«Искать Бога во всём» во времена пандемии

СКГ Апрель 17, 2020

«Мир не будет таким, как раньше» – довольно часто в эти дни можно услышать подобное мнение о будущих последствиях пандемии коронавируса. Эти комментарии наверняка не отражают полного понимания того, что нас ждет, когда эпидемия всё же закончится. Помимо человеческих жертв, семей, потерявших своих родных, достаточно упомянуть экономический кризис, который по всей видимости затронет большинство из нас. Однако есть и иная сторона сегодняшней ситуации: страх, тревога, потерянность из-за неопределенности, нарушения обычного течения жизни, крушения планов, неизвестности… Эти факторы, которые запечатлеваются в эмоциональной памяти, могут остаться с нами еще долгое время, если не на поверхности восприятия, то в подсознании. В таких обстоятельствах, когда больше всего есть потребность в духовной поддержке, многие лишены доступа к привычным источникам Божьей благодати, способам выражать свою веру – Таинствам, участию в жизни церковной общины, разговору с духовным лицом… Не стоит недооценивать риск, который этот кризис представляет для веры по крайней мере некоторых членов наших религиозных общин. Как в свете веры интерпретировать текущие события? Иными словами, где Бог в этом? Какой реакции Господь ожидает от нас? – Иногда эти вопросы звучат открыто, иногда же они завуалированы в наших попытках осознать и принять происходящее. Просто «отмолчаться», проигнорировать сам вопрос – не выход; те, кто нивелирует проблему, делают это до тех пор, пока она не коснется если не их самих, то кого-то из их близких или друзей. Есть и «геройский» вариант ответа: провозглашать, что «вера нас спасет», «верующему бояться нечего» – однако здесь очевиден слишком упрощенный взгляд на вещи, отрицающий реальность естественных человеческих реакций на угрожающие события.

В XVI веке святой Игнатий Лойола сформулировал принцип, отражающий радикальную позицию веры: «Искать и находить Бога во всём». Может ли этот принцип послужить руководством в нашем поиске смысла? Можно ли искать и найти Бога в ограничениях, в страдании, в бессилии? В ХХ веке духовный сын Игнатия, Пьер Тейяр де Шарден, в рамках грандиозного проекта включения эволюционистской теории в христианскую картину мира, по-своему попытался объяснить, каким образом можно увидеть Божественное действие в «силах умаления», т.е. всём том, что направлено против возрастания и прогресса, против человеческой жизни в её физическом и нематериальном измерениях. В своем труде «Божественная среда» он пишет:

«Бог уже преобразил наши страдания, заставив их реально служить нашему совершенствованию. В Его руках самым несомненным образом силы уничтожения превратились в инструмент, которым Он обтесывает, гранит, шлифует нас, как камень, предназначенный занять точное место в Небесном Иерусалиме. Он сотворит и большее, поскольку Его всемогущество, воздействуя на нашу веру, превращает те события, которые фактически являются в нашей жизни чистыми потерями, в непосредственный фактор столь желанного нам единения с Ним».

В другом своем эссе под названием «Ценность и положительное значение страдания» он делает еще более смелое заявление:

«Какой огромный океан человеческих страданий распространяется по всей земле в каждый момент! Из чего образована эта масса? Черноты, пробелов, отвержения… Нет, позвольте мне повторить, – но потенциальной энергии. В страдании восходящая сила мира скрыта в весьма интенсивной форме. Весь вопрос в том, как её освободить и осознать её значение и возможности. Мир устремился бы ввысь к Богу, если бы все больные вместе превратили свою боль в общее желание, чтобы Царство Божье пришло к скорому осуществлению».

Реальность страдания является, пожалуй, самым большим вызовом вере; оно принимает самые разнообразные формы (а в моральном выражении оно зачастую страшнее, чем просто физическая боль, как видно на примере тех, кто в эти дни умирает в одиночестве, без возможности попрощаться с родными). Не претендуя на исчерпывающее изложение этого сложнейшего богословского вопроса, можно просто сказать, что страдание вопиюще противоречит картине мироздания, созданного благим и любящим Творцом. И именно здесь как ни в каком другом вопросе человеческий ум нуждается в Евангелии, которое позволяет увидеть страдание с другой – Божественной – точки зрения. Именно здесь человеческое восприятие больше всего нуждается в metanoia, в обращении, или (дословно с греческого оригинала) – изменении ума, сознания, сердца. Христианская надежда не может быть иной, кроме как пасхальной надеждой: приобщение в Крещении Смерти и Воскресения Христа означает для христианина принятие реальности страдания и умирания как части пути к новой жизни. Обыденное существование и привычное, инстинктивное восприятие слишком легко заставляют нас забывать об этой истине. В наших ежедневных стараниях и устремлениях есть мало места принятию факта умирания – и в физическом его выражении (в конечном счете, с каждым днем смерть становится всё ближе), и в духовном, как умирания для себя, для своего эго («Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя…», Мк 8:34). Наверняка именно потому, что человеческое естество, все наши инстинкты противостоят такой перспективе, в писаниях Нового Завета и от самого Иисуса, и от святого Павла вслед за Господом, мы столь часто слышим напоминания об этой истине. В свете Христова Евангелия нам дано иначе воспринимать и последствия эпидемии коронавируса, и все остальные тягости и скорби земного существования, видя в них «материю» для нашего единения со смертью Христа, которая ведет к воскресению. Вместе с Пьером Тейяром сделаем необходимую оговорку: эта наша пасхальная вера подразумевает, что в первую очередь мы предпримем все возможные усилия, чтобы противостоять злу и страданию. Однако там, где мы по-человечески бессильны, Бог преобразит наше поражение в плоды Царствия, которое по большей части мы пока можем созерцать лишь верой.

Христианская надежда не может быть иной, кроме как пасхальной надеждой.

Микроскопический коронавирус, несмотря на свой размер и примитивнейшую структуру, обладает способностью спровоцировать смерть живого существа. Он является символом невидимого зла, которое подтачивает и в конечном счете стремится уничтожить человеческую жизнь и материально, и духовно, включая всё богатство её связей с остальным творением. Глядя в глаза этой трагичной реальности и не отрицая боль, страх и все сопутствующие процессу разрушения человеческие эмоции, у нас тем не менее есть шанс исповедовать не просто словесную формулу, но глубокую веру в то, что Божья любовь сильнее зла и преображает наши страдания, объединенные со смертью Божьего Сына, в реальность Божьего Царства.