Наша духовная подготовка к беатификации Папы Иоанна Павла II Продолжение новенны на 9 ближайших воскресений литургического года

СКГ Март 23, 2011

Вторая часть новенны к близящейся беатификации Иоанна Павла II (с 27 марта по 1 мая с.г.)

План второй части новенны

V. (27 марта – 2 апреля): чтобы все христиане вновь открыли незаменимую роль воскресной Евхаристии в своей жизни (2 скорбная тайна: бичевание Иисуса).
VI. (3 — 9 апреля): чтобы христианские семьи стали очагами веры и любви благодаря воспитательному труду родителей (3 скорбная тайна: венчание тернием Иисуса).
VII. (10 — 16 апреля): чтобы все христиане стремились к единству, о котором молился наш Господь накануне своих страданий (4 скорбная тайна: крестный путь Иисуса)
VIII. (17-23 апреля): чтобы наша молодежь созидала свою жизнь на прочном фундаменте Божьего Слова и была надеждой завтрашнего дня ( 5 скорбная тайна: смерть Иисуса на кресте).
IX. (24 апреля – 1 мая): чтобы все люди, осознавая свою греховность, прибегали к Божьему Милосердию и открывали в Боге источник благодати и примирения (1 славная тайна: Воскресение Иисуса Христа).

Молитва о заступничестве

Боже единый в Пресвятой Троице, мы благодарим Тебя за то, что Ты подарил Церкви Папу Иоанна Павла II, в котором воссияла Твоя отцовская доброта, слава Креста Христова и красота Духа Любви. Он целиком доверившись Твоему Милосердию и материнскому заступничеству Марии, показал нам живую картину Иисуса — Доброго Пастыря, открывая святость, как меру христианской жизни, как путь к достижению вечного единения с Тобою.
Окажи нам, через Его ходатайство, согласно Твоей воле, эту благодать …, о которой мы просим с надеждой на то, что Твой Раб Папа Иоанн Павел II вскоре будет причтен к лику Твоих святых. Аминь.

5-е размышление на 27 марта
Воскресенье – это сердце христианской жизни

1. День Господень – как с апостольских времен именовалось воскресенье – всегда пользовался особым вниманием в истории Церкви, по причине его взаимосвязи с самой сокровенной сущностью христианской тайны. Действительно, в еженедельном исчислении времени воскресенье напоминает о дне Воскресения Христа. Это Пасха, которая возвращается неделя за неделей, торжество победы Христа над грехом и смертью, завершение в Нем первого творения и заря «новой твари» (ср. 2 Кор. 5,17). Это день, который в благодарном поклонении напоминает о первом дне мира и устремлен в деятельном ожидании к «последнему дню», когда Христос придет во славе (ср. Деян 1,11; 1 Тим. 4,13-17) и все обновится (ср. Откр. 21,5).
Поэтому справедливо относят к воскресному дню восклицание псалмопевца: «Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный» (Пс. 118,24). Это приглашение к радости, вошедшее в Пасхальную Литургию, которое отражает изумление, охватившее женщин, видевших распятие Христа, и которые нашли гроб пустым, когда пришли к нему «весьма рано, в первый день недели» (Мк 16,2). Это – приглашение в определенном смысле пережить заново опыт двух учеников на пути в Эммаус, которые чувствовали, как сердца их «горели в них», когда Воскресший шел с ними по дороге, объясняя Писания, и открыл себя в «преломлении хлеба» (ср. Лк 24,32,35). И это – отражение радости – сначала неясной, а затем переполняющей душу, — которую Апостолы испытали вечером того дня, когда их посетил Воскресший Иисус, и они получили дар Его мира и Его Духа (ср. Ин. 20,19-23).

4. До недавнего времени было легче хранить святость воскресного дня в традиционных христианских странах, поскольку это было практически повсеместным обычаем и поскольку даже в укладах гражданского общества воскресный отдых рассматривался как неизменная часть рабочего графика. Однако сегодня даже в тех странах, которые законодательно закрепили праздничный характер воскресенья, изменения в социоэкономических условиях часто приводили к глубоким переменам общественного поведения и, вследствие этого, и в отношении к особенностям воскресного дня. Шире распространился обычай устраивать «уик-энды», еженедельное время отдыха, проводимое, возможно, вдали от дома и часто включающее в себя участие в культурной, политической и спортивной деятельности, которой обычно занимаются в свободные от работы дни. Это общественное и культурное явление, несомненно, не лишено положительных сторон, если, принимая во внимание истинные ценности, оно содействует развитию человеческой личности и общественной жизни в целом. Все это соответствует не только потребности в отдыхе, но и потребности в празднике, свойственной нашей человеческой природе. Но, к несчастью, когда воскресенье утрачивает свое фундаментальное значение, и становится просто частью «уик-энда», люди могут оказаться заключенными в столь узкие горизонты, что они больше не смогут видеть «небо». Так что, хотя они и желают праздновать, но не способны к этому.
Однако ученики Христа призваны избегать всякого смешения празднования воскресенья, которое должно быть истинным путем сохранения святости Дня Господня, и «уик-энда», если понимать его просто как время отдыха и расслабления. Это потребует подлинной духовной зрелости, которая позволит христианам «быть собой», в полном соответствии с даром веры, всегда храня готовность дать отчет в той надежде, которая в них пребывает (ср. 1 Пет 3,15). Таким образом, они придут к более глубокому пониманию воскресенья, вследствие чего даже в затруднительных ситуациях смогут жить в полном повиновении Святому Духу.

5. С этой точки зрения, ситуация кажется несколько двойственной. С одной стороны, имеется пример некоторых молодых Церквей, показывающий, как искренне и пламенно можно праздновать воскресенье – и в городских районах, и в деревнях, расположенных далеко друг от друга. В противоположность этому в других частях мира из-за влияния уже упоминавшихся причин социального характера и, возможно, из-за слабой мотивации веры, процент тех, кто посещает воскресную Литургию, удивительно низок. В умах многих верующих, как кажется, уменьшается не только осознание центрального места Евхаристии, но даже осознание обязанности воздавать благодарение Господу и молиться Ему вместе с другими в общине Церкви.
Также верно и то, что как в странах миссии, так и в странах, евангелизированных давно, число священников столь недостаточно, что возможность совершения воскресной Евхаристии не всегда может быть обеспечена в каждой общине.

6. Учитывая все эти новые ситуации и вопросы, которые они ставят, новое открытие глубоких вероучительных оснований, на которых покоится заповедь Церкви, является делом первостепенной важности, чтобы неизменная ценность воскресного дня в христианской жизни стала ясна всем верным. Делая это, мы следуем вековой традиции Церкви, которая была вновь авторитетно изложена Вторым Ватиканским Собором, в его учении о том, что в воскресенье «верующие должны собираться вместе, чтобы, слушая Слово Божие и участвуя в Евхаристии, вспоминать Страсти, Воскресение и славу Господа Иисуса и благодарить Бога, возродившего их ‘воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому’ (1 Пет. 1,3)».

7. Обязанность хранить святость воскресного дня, особенно путем участия в Евхаристии и посредством отдыха в атмосфере христианской радости и братства, легко понять, если мы рассмотрим разные аспекты этого дня, которым посвящено настоящее послание.
Воскресенье – это день, находящийся в самом сердце христианской жизни. С начала моего понтификата я не перестаю повторять: “Не бойтесь! Откройте, широко откройте двери Христу!”. Подобным образом сегодня я буду усиленно убеждать всех снова открыть для себя воскресенье: не бойтесь отдавать свое время Христу! Да, откроем наше время для Христа, чтобы Он мог пролить на него свет и задать ему направление. Он один знает тайну времени и тайну вечности, и Он дарует нам “день Свой”, как всегда, новый дар Своей любви. Новое открытие смысла этого дня – это благодать, о которой мы должны просить не только для того, чтобы мы могли в полноте жить требованиями веры, но и для того, чтобы мы смогли дать конкретный ответ на глубочайшие чаяния человека. Время, посвященное Христу, никогда не бывает потерянным, но скорее бывает обретенным, и вследствие этого, наши взаимоотношения и вся наша жизнь в целом могут стать более глубокими и человеческими.

Апостольское послание
Иоанна Павла II: «Dies Domini» (4-7)

6-е размышление на 3 апреля
Родители — главные воспитатели своих детей

1. Пусть молитва станет, прежде всего, воодушевляющим свидетельством семей, которые в семейной общине осуществляют свое призвание человеческой и христианской жизни. Их так много в каждой стране, епархии и приходе! Можно с полным основанием думать, что они представляют собой «норму», даже учитывая немалое количество «неправильных ситуаций». Опыт показывает, насколько важна роль семьи, твёрдо придерживающейся нравственных норм, чтобы человек, который в ней рождается и формируется, без колебаний предпочел путь добра, запечатленный в его сердце.
С сожалением приходится констатировать, что в наши дни множество различных программ, имеющих влиятельную поддержку, направлены на разложение семьи. Порой даже кажется, что они пытаются представить любым способом ситуации, которые фактически являются «неправильными», как «нормальные» и привлекательные, придавая им внешний вид очарования. Они фактически противоречат «истине и любви», которые должны вдохновлять и направлять взаимные отношения мужчины и женщины, а потому являются причиной напряжённых ситуаций и разделений в семьях и влекут за собой серьёзные последствия, особенно для детей. Так притупляется человеческая совесть, так извращается то, что истинно, хорошо и прекрасно, а свобода заменяется самым настоящим рабством. В связи со всем этим сколь актуально и вдохновляюще звучат слова апостола Павла о свободе, с которой Христос освободил нас, и о рабстве, причиной которого является грех (ср. Гал 5, 1)!

13. Дорогие семьи, вопрос “ответственного отцовства и материнства” полностью вписывается в тематику “цивилизации любви”, о которой я сейчас желаю с вами поговорить. Это выражение вошло в учение Церкви и стало теперь уже широко известным. Сегодня трудно подумать о каком-либо высказывании Церкви или о Церкви, в котором бы не упоминалась цивилизация любви. Выражение связывается с первохристианской традицией “домашней Церкви”, однако точно соотнесено также с современной эпохой. Сам термин “цивилизация” этимологически происходит от “civis” — “гражданин” и подчеркивает политическое измерение существования каждого человека. В то же время более глубокий смысл выражения “цивилизация” является не столько политическим, сколько просто “гуманистическим”. Цивилизация принадлежит истории человека, соответствуя его духовности и нравственности: сотворенный по образу и подобию Божию, человек получил мир из рук Творца вместе с задачей творить этот мир по своему образу и подобию.

16. В чём состоит воспитание? Чтобы ответить на этот вопрос, следует упомянуть о двух основополагающих истинах: во-первых, — что человек призван к жизни в любви и истине; во-вторых, — что каждый реализует себя через искреннюю самоотдачу. Это относится равным образом и к тем, кто воспитывает, и к тем, кого воспитывают. Поэтому воспитание является особым процессом, в котором взаимная общность личностей наполняется особым значением. Воспитатель – это личность, которая в духовном смысле «рождает». В этой перспективе воспитание можно считать самым настоящим апостольством. Это жизненная связь, которая состоит не только в глубоких взаимоотношениях между воспитателем и воспитуемым, но и делает их обоих причастниками истины и любви, конечной цели, к которой призывает каждого Бог Отец, Сын и Святой Дух.
Для «цивилизации любви» важно, чтобы мужчина ощущал материнство женщины, своей жены, как дар: это затем оказывает колоссальное влияние на весь воспитательный процесс. Много зависит от его готовности принять участие должным образом в этой первой фазе дара человечности, и от того, позволяет ли он вовлечь себя, как муж и отец, в материнство жены.
Итак, воспитание – это, прежде всего дарование человечности со стороны обоих родителей: они вместе наделяют новорожденного своей зрелой человечностью, он же в свою очередь дарует им всю новизну и свежесть человечности, которую несёт с собой в мир. Это происходит и в случае с детьми, отмеченными физическими или психическими ограничениями: более того, их положение может открыть совершенно особую воспитательную силу.
Первыми и главными воспитателями своих детей являются родители и им принадлежат в этой области основополагающие полномочия: они – воспитатели, потому что – родители. Они разделяют свою воспитательную миссию с другими людьми и учреждениями, например, с Церковью и государством; тем не менее это всегда должно происходить при правильном соблюдении принципа дополнительности. Этот принцип заключает в себе законность и даже долженствование оказывать помощь родителям, но он внутренне и непреодолимо ограничен преобладающим правом родителей и их действительными возможностями. Поэтому принцип дополнительности ставит себя на службу родительской любви, идя навстречу благу семейной ячейки. Родители не в состоянии удовлетворить самостоятельно всем требованиям всего воспитательного процесса, особенно в том, что касается образования и обширной сферы социализации. Эта помощь дополняет, таким образом, отцовскую и материнскую любовь, придавая ей основательный характер, потому что любой другой участник воспитательного процесса не может действовать иначе, как от имени родителей, опираясь на их согласие, и, в некоторой степени, даже по их поручению.

Воспитательный процесс ведет к фазе самовоспитания, которой достигают те, кто благодаря достаточной степени психологической зрелости начинают «воспитывать себя сами». С течением времени подобное самовоспитание как бы перерастает предшествующий воспитательный процесс. Но, тем не менее, перерастая его, — не прекращает из него произрастать. Подросток встречает новых людей и новое окружение, в частности – учителей и школьных товарищей, которые оказывают на его жизнь влияние, которое может оказаться воспитательным или разлагающим. На этом этапе он в некоторой степени отстраняется от воспитания, полученного в семье, начиная зачастую критиковать родителей. Несмотря на все это, процесс самовоспитания не может не быть отмечен воспитательным влиянием, которое оказывают на мальчика и юношу семья и школа. Даже преображаясь, пускаясь в собственный путь, молодой человек продолжает оставаться глубоко связанным со своими жизненными основами.
Одной из сфер, в которых семье принадлежит незаменимая роль, является религиозное воспитание, благодаря которому она возрастает как «домашняя Церковь». Религиозное воспитание и катехизация детей вводят семью в лоно Церкви как истинный субъект евангелизации и апостольства. Речь здесь идет о праве, которое теснейшим образом связано с принципом религиозной свободы. Семьи, точнее, родители имеют право избрать для своих детей такой способ религиозного или нравственного воспитания, который соответствовал бы их собственным убеждениям. Даже тогда, когда они доверяют эту задачу церковным учреждениям или школам, находящихся под опекой какого-либо религиозного института, то и тогда должны деятельно исполнять свою воспитательную роль.

В контексте воспитания нельзя забывать о важном вопросе распознания собственного жизненного призвания, а особенно, — о подготовке к жизни в супружестве. Церковь приложила множество усилий и начинаний в деле подготовки к супружеству, к примеру, в виде курсов, организованных для обрученных. Все это важно и необходимо, однако не следует забывать, что приготовление к будущему супружеству есть прежде всего обязанность семьи. Без сомнения, только духовно зрелые семьи могут надлежащим образом исполнить это задание. Поэтому нужно подчеркнуть необходимость особой солидарности семей, которая может принимать различные организационные формы, например, семейные ассоциации. Важно, чтобы семьи стремились созидать между собой узы солидарности. Кроме всего прочего, именно это позволяет им оказывать друг другу воспитательное служение: родители воспитываются благодаря другим родителям, а дети — благодаря детям и так возникает особая воспитательная традиция, черпающая силу из свойственного семье характера «домашней Церкви».

Иоанн Павел II: Письмо к семьям

7-е размышление на 10 апреля:
Молитва о единстве христиан

1. ДА БУДУТ ВСЕ ЕДИНО! Призыв к христианскому единству, со всей решительностью прозвучавший на II Ватиканском Вселенском Соборе, находит все больший отклик в сердцах верующих, особенно в преддверии 2000 года, который станет для них священным Юбилеем в воспоминание о воплощении Сына Божьего, вочеловечившегося ради спасения человека.
Дерзновенное свидетельство немалого числа мучеников нашего столетия, в том числе и других Церквей и церковных общин, которые не состоят в полноте евхаристического общения с Католической Церковью, придает новую силу соборному призыву, обязывая нас принять и осуществить его требование. Наши братья и сестры, объединенные величием своего самопожертвования, вплоть до самоотречения, во имя Царства Божьего, — лучшее доказательство того, что любой разлад внутри можно преодолеть служением Евангелию.

2. Все это и составляет суть призыва, обращенного к верующим, которые должны его воспринять. Мыслимо ли устраниться от всего того, что позволяет с Божьей помощью разрушить стены разобщенности и недоверия, устранить препятствия и предрассудки, которые мешают возвещать Евангелие Спасения крестом Христа, Единственного Искупителя человека, каждого человека?
Благодарю Бога за то, что Он направил нас по трудному, но преисполненному радости пути христианского единения и общения. Межконфессиональный диалог на богословском уровне принес положительные и ощутимые результаты: а это побуждает нас двигаться дальше.
На экуменическом пути к единству первенство, несомненно, принадлежит совместной молитве — молитвенному единению вокруг Самого Христа. Если христиане, при всем разделении, сумеют сплотиться в совместной молитве вокруг Христа, они сумеют глубже постичь, сколь незначительно то, что их разъединяет, по сравнению с тем, что объединяет. Чем чаще и усерднее они будут собираться в молитве перед Христом, тем отважнее будут противостоять этому мучительному расколу, и тогда в этой общине они обретут Церковь, которую Христос не перестает созидать в Святом Духе, невзирая на человеческие слабости и преграды.

23. И, наконец, молитвенная община предопределяет и новое видение Церкви и христианства. Не следует забывать, что наш Господь просил Отца о единстве Своих учеников, дабы оно свидетельствовало о Его служении, и мир уверовал бы, что Его послал Отец (ср. Ин 17, 21). Можно сказать, что экуменическое движение в определенном смысле началось из отрицательного опыта тех, кто, проповедуя одно и то же Евангелие, при этом призывали в различные Церкви и церковные сообщества. Это противоречие касалось тех, кто, внимая призыву к спасению, не мог преодолеть преграды в понимании евангельского пророчества. К сожалению, это серьезное препятствие так и не устранено. Следует признать, что мы еще не достигли полноты общения. И все же, несмотря на разделение, мы идем к полному единству — тому единству, которое было присуще апостольской Церкви у самых ее истоков и к которому мы искренне стремимся. Доказательство тому — наша совместная молитва, направляемая верой. В ней соединяемся мы во имя Единого Христа. Он — наше единство.

24. Радостно отметить, что многочисленные экуменические встречи почти всегда неразрывно связаны с молитвой — их кульминацией. Распространенной и признанной традицией стала Неделя молитв за единство христиан, которая проходит в январе, а в некоторых странах — с приближением Пятидесятницы.
Но и кроме этого в году немало есть поводов, побуждающих христиан молиться вместе. В связи с этим мне хочется упомянуть об особом опыте паломничеств Папы к различным Церквам на разные континенты и в разные страны современной ойкумены. Я глубоко убежден, что именно II Ватиканский Собор направил Папу по столь важному апостольскому служению. Более того, Собор сделал такого рода визиты Папы конкретной обязанностью Римского епископа в его содействии общению. В рамках моих визитов всегда были экуменические встречи и совместная молитва братьев, ищущих единства во Христе и в Его Церкви.
С особым волнением вспоминаю молитву с примасом Англиканской церковной общины в Кентерберийском соборе (29 мая 1982 года). Я сказал тогда, что это величественное здание — «красноречивое доказательство долгих лет нашего общего наследия и горьких лет разделения, которое потом наступило».
Невозможно забыть и совместных молитв в странах Скандинавии, Северной Европы (1-10 июня 1989 года), в Северной и Южной Америке и в Африке; как и в главной резиденции Всемирного Совета Церквей (12 июня 1984 года), цель которого — привести все представленные в нем Церкви к «зримой общности в единой вере и в едином Евхаристическом причастии, выраженном в культе и в совместной жизни во Христе».
А разве могу я забыть, как принимал участие в Евхаристической литургии в церкви Святого Георгия Вселенского Патриархата (30 ноября 1979 года), разве могу забыть богослужение в соборе Святого Петра во время посещения Рима моим преподобным братом, Патриархом Димитрием I (6 декабря 1987 года)? Тогда, у престола исповедания, мы вместе читали Никео-Константинопольский Символ веры в его первоначальном греческом варианте.
Невозможно в двух словах описать особенности каждой из этих молитвенных встреч. И хотя обстоятельства прошлого по-разному их отягощали, все они в своей красноречивости запечатлены в памяти Церкви, направляемой Духом Утешителем на поиск единства всех верующих во Христа.

25. Не только Папа стал паломником. В эти годы меня посетило в Риме немало известных деятелей других Церквей и церковных общин, и я мог соединиться с ними в молитве — уединенной и совместной. Я уже упомянул о визите Вселенского Патриарха Димитрия I. Сейчас мне хотелось бы вспомнить молитвенную встречу, соединившую меня в том же соборе Святого Петра во время торжественной вечери с лютеранскими архиепископами, примасами Швеции и Финляндии, по случаю шестисотлетия канонизации святой Бригитты (5 октября 1991 года). Это всего лишь один пример, ибо осознание необходимости молиться за единство стало неотъемлемой частью церковной жизни. Нет ни одного важного и значительного события, которое не сопровождала бы совместная христианская молитва. Невозможно перечислить все встречи, каждая достойна упоминания. Воистину, Господь взял нас за руку и повел. Эти встречи и молитвы уже вписали немало страниц в нашу «Книгу единства», к которой нам надлежит неустанно обращаться и перечитывать ее заново, черпая в ней вдохновение и надежду.

Иоанн Павел II: Окружное послание «Unt unum sint»

8-е размышление на 17 апреля:
Молодежь ищет смысл своей жизни

Вопрос о вечной жизни …
5. Что мне делать, чтобы жизнь моя обрела ценность и имела смысл? Этот волнующий вопрос в устах евангельского юноши звучит следующим образом: «Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?». Человек, задающий такой вопрос, говорит ли он на всё ещё понятном сегодняшним людям языке? Не являемся ли мы поколением, которому мир и преходящий прогресс совершенно заполнил собой горизонт бытия? Мы мыслим, прежде всего, в земных категориях. Если мы выходим за пределы нашей планеты, то делаем это с целью приступить к межпланетным полётам, передавать сигналы на другие планеты и посылать космические зонды в их направлении.
Всё это стало содержанием нашей современной цивилизации. Наука, наряду с техникой, ни с чем не сравнимым образом раскрыла возможности человека по отношению к материи и, равным образом, ей удалось завладеть внутренним миром его мыслей, его способностей, его устремлений и страстей.
В то же время ясно, что когда мы предстаём пред Христом, когда Он становится поверенным в вопросах нашей молодости, мы не можем задать вопрос иначе, чем тот евангельский юноша: «Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?». Любой другой вопрос о смысле и ценности нашей жизни был бы перед лицом Христа недостаточным и не существенным.

Поэтому, если ты, дорогой брат и дорогая сестра, желаешь говорить со Христом, прилепляясь ко всей истине Его свидетельства, ты должен с одной стороны «любить мир» — потому что «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного» — и в то же время, должен внутренне дистанцироваться от всей этой богатой и будоражащей чувства реальности, каковой является «мир». Ты должен решиться задать вопрос о вечной жизни. И действительно, «проходит образ мира сего» и каждый из нас подвержен такому исходу. Человек рождается с перспективой дня своей смерти, в измерении видимого мира; в то же самое время, человек, для которого внутреннее основание существования заключается в преодолении себя самого, несёт в себе также всё то, благодаря чему он преодолевает мир.
Всё то, благодаря чему человек преодолевает в себе мир, — конечно, оставаясь укоренённым в него, — заключается в том, что человек является образом и подобием Богу, что запечатлено в человеческом бытии от начала. И всё то, посредством чего человек превозмогает мир, не только оправдывает вопрос о вечной жизни, но и делает его совершенно необходимым. Это вопрос, который люди задают себе с давних пор не только в христианской среде, но и вне неё. Вы также должны набраться мужества задать его как тот юноша из Евангелия. Христианство учит нас понимать преходящий характер человеческого бытия в перспективе Царства Божия, в перспективе вечной жизни. Без неё эта преходящесть нашего бытия, даже самая богатая, даже самая устроенная во всех аспектах, в конце концов, не приносит человеку ничего иного, кроме как неотвратимую необходимость смерти.
Теперь молодость и смерть антиномичны друг другу. Кажется, что смерть далека от молодости. Это так. Однако, поскольку молодость означает проект всей жизни, — проект, созданный в пору молодости в согласии с критерием смысла и ценности, — то совершенно необходим вопрос о конце. Человеческий опыт, предоставленный сам себе, говорит то же самое, что и Священное писание: «человекам положено однажды умереть, — и боговдохновенный писатель добавляет, — а потом суд». И Христос говорит: «Я Воскресение и Жизнь; верующий в Меня, если и умрёт, оживёт; и всякий, живущий и верующий в Меня, не умрёт вовек». Поэтому, спросите у Христа, подобно евангельскому юноше: «Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?».

… о нравственности и совести
6. На этот вопрос Иисус отвечает: «Ты знаешь заповеди», и тут же перечисляет эти заповеди, составляющие Декалог. Однажды, Моисей получил их на горе Синай в момент заключения Богом Завета с Израилем. Они были записаны на каменных скрижалях и представляли собой для каждого израильтянина предписания повседневного поведения. Юноша, говорящий со Христом, разумеется, знает на память заповеди Декалога; более того, он может с радостью заявить: «Всё это сохранил я от юности моей».

Мы можем предположить, что в том диалоге, который Христос развивает с каждым из вас, молодые, повторяется тот же вопрос: «Ты знаешь заповеди?». Он совершенно справедливо будет повторяться, потому что заповеди составляют часть Завета между Богом и человечеством. Заповеди определяют основополагающие основы поведения, имеют решающее значение в определении нравственной ценности человеческих поступков, остаются в органической связи с призванием человека к вечной жизни, с установлением Царства Божия в людях и среди людей. В слове божественного Откровения заключён ясный моральный кодекс, отправным пунктом которого остаются скрижали Декалога с горы Синай, и апогей которого находится в Евангелии: в Нагорной Проповеди и в заповеди любви.
Этот кодекс нравственности обретает в то же время другую редакцию. Он запечатлён в нравственном сознании человечества, так что незнающие заповедей, т.е. закона, открытого Богом, «сами себе закон, — пишет святой Павел в Послании к Римлянам, тут же прибавляя, — они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их».
Коснёмся здесь проблем величайшей важности для вашей молодости и для того проекта жизни, который из неё проистекает.
Этот проект связан с перспективой вечной жизни прежде всего через истину дел, на которых он строится. Истина дел имеет своим основанием двойную редакцию нравственного закона: ту, что записана на скрижалях Моисеева Декалога и в Евангелии и ту, что запечатлена в нравственном сознании человека. Совесть «оказывается свидетелем» того закона, как пишет святой Павел. Эта совесть — согласно словам Послания к Римлянам — представляет собой «мысли, то обвиняющие, то оправдывающие их». Каждый знает, насколько эти слова соответствуют нашей внутренней реальности: каждый из нас с самой юности испытывает голос совести.

Поэтому, когда Иисус, разговаривая с юношей, перечисляет заповеди: «Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца и мать», чистая совесть отвечает внутренней реакцией на соответствующие человеческие дела: она обвиняет или оправдывает. Однако, нужно, чтобы совесть не сбилась с пути; нужно, чтобы основополагающая формулировка принципов нравственности не подвергалась деформации каким-нибудь релятивизмом или утилитаризмом.

Дорогие юные друзья! Ответ, который Иисус даёт Своему собеседнику в Евангелии, обращён к каждому и каждой из вас. Христос вопрошает вас о состоянии вашего морального сознания и вопрошает вас в то же время о состоянии вашей совести. Это ключевой вопрос для человека: это основополагающий вопрос вашей молодости, значимый для всего проекта жизни, который должен сформироваться как раз в юности. Его ценность более тесно связана с позицией, которую каждый из вас определил по отношению к нравственному добру и злу. Ценность этого проекта существенно зависит от неподдельности и прямоты вашей совести. Она зависит также от её чуткости.
Таким образом, здесь мы подошли к переломному моменту, когда на каждом шагу время и вечность встречаются на уровне, являющемся уровнем человека. Это уровень сознания, уровень нравственных ценностей: это самое важное измерение времени и истории. И действительно, история пишется не только событиями, которые разворачиваются в некотором смысле «извне», но, прежде всего, пишется «изнутри»: это история человеческого сознания, нравственных побед или поражений. В этом заключается основание существенного величия человека: его подлинно человеческое достоинство. Это то внутреннее сокровище, ради которого человек постоянно преодолевает самого себя в направлении вечности. Если верно, что «человекам надлежит однажды умереть», то также верно то, что сокровище совести — хранилище добра и зла — человек переносит через границы смерти, чтобы, перед лицом Того, Кто является Самой Святостью, обрести последнюю и окончательную истину обо всей своей жизни, «за которой приходит суд».
Именно это происходит с совестью: во внутренней истине наших поступков, в некотором смысле, постоянно присутствует измерение вечной жизни. Вместе с тем, та же совесть, благодаря нравственным ценностям, оставляет самую выразительную печать на жизни поколений, на истории и на культуре человеческих групп, обществ, наций и всего человечества.
Как много в этой области зависит от каждого и каждой из вас!

Апостольское послание Иоанна Павла II: «Dilecti Amici — Дорогие Друзья»

9-е размышление на 24 апреля:
Милосердие, раскрывшееся в Кресте и Воскресении

7. Мессианская Весть Христа и Его делание среди людей завершились Крестом и Воскресением. И если мы хотим во всей полноте выразить истину о милосердии — каким оно во всей своей полноте раскрылось в истории — нашего спасения, — мы должны глубоко вникнуть в эти завершающие события, которые, прежде всего Вторым Ватиканским Собором, были определены как Пасхальная Тайна. Действительно, реальность искупления в своей человеческой глубине раскрывает поразительное величие человека, который «удостоился такого великого Искупителя». С другой стороны, Божественная сторона искупления раскрывает перед нами, я сказал бы, более конкретно и «исторически» глубину той любви, которая не останавливается перед величайшей жертвой Сына, — жертвой, принесенной ради верности Создателя и Отца по отношению к людям, сотворенным по Его образу и «от начала» предызбранным в Сыне для благодати и славы.
События Страстной Пятницы (и еще ранее Гефсиманское моление) вносят нечто новое и основополагающее в развертывание Откровения любви и милосердия в мессианском делании Христа. Тот, кто «ходил, благотворя и исцеляя всех» (Деян 10,38), «исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях» (Мф 9,35), теперь — когда Его связывают, унижают, судят, истязуют, надевают терновый венец, пригвождают к кресту, когда Он умирает в страшных муках (см. Мк 15,37 и Ин 19,30) — Сам жаждет милосердия и взывает к нему. Именно теперь, когда Он особенно нуждается в милосердии людей, столь щедро облагодетельствованных Им, Он не получает его. Даже самые близкие к Нему люди не способны защитить Его и избавить от рук мучителей. На этом заключительном этапе мессианского делания во Христе свершаются слова пророков — прежде всего Исаии — о слуге Ягве: «И ранами Его мы исцелились» (Ис 53,5).
Христос, как человек, принявший подлинно ужасную муку в Гефсиманском саду и на Голгофе, обращается к Отцу, к Тому Отцу, Чью любовь Он возвестил людям и Чье милосердие раскрывал Своими делами. И все же Он не был избавлен от ужасной мучительной смерти на кресте: «Ибо не знавшего грека Он (Бог) соделал грехом нас ради (1 Кор 5,21), — пишет святой Павел, в немногих словах выражая всю тайну Креста и одновременно Божественную глубину реальности искупления. Искупление же есть высшее и окончательное Откровение святости Бога, которая и является абсолютной полнотой совершенства: это полнота правды и любви, ибо правда утверждается на любви, исходит от нее и возвращается к ней. В страстях и смерти Христа — в том, что Отец не пощадил Сына Своего, но «соделал Его грешным нас ради», — выражается абсолютная правда, ибо Христос принял страдание и Крест из-за грехов людей. Здесь мы находим поистине «преизбыток» правды, поскольку грехи человека были «возмещены» жертвой Человека-Бога. Но эта правда, которая в полном смысле соответствует «мере Бога», целиком порождена любовью — любовью Отца и Сына — и вся расцветает в этой любви. Итак, раскрывшаяся на Кресте Христовом Божественная правда порождается любовью и, свершаясь в любви, приносит плоды спасения, ибо она соответствует «мере Бога». Божественная сторона искупления проявляется не только в совершении суда над грехами, но и в возвращении любви — той творческой силы, благодаря которой человек вновь достигает полноты жизни и святости, которые исходят от Бога. Таким образом, искупление несет в себе Откровение милосердия во всей его полноте.
Пасхальная Тайна есть вершина этого Откровения и этого дела милосердия — милосердия, способного оправдать человека и восстановить правду, являющую собой осуществление того спасительного порядка, который Бог от начала возжелал в человеке и через человека в мире. Страдающий Христос каким-то особенным образом обращается не только к верующему, но и к каждому человеку. Даже неверующий может почувствовать столь плодотворную близость Христа любой человеческой судьбе, также как и всю гармоничную полноту Его бескорыстного дара, обновляющего человека, Его бескорыстное служение истине и любви. Божественная сторона

Пасхальной Тайны оказывается еще более значительной. Голгофский Крест, на котором Христос последний раз на земле говорил с Отцом, утвержден в самом сердце той любви, которая по вечному замыслу Бога есть бескорыстный дар человеку, сотворенному по Его образу и подобию. Бог, каким Его раскрыл Христос, тесно связан с миром не только как его Творец и подлинный источник его существования — Он также и Отец, Он пребывает в единстве с человеком, которого призвал к существованию в видимом мире; это единство осуществляется посредством отношений куда более глубоких, нежели отношения между Творцом и творением. И эта любовь не только творит добро, но делает человека причастным к самой жизни Бога Отца, Сына и Святого Духа. Поистине, тот, кто любит, желает отдать самого себя.

15. Церковь взывает к Божественному милосердию Церковь возвещает истину Божьего милосердия, раскрывшегося в распятом и воскресшем Христе, и по-разному исповедует эту истину. Кроме того, Церковь стремится к тому, чтобы милосердие по отношению к людям осуществлялось через людей, ибо усматривает в этом необходимое условие своей деятельности, направленной на улучшение и «расчеловечивание» сегодняшнего и завтрашнего мира. И все же никогда, ни в один из периодов истории — и особенно в такую критическую эпоху, как наша, — Церковь не имеет права забывать о молитве, вопле, взывающем к милосердию Божьему перед лицом многообразных форм зла, нависшего над человечеством и угрожающего ему. И это, в Иисусе Христе, право и основной долг Церкви — это право Церкви, ее долг перед Богом и перед людьми. Чем больше люди, поддаваясь секуляризации, забывают само значение слова «милосердие», чем больше, отходя от Бога, они отступают от тайны милосердия, тем больше возрастает право и долг Церкви взывать «великим воплем» (см. Ев 5,7) к Богу милосердия. Этот «великий вопль» должен постоянно звучать в Церкви нашего времени. Он должен быть обращен к Богу, чтобы умолить его о милосердии, — том милосердии, которое Церковь исповедует и о котором возвещает, что оно особенно ясно раскрылось в пришествии Христа, распятого и воскресшего, — иными словами, в Пасхальной Тайне. Именно эта Тайна заключает в себе самое полное Откровение милосердия, любви, более сильной, нежели смерть, более сильной, нежели грех и всякое зло, — любви, которая не дает человеку окончательно погибнуть даже в самом страшном падении и защищает его от самых опасных угроз.

Современный человек ощущает эти угрозы. То, что было сказано по этому поводу выше, — всего лишь слабый набросок. Часто современный человек с большой тревогой пытается разрешить вопросы, связанные со страшной напряженностью, сгустившейся над миром и вторгшейся во все сферы жизни. И если у современного человека иной раз недостает смелости произнести слово «милосердие» или если он, потеряв всякое религиозное чувство, не может найти этому слову замены, то тем более необходимо, чтобы это слово произнесла Церковь, произнесла бы его не только во имя свое, но и во имя всех людей нашего времени.

Необходимо, следовательно, чтобы все, что я сказал здесь о милосердии, вылилось бы в горячую молитву: чтобы все это непрерывно преобразовывалось бы в вопль, умоляющий о милосердии, столь необходимом человеку во всех обстоятельствах современной жизни. Да будет этот вопль насыщен всей истиной о милосердии, истиной, которая так щедро выражена в Священном Писании и Традиции, как и в подлинной жизни веры стольких поколений Народа Божьего. Подобно авторам Богодухновенных писаний, воззовем таким воплем к Богу, не могущему пренебречь ничем из Своего творения (см. Прем 11,24; Пс 145 (144), 9; Быт 1,31), к Богу, верному Самому Себе, Своему отцовству, Своей любви! Подобно пророкам, обратимся к этой Божьей материнской любви, которая, подобно матери, печется о каждом из своих сыновей, о каждой заблудшей овце, воззовем к этой любви, даже если вокруг нас будут миллионы заблудших, даже если в мире сем бесчестность возьмет верх над честностью и даже если современное человечество по своим грехам будет заслуживать нового потопа, подобно тому как заслужило его поколение Ноя! Прибегнем к Божьей отцовской любви, которую Христос Своей мессианской миссией раскрыл перед нами и чья вершина — Крест, смерть и Воскресение! Посредством Христа прилепимся к Богу и вспомним слова Величания Марии, возвещающие милосердие «из рода в род»! Будем умолять о Божественном милосердии ради современного поколения!