Лики милосердия в искусстве
Сразу же после провозглашения Папой Франциском Юбилейного года Милосердия появилось множество публикаций, посвящённых этому основополагающему аспекту христианской традиции, и среди них выделяется прекрасная книга Джованни Сантамброджио «Лики милосердия в искусстве». Книга Сантамброджио, несомненно, является одним из наиболее успешных примеров этой линии исследования. В своей работе автор умело сочетает богословские размышления с отличным знанием истории искусства, наряду с самыми последними проповедями Папы Франциска.
Милосердие долгое время оставалось, образно выражаясь, в пыльном чулане католической доктрины. Между тем, как пишет в своей книге «Милосердие» кардинал Вальтер Каспер, оно является основополагающим понятием Евангелия. Почему же это ключевое слово учения и пастырской практики оказалось недооцененным, а в некоторых случаях и полностью забытым?
Одно из возможных объяснений даёт сам кардинал Каспер, когда задаётся вопросами о современных комплексах Церкви, постоянно балансирующей между модернистской открытостью и доктринальной строгостью. Милосердие было уже давно принято за теологическую слабость, представлявшую собой слащавое или мелодраматическое видение веры. Это привело к застывшему и метафизическому определению божественного: отстранённому и холодному, неспособному страдать вместе с нами, принимать участие в наших несчастьях, разделить нашу бедность. Бог, описанный таким образом, может вселять страх, уважение, но вряд ли может показаться симпатичным, отмечает кардинал Каспер.
К тому же милосердие стали путать с Божественной справедливостью, которая является совсем другим понятием. Грехи должны быть наказаны, даже если Иисус принимает мытаря и прощает его. Но Господь прощает его, потому что тот смирился и раскаялся.
Из-за долгого отсутствия этого слова в нашем общественном языке случилось, что воззвание к милосердному Богу мы слышали почти исключительно с исламской стороны, как если бы оно принадлежало только к религиозной сфере мусульман. И нередко мы слышали его из уст экстремистов при совершении террористических действий, движимых слепой ненавистью и религиозным фанатизмом, которые не имеют ничего общего с милосердием. Но, если хорошо подумать, милосердие исчезло и из нашего обиходного словаря, превратившись в устаревший термин, пожелтевший, как открытка старых времен. Оно стало архаическим выражением. «Он не проявил никакого милосердия». Фигура речи, которая больше не используется.
Тоталитаризм и массовые убийства XX века, бессмысленные страдания способствовали ослаблению понятия милосердия, низведя его к покорному смирению в условии насилия частых войн и кровавых диктатур. Ему не было места среди массовой резни и геноцида. Где была милость Божия? И где был тот же самый Бог перед воротами Освенцима (Йонас)? Куда Он пропал (Бубер)? Или Он даже умер (Ницше)?
Папа Франциск избрал милосердие лейтмотивом своей ежедневной проповеди в сопровождении другого ключевого слова: нежность. Внеочередной Юбилей венчает эту интуицию Папы-иезуита, который объявляет себя грешником и говорит: «Кто я такой, чтобы судить?». Он борется за бедную «Церковь с сердцем», то есть, милосердную, неравнодушную к судьбе каждого из нас.
О милосердии сказано в Евангелиях многими притчами. Особенность этой книги, задуманной и написанной Джованни Сантамброджио, заключается в том, чтобы обогатить притчи и евангельские тексты о милосердии многими известными картинами, которые представляют собой, на наш взгляд, лучшую из иллюстраций.
Картина Караваджо «Призвание Матфея» говорит нам, что милосердие является опытом случайным, внезапным. Это самый настоящий сюрприз, который преподносит жизнь. Просвещающий момент, который привлекал к себе безвестного аргентинского епископа Бергольо каждый раз, когда в Риме ему доводилось попасть в церковь Сан-Луиджи деи Франчези. Перст Иисуса, указывающий на Матфея. Будущий Папа чувствовал себя как этот мытарь. Матфей был сборщиком налогов, публичным грешником. «Мытари и блудницы вперёд вас идут в Царство Божие», — говорится в Евангелии от святого Матфея (Мф, 21, 31). Внимание, которое Иисус уделяет грешникам, вызывает возмущение даже среди Его последователей. Как же так? Мы принесли столько жертв, мы выполняем правила, а Ты садишься за один стол с другими? Энцо Бьянки в своей замечательной книге «Рассказать о любви» подчёркивает, что Благая Весть Евангелия предназначена для тех, кто признаёт себя грешником и нуждается в Божьем милосердии. Таким, как Матфей. Папа Франциск вспоминает, что он чувствовал себя в момент избрания в конклаве как «грешник, на которого посмотрел Господь». Он отождествляет себя с персонажем картины Караваджо и притчи о фарисее и мытаре, описанной святым Лукой. И этот ропот непонимания, который сопровождает в Евангелии возмутительные с точки зрения окружающих людей поступки Иисуса, возможно, сравним с недовольством номенклатуры Церкви, которая выглядит порой как богач из Писания, цепляясь за пышные облачения из порфиры и виссона со множеством украшений? Как богач, который противостоит Лазарю, и судьба которого есть ад? Но богатство не является грехом. Закхей спасается. Богатство — это грех, когда им не делишься с другими или строишь его себе самому, эксплуатируя и обкрадывая других. Данте ставит в ад не богатых, — он оставляет это возмездие для жадных (которые должны толкать в гору огромные валуны) и для расточителей (которых преследуют голодные, внушающие ужас, чёрные собаки).
«Возвращение блудного сына», написанное Рембрандтом в зрелом возрасте, показывает настроение автора, возможно, передает знаки его скорбей, выражает чувство ожидания, надежды на прорыв. Это взгляд отца, который с тревогой всматривается вдаль, беспокоясь о судьбе своего самого своенравного сына. Он угадывает его очертания, «когда он был ещё далеко», и бежит к нему с распростёртыми для объятия руками. Это величие Божественного милосердия. Любовь к тем, кто был потерян. Это пастух, который отправляется на поиски своей пропавшей овцы, несмотря на другие девяносто девять, который рискует оставить их без присмотра. Никто не потерян. Искупление возможно. Милосердие является инструментом, который рисует путь искупления. Эта реабилитация может показаться несправедливой по отношению к более дисциплинированному сыну. Она непонятная людям, которые в картине Рембрандта присутствуют в полумраке при объятии между богато одетым и плачущим отцом и сыном, который, потеряв своё наследство, пребывал вместе со свиньями, не всегда имея возможность питаться даже плодами рожкового дерева.
Как вы думаете, изображение Бога, лика Отца, Пресвятой Троицы, которое передают на многих произведениях искусства, как отвлеченный и суровый образ, недостижимый в суровости черт, — может ли это изображение выражать чувства милосердия? Фреска с изображением Троицы, хранящаяся в церкви Санта-Мария-Новелла во Флоренции, избрана Сантамброджио по той простой причине, что решая эту художественную задачу, Мазаччо максимально приблизил великую тайну Триединого Бога к верным, которые Его созерцают. Эта фреска вызывает изумление, она вызывает дискомфорт в толковании догмата. Это вовсе не религиозная картина какой-то уникальной и недостижимой красоты, но простая человеческая история, почти наглядная в представлении Божественной семьи. Это, по мнению автора, также является знаком милосердия. Страдания, страсти, боль Бога являются точно такими же, какие чувствует каждый из нас. Возможно, чутьё художника, полагает Сантамброджио, сумело верно уловить чувства народа. Идеальное сочетание тайны веры и повседневной жизни.
«Salve, Regina, Mater Misericordiae» — это известный богородичный антифон. В главе, посвящённой Матери Иисуса, Сантамброджио объясняет, насколько мучительным и долгим был процесс определения её фигуры на уровне доктрины. Признание этой Mater Misericordiae произошло лишь в 1980 году с энцикликой Dives in misericordia Иоанна Павла II. Вне этих доктринальных нюансов, которые мы оставляем экспертам, нельзя не признать, что в общинной и семейной жизни каждого из нас, верующего или нет, фигура Пресвятой Девы Марии всегда была более доступной: она для нас понимающая и снисходительная матерь. Пословицы, поговорки, обороты речи являются этому постоянным свидетельством. Она остаётся образом, почитаемым даже неверующими и людьми, настроенными против Церкви. «Алтарь милосердия» Пьеро делла Франческа был выбран автором книги в качестве картины, выражающей одновременно царственность и простоту Девы Марии. Глубоко символичным является воспроизведение гимна к Божьей Матери из Песни XXXIII Рая дантовой «Божественной комедии». «Ты так властна, и мощь твоя такая». Святой Бернар просит Богородицу помочь Данте вознестись пред очи Бога. Этот луч Божественного света, «любовь, что движет солнце и светила», возможно, содержится в сиянии взгляда, которым Мария смотрит на нас с этого «Алтаря».
Последняя часть книги Сантамброджио представляет собой небольшую, но значительную историю дел милосердия: о возникновении благотворительных сообществ, считавших своей обязанностью оказывать помощь больным, помогать нуждающимся, начиная со средних веков и особенно после Реформации. Одним из примеров, которые предлагает нам автор — миланская больница Maggiore Ca’ Granda. Все портреты благотворителей являются множеством образов обычного милосердия, свидетельствами христианского долга милосердия. Семь шедевров о милосердии Караваджо, заказанных для больницы неизлечимых в Неаполе прекрасно выражают лица болезни и надежды. Цикл фресок, приписываемых Гирландайо и его школе, свидетельствуют о милосердии «добрых людей» во Флоренции, которые заботились о бедных. Они учат нас, что человека следует уважать в его целостности, помогать ему, не унижая, не оскорбляя и не внушая ему чувства вины из-за его состояния; нужно поднимать его в евангельском духе, в духе его гражданского достоинства.
Нищета не является грехом, как, к сожалению, хочет заставить нас думать рыночная экономика. Но даже если бы это было так, то милосердие — это способность делиться, чувствовать сердцем, сопереживать другому человеку, нашему ближнему, которого слишком часто мы предпочитаем не замечать.
Ферруччо Де Бортоли
Источник: Радио Ватикана
