофициальные. В Католической Церкви Папа Римский всегда над структурами, он ими управляет, и если он решает воспользоваться помимо них воспользоваться какими-то другими путями – он имеет на это право. Если хочется достичь добра, то официальных структур всегда будет мало, и помимо них нужно подключать разные возможности. И в этом смысле любая конференция епископов знает, что Папа Римский действует и официально через нунциатуру, и находит какие-то другие возможности.
– К участию в синодальном процессе в России архиепископ Павел Пецци приглашал в том числе представителей других российских традиционных религий. Откликнулись ли они на призыв, приняли ли участие в формировании тезисов, которые российские католики выносят на синодальное обсуждение?
– В отдельных случаях мы приглашали представителей других конфессий для того, чтобы ознакомиться с опытом других конфессий: в частности, православного священника в Санкт-Петербурге, в какой-то момент – представителя лютеран. Скажем так, «представители других конфессий» – это звучит громко. На деле православные, протестанты (практически только христиане, я не слышал о мусульманах или иудеях), у которых уже есть контакт с Католической Церковью, подключались в разговорах на своем уровне. Это было в разных епархиях, и шло преимущественно через каритативную, благотворительную работу – мне кажется, это сотрудничество активизировалось благодаря синодальному процессу. Изредка – по линии межконфессиональных контактов. Люди другого вероисповедания – да, участвовали в обсуждении, но организованного официального представительства не было.
– Первая фаза Генеральной ассамблеи Синода пройдет осенью 2023 года в Европе. Будут ли в ней участвовать католики из России?
– Синод проводится в разных этапах. Пленарные заседания, на которых бывают епископы, почти всегда бывают в Риме. Осенью 2023 и 2024 года в них, как всегда, планируется участие одного из епископов из России. Епископы выбрали 1 марта архиепископа Павла Пецци (председатель ККЕР – ред.), а если он не сможет – епископа Клеменса Пиккеля (глава епархии святого Климента в Саратове – ред.).
Предыдущие этапы проходили на уровне епархий, потом – всей России. Сейчас встреча была всеевропейской, одной из семи: такие же проводятся в Азии, Океании и так далее. Это встречи на среднем уровне, такого раньше не бывало.
– Россия рассматривается на этих встречах как часть Европы?
– Да. Конференция католических епископов России входит в состав совета конференций епископов Европы.
– Есть ли сейчас движение к тому, чтобы исключить Россию из этого совета на фоне политических и военных событий?
– Нет. И могу даже сказать, что, когда были онлайн-собрания, и мне как секретарю конференции епископов было не очень удобно принимать участие из-за разницы во времени – меня спрашивали, смогу ли я, получится ли. Чтобы исключить – нет, об этом речи не было.
Беседовал Павел Скрыльников
Источник: РИА Новости
