Кардинал Паролин о святом Папе Иоанне Павле II: окно, открытое в мир
Ватиканская газета L’Osservatore Romano выпустила специальный номер по случаю столетия со дня рождения Иоанна Павла II: четырнадцать страниц воспоминаний и свидетельств, предварённых вступлением Папы Франциска. Среди многочисленных авторов – государственный секретарь Святейшего Престола кардинал Пьетро Паролин. Ниже мы приводим эту статью, опубликованную на русской странице Vatican News.
Он вернулся в Ватикан (из Мексики) накануне своего 70-летия. Находясь по другую сторону океана, я думал о произошедшем: это был поистине уникальный опыт, по-человечески и духовно «сразивший» меня и миллионы верующих, встреченных на пути. На этом пути Папа охватил в течение недели практически всю «Землю вулканов».
Мехико, 1990 год. Тогда тоже был май. С того времени начинаются мои самые личные воспоминания о святом Иоанне Павле II, с которым я несколькими годами ранее спешно познакомился во время его визита в Папскую Академию. Он завершил тогда своё 47-е апостольское зарубежное путешествие, в подготовке и проведении которого я принимал непосредственное участие в качестве секретаря тогдашней апостольской делегации в Мексике. Эта же страна в январе 1979 года стала первым звеном в немыслимой цепи международных апостольских маршрутов Папы Римского, «призванного издалека», который умел сокращать любые дистанции. Не только в километрах.
Мексику населяют 95% католиков, горячо любящих Пресвятую Богородицу; в столице находится святилище Богоматери Гваделупской, по всей стране есть множество других мест почитания Марии. Несмотря на это в стране действовала светская конституция, которая не признавала право Церкви на существование и заходила настолько далеко, что даже запрещала богослужения в общественных местах.
Однако Иоанн Павел II прибыл вовсе не в качестве политика в поисках договорённостей, хотя его харизматичность и «порыв» благоприятствовали в последующие годы изменению правительственной политики по вопросам религии, а также установлению дипломатических отношений со Святейшим Престолом, в пользу которых тогдашний апостольский делегат – монсеньор Джироламо Приджоне – трудился долго и упорно. Папа Римский предстал как паломник в поисках веры. На приветственной церемонии в аэропорту он сказал: «Господь, властелин истории и наших судеб, установил, чтобы мой понтификат был служением Папы – паломника благовестия, проходящего стезями мира и несущего повсюду спасительное послание». Немного позже он повторил эту концепцию, назвав себя «паломником любви и надежды, желающим укреплять силу церковных общин, дабы они приносили обильные плоды любви ко Христу и служения своим братьям».
Думаю, что всё это можно передать одним словом: миссия. Для него это вовсе не был возможный вариант, а настоятельное евангельское требование. Отойти от себя, чтобы открыть себя заново; потерять себя, чтобы себя найти: именно этому наставляет Учитель. Уже само имя, которое он выбрал для понтификата, содержало в себе имя первого великого миссионера, Павла из Тарса. Подобно этому апостолу, он получил неудержимое призвание распахнуть двери дома, чтобы любой гость чувствовал себя как дома: в доме живого Бога, предназначенном для великой человеческой семьи. Но не только это: как и Апостол язычников, он не щадил себя, становясь всем для всех, чтобы стать вместе с ними соучастником Евангелия (ср. 1 Кор 9,23).
Неизгладимое и вдохновляющее впечатление произвела на меня его обременительная верность двум ежедневным мероприятиям, причём в разных частях Республики: утром и вечером совершать Святую Мессу и Литургию Слова. Однажды утром, он приветствовал, как обычно, десятки тысяч людей, которые с песнями и молитвами денно и нощно «осаждали» резиденцию Апостольской нунциатуры, место его проживания. Папа отметил, что в тот вечер он не вернётся в Мехико, как это было в другие дни, и с присущим ему чувством юмора сказал: «Сегодня я даю вам выходной: отдохните немного!»
Я всё глубже понимал его призыв «Откройте двери Христу»: это было не только смелое увещание, но и осознание того, что невозможно быть Церковью, если двери дома не откроются Господу и вместе с Ним – всем братьям и сёстрам, созданным по Божьему образу и подобию. Этот призыв был обращен к миру с самого начала его понтификата и с первой энциклики, посвящённой Искупителю человека и человеку, пути Церкви.
Таким образом дипломатическая служба, на которой я делал первые шаги, открылась более широким горизонтам: она не только требовала доказать свои законные основания, но и открывала – в первую очередь для себя и потом для всех – двери дома, во имя Иисуса. Речь шла о том, чтобы осуществлять дипломатическую миссию, помня, что существительное предшествует прилагательному и мотивирует его. Речь шла о принятии изумительной истины: не быть иноземцами ни в одной стране, а потому везде быть дома. Не только из-за того, что католики есть повсюду в мире, но прежде всего потому, что в каждом человеке есть Христос, стучащий в дверь и просящий открыть её.
В памяти снова оживают его новые жесты с древним евангельским колоритом, знаки, неизгладимые образы: пересечённые границы, экуменические, межрелигиозные, общественные, исторические встречи. Евангелие жизни выросло из единственного числа в множественное: Евангелие жизней, многих, очень многих (кто встретил их больше за последние десятилетия?), – все они драгоценны, уникальны, объяты с улыбкой того, кто всегда любил красоту, – и когда она вырисовывалась на горных вершинах Валле-д’Аоста, и когда лежала, свернувшись от боли, на больничной койке. Не случайно, что самым страдающим Папой, показанным в СМИ, был именно «Папа молодёжи», к которой 15 апреля 1984 года – по случаю первого посвящённого ей Всемирного дня – он обратился с памятной фразой: «Стоит быть человеком, потому что Ты, Иисус, был человеком!».
Прошло 25 лет после тех незабываемых восьми дней в Мексике. Я тоже пересёк океан, начав между тем работу в Курии. Весной того же года из своих окон мы увидели потоки людей, идущих с молитвами и песнопениями к тому, кто, вводя Церковь в третье тысячелетие, говорил о новой весне Святого Духа. Отовсюду прибывали люди, отвечая взаимностью на визиты Папы-паломника. Христианская и человеческая семья собиралась вокруг отца, брата, друга. На множестве языков выражалась ответная любовь к Папе Римскому, Миссионеру, который, путешествуя по планете, напоминал всем о достоинстве каждого.
В христианском лексиконе миссия рифмуется именно с единством. Этому учил Второй Ватиканский Собор, напоминая, что Церковь, по сути, является единством в самой себе и миссией для других. На этом Соборе – дорожной карте для Церкви нашей эпохи – странник Иоанн Павел II был сначала молодым отцом, а затем сыном-стариком. И вот наступил день, когда в начале апреля мы все собрались воедино вокруг Папы-миссионера в дни его Пасхи. Мы смотрели на Распятие и на его крест, собравшись у подножия древа, как Мария и Иоанн, создавая семью. Мы понимали, что ему подходят эти имена: Мария, чей инициал выделялся под крестом на Папском гербе, но гораздо сильнее запечатлелся в Totus tuus его сердца; имя Иоанна, евангельской иконы единства, стало первым именем верного ему Папы Римского, ибо он был отцом для всей человеческой семьи.
Последний образ – его взгляд в Пасхальное воскресенье через окно на площадь, жест и безмолвие последнего благословения, преподанного без слов, целой жизнью. Кто-то написал, что жизнь – это открытое окно в мир. Полагаю, что это особенно верно в отношении Папы, рождённого сто лет назад. От всего сердца благодарю его за то, что он открыл столько окон, также в мой внутренний мир, и за то, что он впустил в них Свет мира.
