Бенедикт XV. К столетию со дня кончины

Бенедикт XV в годы своего короткого понтификата (1914–1922) столкнулся с проблемами, по-настоящему тяжелыми для Церкви и общества того времени. Его личность оказалась в тени как из-за жесточайшей войны, вскоре разросшейся из европейских масштабов до мировых, так и из-за настроенной против него светской историографии. В итоге его называют «неизвестный Папа». В статье освещаются не только некоторые важные эпизоды его понтификата, его стремление достичь мира в годы Великой войны — все это напоминает нам о событиях нашего времени, — но и его поддержка, незаметная, но убежденная, рождения в Италии католической партии.

Бенедикт XV[1] в годы своего короткого, но плодотворного понтификата (1914–1922) столкнулся с по-настоящему тяжелыми для Церкви и общества проблемами как в пастырском ключе, так и на уровне церковной политики. Похожие испытания выпали на долю некоторых его предшественников: вспомним Пия VII, времена после Французской революции, и Пия IX, чей понтификат совпал с эпохой объединения Италии. Однако, в отличие от упомянутых Понтификов, его личность оказалась в тени как из-за жесточайшей войны, вскоре разросшейся из европейских масштабов до мировых, так и из-за не благоволившей ему светской историографии. Бенедикта XV называли «неизвестный Папа»[2]: он буквально по букве Евангелия умалял себя, ставя в те трудные годы на первое место трагические проблемы, с которыми сталкивалась лицом к лицу христианская община. Так, две трети католиков в то время были вовлечены в Первую мировую войну: 124 миллиона на стороне Тройственного союза и 64 миллиона на стороне центрально-европейских империй (Германской и Австро-Венгерской).

В статье мы в общих чертах рассмотрим проблему отношения Бенедикта XV к войне — эта тема хорошо изучена историками в последнее время[3], — подчеркивая лишь фундаментальные принципы, направлявшие его пастырскую деятельность, инновационную и одновременно уважающую традиционное учительство Церкви. Позиция Джакомо Делла Кьеза, избранного на престол Святого Петра 3 сентября 1914 года — до этого он был архиепископом Болоньи, стал кардиналом за несколько месяцев до кончины Пия X, 25 мая 1914 года, — во время войны характеризовалась стремлением сохранять невозмутимую беспристрастность к воюющим и всячески содействовать примирению между народами. Мысли по этим вопросам четко выражены в его первой энциклике Ad Beatissimi Apostolorum, обнародованной 1 ноября 1914 года. В ней он осуждал националистический эгоизм, расовую ненависть и классовую борьбу — классические темы папского учительства в последние десятилетия. Он не примыкал ни к одной из воюющих сторон, но энергично обличал перед власть имущими и простыми людьми общие идеологические причины конфликта, возлагая вину за него на дехристианизацию общества и сопутствующую ей переоценку ценностей, ставшей нормой нравственного поведения, в первую очередь на практическом уровне.

В известной торжественной речи к консистории 22 января 1915 года Бенедикт XV проиллюстрировал значение беспристрастности, названной им папским «нейтралитетом». Он утверждал, что глава Церкви «не должен принадлежать какой-либо партии», «должен испытывать одинаковое чувство милосердия ко всем сражающимся», поскольку, будучи отцом для всех католиков, он в каждой из воющих сторон видит «бесчисленное множество своих детей». Любая иная позиция «омрачила бы мир и внутреннее согласие Церкви великими потрясениями»[4]. Кроме того, «долг провозглашать, что никому не позволено по какой-либо причине нарушать справедливость, безусловно, в наивысшей степени возложен на Римского Понтифика, ибо он поставлен Богом быть наивысшим толкователем и блюстителем вечного закона; и Мы напрямую заявляем об этом, категорически порицая любую несправедливость, какая бы из сторон не была в ней замешана. Но привлекать авторитет Понтифика к тяжбам воюющих сторон на самом деле ни уместно, ни целесообразно»[5]. Папа далее утверждал, что любой, кто вдумчиво оценивает ситуацию, не может не признать, что Святой Престол «в этой бесчеловечной борьбе […] должен сохранять абсолютную беспристрастность».

Бенедикт XV изо всех сил старался предотвратить вступление Италии в войну. Он опасался, что этот шаг ограничит свободу и поставит под вопрос беспристрастность Святого Престола — все-таки «Римский вопрос» еще не был окончательно решен, — не говоря уже о нагнетании революционной ситуации на полуострове.

Как же итальянские католики относились к возможному вмешательству Италии в войну? Точки зрения были разными, хорошо сформулированными. «Непримиримые», враждебно настроенные к Савойской династии и к унитарному государству, не одобряли войну, цель которой, как они видели, заключалась в прославлении идеалов унитаризма, то есть в аннексии области Трентино и города Триеста Итальянским королевством. Так называемые «умеренные клерикалы», желая примирить католицизм с патриотизмом, напротив, были за вмешательство. Большинство же, хотя и отдавало предпочтение нейтралитету, было готово исполнить свой долг, если Италия вступит в войну. Так размышлял Народный союз (Католическое действие), очень близкий к позиции Папы. Со своей стороны, Бенедикт XV не оказывал давления на итальянских католиков, поэтому мало-помалу сторонников вмешательства становилось все больше и в рядах католиков, воинственная горячка поразила почти всех, включая некоторые круги духовенства[6].

Святой Престол надеялся избежать вступления Италии в войну, стараясь начать по дипломатическим каналам диалог итальянского правительства с Австрией. С этой целью Папа направил монс. Эудженио Пачелли на миссию в Вену. Но император Франц Иосиф неприязненно принял предложения Святого Престола, поддержанные, среди прочих, лидером немецкой партии Центра Маттиасом Эрцбергером. Предложения заключались в уступке области Трентино Италии, которая в обмен обязывалась одобрить интернационализацию закона о гарантиях и признания папского владычества над районом Рима Читта Леонина (с выходом к морю). Провал переговоров вынудил Италию объявить войну Австрии (несмотря на действующие соглашения о ненападении) и присоединиться к силам Антанты. Основой нового договора стал секретный Лондонский пакт от 26 апреля 1915 года, статья 15 которого гласила: «Франция, Великобритания и Россия поддерживают протест Италии против любого предложения ввести представителя Святого Престола в число переговорщиков о мире или о регулировании вопросов, связанных с настоящей войной»[7]. Тем самым объясняется будущий отказ победителей от официального участия Святого Престола в обсуждении мирных договоров. Италия любой ценой стремилась избежать возвращения в международные соглашения деликатного «Римского вопроса».

Тем временем Папа обращался к воюющим властям с призывами к миру, приглашая их в Апостольском увещевании Allorche` fummo chiamati (28 июля 1915 года) «положить конец чудовищной бойне, уже более года позорящей Европу»[8]. В другой речи, обращенной к Священной Коллегии 6 декабря того же года, Nostis profectio, он призвал к «справедливому, длительному миру — миру, выгодному не только лишь одной из воюющих сторон». И для достижения такого мира, продолжал Папа, «следует […] взвесить ожидания каждого, отсеять несправедливые и невозможные, уделяя внимание справедливым и возможным, с учетом справедливых контрибуций и соглашений»[9].

Но именно в ноте от 1 августа 1917 года — опубликованной 16 августа — к «правителям воюющих народов» Бенедикт XV детально изложил принципы, которые считал «неотъемлемыми» для созидания справедливого и беспристрастного мира[10]. В своем призыве он не ограничивался констатацией общих принципов, неоднократно освещавшихся в предыдущих заявлениях, на этот раз он дошел до «более конкретных и практических предложений». Мужественный поступок, беспрецедентный в истории современной Церкви[11]. В ноте Папа просил правителей воющих сторон об одновременном и взаимном уменьшении вооружений; об учреждении международного арбитражного органа с функциями миротворца; о свободе навигации и совместном пользовании морями (в духе желания Англии); о взаимном освобождении от возмещения ущерба и военных расходов (в духе требований центрально-европейских империй); о взаимной реституции оккупированных территорий, то есть «со стороны Германии полное освобождение как Бельгии, с гарантией ее полной политической, военной и экономической независимости перед властью какого-либо иностранного государства, так и французских земель», а «с другой стороны — равноценная реституция всех немецких колоний». Другие нерешенные государствами вопросы, продолжал Понтифик, будут решены «в духе примирения»[12]. Нота завершалась знаменитым определением войны как «бессмысленной бойни», что должно было вызвать серьезную полемику в европейских канцеляриях и в международной националистической печати.

По мысли Понтифика, указанные в ноте предложения по отдельности могли стать отправной точкой для дипломатического диалога воюющих сторон с целью положить конец кровавому конфликту[13]. Однако чтобы правители воюющих стран приняли их к рассмотрению, требовалось, по меньшей мере, согласие Германии. Ответ немецкого канцлера Государственному секретарю, кардиналу Пьетро Гаспарри, от 19 сентября 1917 года оказался абсолютно разочаровывающим. Германия со своей стороны не была расположена обсуждать вывод войск из Бельгии до начала англо-немецких переговоров по всем спорным вопросам, Австрия же была категорически против передачи области Трентино.

Франция, Россия и Италия на папскую ноту ответили расплывчато, позиция Англии оказалась неопределенной. 21 августа министр иностранных дел Великобритании Артур Джеймс Балфур потребовал от графа де Салис, посла Короны при Святом Престоле, получить уточнения насчет Бельгии. Этот шаг вызвал беспокойство у председателя Совета Франции Александра Рибо. «Отказ Германии, под давлением военных, от каких бы то ни было уступок положил крест на попытках договориться, поэтому приходится согласиться с ответом президента Томаса Вудро Вильсона от 27 августа, что с имперской Германией вести переговоры невозможно»[14]. Поэтому канцелярии разных стран в отношении папской ноты в разных случаях вели себя «враждебно, немногословно, выжидательно»[15].

В общем, ни одна из ведущих правящих сил не приняла благосклонно дипломатическую инициативу Папы. Страны Антанты расценили ее как заигрывание с центрально-европейскими империями; на взгляд последних, в документе перевешивали интересы противоположной стороны. Даже общественное мнение с негодованием отнеслось к определению Папой войны как «бессмысленной бойни». Несмотря на враждебный прием своего призыва, Понтифик заявил перед миром о своем праве и долге в качестве верховного пастыря католиков проповедовать мир и справедливость, указывая пути, представлявшиеся ему наиболее подходящими для достижения поставленных целей. Своими инициативами Бенедикт XV содействовал углублению учительства Церкви по таким важным вопросам, как война и справедливый мир, то есть примирение между государствами при наличии обязательного условия: справедливость ко всем, в том числе к самым малым и беззащитным странам. В этом смысле он проложил путь своим преемникам.

События, ознаменовавшие историю современного папства, безусловно, могут дать урок нам и сегодня. Мы живем в трудные времена «раздробленной Третьей мировой войны», говоря словами Папы Франциска: в нынешнем российско-украинском конфликте, а точнее — в конфликте стран Запада с Россией, очень сложно с помощью серьезных переговоров достичь справедливого соглашения по важнейшим противоречиям и проблемам.

Политику Бенедикта XV можно описать цитатой из Джузеппе Де Лука: «Святой Престол был нейтральным, но нейтралитет ему стоил, если можно так сказать, двойной войны: война с одними, война с другими. Святой Престол не мог сделать ничего доброго, что сразу же не было бы истолковано как дурное»[16].

В годы конфликта деятельность Святого Престола в первую очередь была направлена на помощь военным и гражданским жертвам войны. На дипломатическом уровне папская дипломатия действовала на благо мира, участвуя в важных посреднических операциях (например, в обмене военнопленными); оказывалась централизованная гуманитарная помощь через волонтеров — в первую очередь, из числа священников, монашествующих и сестер деятельных конгрегаций. В Ватикане был создан центр по сбору данных об убитых и раненных на полях сражений, бесчисленных пропавших без вести, для передачи сведений семьям, пытающимся узнать новости о родных. «Дело милосердия» Папы к нуждающимся было безграничным: при его содействии помощь оказывали легаты и появляющиеся в разных уголках мира волонтерские благотворительные сети[17]. За минувшие годы, благодаря богатому документальному фонду Ватиканского архива, историки глубоко изучили эту тему.

Нельзя забывать и о важнейшем вкладе военных капелланов, самоотверженно посвятивших себя отправленным на фронт солдатам. Именно генерал Луиджи Кадорна, убежденный католик, в 1915 году разослал циркуляр, в котором «восстанавливалось» служение капелланов в вооруженных силах для попечения о духовных потребностях и ободрения солдат в самые трудные и трагические минуты войны[18]. Это начинание, получившее высочайшую оценку Папы[19], вызвало сильное чувство солидарности духовенства с народными массами Италии, ведь многие из направленных на фронт солдат были родом из деревень, а значит — крепко привязаны к Церкви и литургическим практикам. Впервые в истории Итальянское королевство просило Церковь о вмешательстве в политическую сферу. И первые плоды этих мужественных решений, имевших столь огромное политическое и социальное значение, были собраны в скором времени. В минуту нужды новое унитарное государство больше не видело в Церкви неприятеля, которого нужно либо победить, либо игнорировать. С католической стороны в те годы развилось «благоговение» перед оказавшейся в опасности родиной: с помощью рисунков, молитв и разнообразных публикаций распространялся образец «верующего солдата». Кроме того, в церквях начали возносить молитвы о сражающихся на фронте воинах и о мире между христианскими народами[20].

Официально папство не присоединилось к составлению мирных договоров после первого всемирного конфликта. Прямой запрет на участие Святого Престола в переговорах наложен статьей 15 Лондонского пакта. Несмотря на это, монсеньор Бонавентура Черетти из Государственного секретариата присутствовал на переговорах в Версале с четкой задачей наблюдать за гарантиями сохранения религиозных практик и церковной собственности в бывших немецких колониях. В 238 статье Договора ожидания Святого Престола были удовлетворены: провозглашалось, что миссии подчиняются не странам, откуда приехали миссионеры, а Святому Престолу, тем самым его наднациональная роль заслужила признание и одобрение.

Католическая Церковь сумела быстро адаптироваться к новому порядку, установленному в Версале: с октября 1918 года Бенедикт XV дал нунцию в Вене инструкцию «установить дружеские отношения с народами бывшей Австро-Венгерской империи, образовавшими теперь независимые государства»[21]. Церковь, напоминал Папа, как «совершенное общество, единственная цель которого освящение людей во все времена, во всех странах, приспосабливается к разным формам правления и принимает без каких-либо оговорок законные политические и территориальные изменения народов»[22].

Дипломатическая деятельность Бенедикта XV, нацеленная на расширение отношений Святого Престола с государствами, только что вышедшими из «Великой войны», в целом увенчалась успехом. В начале понтификата Бенедикта XV при Святом Престоле были аккредитованы официальные представители 14 государств, на день его кончины их насчитывалось 27[23]. Важнейшим дипломатическим событием стало возобновление отношений с Францией. Во время войны именно Франция оказывала особо ожесточенное сопротивление мирной политике Папы, считая, что тот благоволит интересам центрально-европейских империй. Там Бенедикта XV называли le pape boche (Папа-фриц. — Прим. пер.). По окончании войны отношения Святого Престола с французским правительством стали сердечными и разносторонними.

Папа никогда не скрывал желания урегулировать конфликт с Францией: он неоднократно напоминал, что его предшественник Лев XIII очень благоволил к французскому народу, и эта дружба стала одним из столпов его политики. Церковь Франции, несмотря на антиклерикальное правительство Гамбетты и Комбе, весь XIX век оставалась очень живой и чуткой к современному мышлению. 28 мая 1920 года Жан Дульсе, уполномоченный по делам при Святом Престоле, заключил соглашение с кардиналом Гаспарри о возобновлении отношений с Францией. 16 мая того же года Папа канонизировал Жанну д’Арк, и это событие отозвалось эхом во всей французской Церкви[24].

Бенедикт XV сыграл важную роль и в политических вопросах, особенно в том, что касалось «итальянских дел», десятилетиями заблокированным из-за «Римского вопроса», запрещавшего итальянским католикам участвовать в национальной политической жизни. Заслуга «маленького Папы» — он действительно был очень маленького роста — именно в том, что католики сразу после войны полноправно вернулись в обновленную сферу политических институтов и внесли вклад в построение заново «нации», только что вышедшей из войны.

Бенедикт XV и рождение Итальянской народной партии

В войне католики всех стран героически воевали, не принимая тезисов «чрезмерного» милитаристского национализма. Они, насколько возможно, следовали указаниям Понтифика, призывавшего всех к умеренности и благочестию, а также проявляли верность собственной нации. В частности, итальянцы развенчали легенду, циркулировавшую среди либералов, согласно которой они были лишены патриотического духа и любви к родине. Этот факт содействовал интеграции католиков в гражданское и политическое общество, сметая прочь прежде существовавшие противоречия между принципиальными католиками, враждебными единству Италии, и новым либеральным руководящим классом, по большей мере антиклерикальным. Участие католиков в войне содействовало преодолению прежнего «самоустранения» от политической жизни. В этой перспективе следует рассматривать отмену Папой принципа non expedit, положившую начало вхождению итальянских католиков в политическую и парламентскую жизнь страны.

Одним из важнейших следствий войны стало, безусловно, рождение больших массовых народных партий на национальной основе, например, Итальянской народной партии (ИНП). С Социалистической партией, появившейся в Генуе в 1892 году[25], она навсегда изменила прежний партийный и институциональный порядок монархически-либерального государства, рожденного в эпоху Рисорджименто.

Вследствие политических выборов осенью 1919 года, впервые проведенных по пропорциональной системе многомандатных избирательных округов, правом голоса в которых обладали все мужчины, новые массовые партии получили широкое представительство в парламенте, принеся новую кровь национальному государству и вынуждая либеральную буржуазию заключать союзы с новыми партиями, особенно с ИНП. На предыдущих политических выборах в 1913 году католики голосовали по указанию местной католической иерархии за «аристократических» либеральных кандидатов. Выход на сцену ИНП большая часть католического мира рассматривала как очень значимый факт, богатый политическими и моральными перспективами. Но с приходом в 1922 году к власти фашистов политическое единство католического мира разбилось из-за внутренних конфликтов консерваторов и прогрессистов.

ИНП родилась с четкой экономико-социальной реформаторской программой альтернативного политического направления — или разрыва, — с тем, что организованный католический мир усвоил, по предложению Святого Престола, начиная с первых умеренно-клерикальных альянсов 1904 года, обновленных еще более убежденно на выборах 1909 и 1913 годов. Этим объясняется, почему церковная иерархия с самого начала относилась к новой партии несколько подозрительно или, лучше сказать, с позиций благоразумного выжидания. Она никогда открыто не примыкала — поскольку еще действовал, по крайней мере, в официальных речах принцип non expedit — к новой партии, в которой сражались католики разного происхождения; но при этом никогда не отмежевывалась от нее, даже в минуты острых разногласий. Бенедикт XV сыграл фундаментальную роль в рождении новой партии католиков, поощряя и всячески поддерживая ее, хотя публично никогда к ней не присоединялся. Более того, в историческом плане не будет голословным назвать именно Папу истинным «нравственным основателем» ИНП (в смысле, что он сделал возможным ее рождение и развитие), если не вдохновителем.

Новая партия официально родилась 18 января 1919 года, когда из номера гостиницы «Санта-Кьяра» в Риме отец Луиджи Стурцо[26] распространил призыв Ко всем свободным и сильным людям. Он появился на свет после нескольких месяцев «вынашивания» и, по-видимому, без непосредственного вмешательства Святого Престола в составление политической программы и формирование программы действий[27]. Однако следует напомнить, что председателем «малого учредительного комитета», собравшегося в Риме для выработки политического проекта, задуманного отцом Стурцо, стал граф Карло Сантуччи, адвокат Римской Роты, личный друг Государственного секретаря кардинала Гаспарри и энергичный защитник папского дела[28]. Поэтому кажется очень странным, что Святой Престол не представлял себе происходящее или ограничивался незаинтересованным наблюдением с дистанции за происходящим в рядах католического движения.

Кроме того, напомним, что без отмены принципа non expedit, введенного в далеком 1874 году Священной пенитенциарией, итальянские католики не смогли бы получить доступ к политическим урнам даже с целью проголосовать за партию, исповедующую католические идеалы, без разрешения Святого Престола. Именно этого удалось достичь отцу Стурцо, прежде чем дать ход упомянутому выше манифесту.

По свидетельству сицилийского священника, Ватикан с самого начала не противился его планам, поскольку новая партия «в своей программе и в своем названии предлагала избегать любого смешения, могущего ограничить ответственность Святого Престола»[29]. По этому пункту у отца Стурцо были очень четкие идеи: 1) он намеревался основать нонконфессиональную партию, независимую и самостоятельную от церковной иерархии, хотя и четкой христианской направленности, в духе гвельфской традиции непримиримого католицизма (от которой был взят символ партии); 2) новая партия должна была называться просто «Итальянская народная партия» без какой-либо особой конфессиональной коннотации, с чем на первом партийном съезде (проходившем в Болонье с 14 июня 1919 года) некоторые непримиримые католики решительно не соглашались; 3) он желал, чтобы новая политическая партия была абсолютно независимой от организаций Католического действия, полностью зависимых от церковных властей. Вопреки мнению некоторых представителей ИНП он противился использованию, пусть и с целью лишь электоральной пропаганды, центральных и региональных органов Католического действия. В те месяцы он энергично трудился на благо вызревания у католического руководства идеи, что «политическая совесть национальной партии, действующей и связанной с главой другой партии Италии» должна расти и развиваться «не через организмы Католического действия, а через духовную сплоченность и деятельное доверие людей»[30].

Все это в тот момент не могло не вызывать одобрения у Святого Престола, желавшего, в духе чуткости и культуры Бенедикта XV, чтобы между религиозной и политической сферами не было смешения: для Папы деятельность католиков в религиозной, культурной и социальной сферах, равно как в экономической (кооперативы, лиги и т. п.) была одним делом, и совсем другим — деятельность католиков (в том числе через партию) в политической сфере и управлении общественными делами. Следует напомнить, что Бенедикт XV еще в годы работы в Государственном секретариате в понтификат Пия X считался «прогрессистом», то есть симпатизирующим движению христианских демократов. Упоминание об этом есть даже в дневнике о. Анджело Де Санти в связи со статьей, опубликованной в декабре 1904 года в La Civilta` Cattolica в поддержку умеренно-клерикальных соглашений, угодных Папе. В дневнике мы читаем, что «монс. Делла Кьеза был не согласен с нашей статьей и говорил о ней без дипломатической рассудительности»[31], и это было потому, что по данному вопросу он соглашался с видением отца Мурри и других христианских демократов, среди которых был и отец Стурцо. По мнению некоторых авторов, консервативная партия Курии (кардинал Мерри-дель-Валь, кардинал Де Лаи и монсеньор Умберто Бениньи) подозревала его в «социальном модернизме», именно поэтому он был отдален от Государственного секретариата и направлен архиепископом в Болонью. В этой епархии монсеньор Делла Кьеза восемь лет ждал кардинальскую шапочку: он был поставлен кардиналом за несколько месяцев до кончины Пия X и был избран Папой сразу же на следующем конклаве.

Однако стоит сделать шаг назад в повествовании и рассмотреть вблизи, как развивались дела между отцом Стурцо и Государственным секретариатом, каким образом последний содействовал рождению первой политической партии итальянских католиков. Призыв отца Стурцо «к свободным и сильным людям», ознаменовавший официальное рождение Итальянской народной партии, безусловно, должен был удивить многих прелатов, которые несколькими днями ранее высказались по политическим вопросам: например, разных епископов северной Италии, особенно из области Венето, которых Государственный секретариат попросил выразить в письменном виде свои соображения на сей счет. 27 января 1919 года патриарх Венеции написал в Государственный секретариат с просьбой еще раз дать указания о том, каким образом католики должны были ответить на столь неожиданный призыв. «Создание народной партии, — писал кардинал Пьетро Ла Фонтэн, — ставит меня в крайне затруднительное положение в отношениях с верными. Когда они спрашивают нас, можно ли вступить в нее не только tota conscientia, но и согласно целям Святого Престола, что мы должны отвечать? Если дело благое, то почему не одобрить его? Если дурное, то как отвечать?»[32] Кардинал Гаспарри четко и категорично высказался на сей счет: «На подобное предложение важно пояснить Вам, столь же тайно, что Святому Престолу угодно, что итальянские католики вступали в данную партию»[33], то есть в Народную партию Стурцо.

Кардинал Гаспарри, естественно, с согласия Бенедикта XV, желал, чтобы итальянские католики полноценно вошли в национальную политическую борьбу в рядах партии, которая не выражала бы специфические интересы ни Святого Престола, ни Католического действия, пользуясь в политической борьбе лишь собственными людьми и средствами. Но эту точку зрения не полностью разделяли многие католики, противившиеся в ИНП обещанной нонконфессиональности партии уже с первого съезда. В отличие от Государственного секретаря они предпочли бы «откровенно конфессиональную» партию, которая в полной мере взяла бы на себя религиозный вопрос в Италии и двигалась бы в русле старой непримиримой традиции, горячо поддержанной такими людьми, как граф Джованни Баттиста Пагануцци, отец Франческо Олджати и отец Агостино Джемелли.

И если наконец в новой партии католиков восторжествовала точка зрения Стурцо, после бурных событий первого национального съезда, то лишь благодаря могущественной, но дискретной защите священника из Кальтаджироне со стороны «маленького Папы», который в годы своего понтификата не оставлял его ни на минуту.

Бенедикт XV вошел в историю как Папа, забытый даже верными католиками. При жизни, особенно после знаменитой ноты 1917 года, его сильно критиковали, почти поносили и обвиняли в пристрастности. Однако этот Папа заслуживает, чтобы его помнили за мужественную и неутомимую деятельность во имя мира и за святость жизни.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Бенедикт XV, в миру Джакомо Делла Кьеза, родился в Генуе в благородной семье 21 ноября 1854 года, скончался 22 января 1922 года. Он был очень близок журналу La Civiltà Cattolica и крепко привязан к тогдашнему руководителю издания, о. Энрико Роза (1870–1938). Тот испытывал к Папе огромное уважение и симпатию и отзывался о нем так: «Святой и мужественный Папа, которому не повезло нести высокое служение в скорбные времена» (E. Rosa, In morte di Benedetto XV, in Civ. Catt. 1922 I 193–208). У всех людей, близко знавших Понтифика, было то же самое впечатление. И хотя выдающийся характер его добродетелей канонически до сих пор не признан, многие верующие считают его одним из святых Пап XX века.

[2] Cfr J. Pollard, Il papa sconosciuto. Benedetto XV (1914–1922) e la ricerca della pace, Cinisello Balsamo (MI), San Paolo, 2001.

[3] Cfr A. Melloni – G. Cavagnini – G. Grossi, Benedetto XV. Papa Giacomo Della Chiesa nel mondo dell’”inutile strage”, Bologna, il Mulino, 2017; A. Scotta`, Papa Benedetto XV. La Chiesa, la grande guerra, la pace (1914–1922), Roma, Storia e Letteratura, 2009.

[4] Бенедикт XV, Речь Convocare vos, 22 января 1915 года, in www.vatican.va

[5] Там же.

[6] Cfr P. Scoppola, Cattolici neutralisti e intervenisti alla vigilia del conflitto, in G. Rossini (ed.), Benedetto XV, i cattolici e la prima guerra mondiale, Roma, Cinque Lune, 1963, 92 s.

[7] www.it.wikisource.org/wiki/Trattato_di_Londra

[8] Бенедикт XV, Allorche` fummo chiamati, в www.vaican.va/content/benedict-xv/documents/19150728

[9] Там же, Речь “Nostis profecto”, 6 декабря 1915 года. В письме к кардиналу Помпилий 4 марта 1916 года Бенедикт XV называет текущий конфликт «самоубийством цивилизованной Европы». См. J. M. Mayeur, Guerre mondiali e totalitarismi (1914–1958), in Storia del cristianesimo, Religione, politica, cultura, Roma, Borla – Citta` Nuova, vol. 12, 2002, 294.

[10] Тщательный анализ событий см. в A. Scotta`, Papa Benedetto XV…, cit.; A. Melloni – G. Cavagnini – G. Grossi, Benedetto XV…, cit.

[11] Ноте Бенедикта XV предшествовали две важные дипломатические инициативы: Нота центрально-европейских империй к Антанте 12 декабря 1916 года, не содержавшая четких указаний, и призыв президента США Вильсона от 18 декабря, имевший огромный резонанс и после войны. Эти инициативы показывали, что на международном уровне была определенная готовность начать переговоры, чему «способствовали застой в военных операциях и усталость на внутренних фронтах» (G. De Rosa, Benedetto XV, in Enciclopedia dei papi, Roma, Istituto dell’Enciclopedia Italiana Trecciani, 2000, 611).

[12] Понтифик писал: «По вопросу территориальных проблем, например, обостряющихся между Италией и Австрией, между Германией и Францией, стоит надеяться, что перед лицом безграничных преимуществ долгосрочного мира без вооружений, спорящие стороны пожелают рассмотреть их в духе примирения». Нота также отсылает к другим территориальным проблемам, например, к «переделу Армении, Балканских государств и стран, некогда входивших в состав древнего Польского королевства». См. www.vatican.va/content/benedict-XV/letters/1917/documents/hf

[13] Нота была передана заинтересованным властям через государства, имевшие дипломатические отношения со Святым Престолом. В Италию папский документ передала Англия. В то время Итальянское королевство не имело официальных дипломатических отношений со Святым Престолом, хотя самые важные дела тем или иным образом обсуждались через одобряемых обеими сторонами посредников (например, барона Карло Монти со стороны Ватикана).

[14] J. M. Mayeur, Guerre mondali e totalitarismi (1914–1958), cit., 296.

[15] Ivi.

[16] G. De Luca, Il cardinale Bonaventura Cerretti, Roma, Storia e Letteratura, 1971, 209.

[17] Cfr G. Quirico, Fatti e non parole. L’opera del Santo Padre Benedetto XV durante la guerra, Roma, La Civilta` Cattolica, 1918.

[18] Вместе с отрядами на фронт были отправлены около 2 500 католических капелланов. Среди них были такие выдающиеся личности, как Анджело Джузеппе Ронкалли, будущий Папа Иоанн XIII, о. Джованни Семерия, о. Джованни Минцони и другие. О капелланах во время Первой мировой войны см. R. Morozzo della Rocca, a fede e la Guerra. Cappellani militari e preti soldati 1915–1919, Roma, Studium, 1980; V. Pignoloni (ed.), Cappellani militari e preti-soldato in prima linea nella Grande Guerra, Cinisello Dalsamo (MI), San Paolo, 2016.

[19] В письме от 25 мая 2015 года Бенедикт XV пишет кардиналу Ваннутелли, декану коллегии кардиналов, о том, что наделяет капелланов широкими полномочиями в духовной сфере (совершение Мессы и напутствие умирающих). «И хотя наше сердце, — пишет Папа, — обливается кровью, видя столько несчастий, Мы не отказались от вмешательства, дабы облегчить и уменьшить, насколько это касается Нас, трагические следствия войны. Воздаем славу Богу, Которому было угодно увенчать счастливым успехом Наше попечение о достижении соглашения воюющих стран обменяться пленными, непригодными к продолжению военной службы. Помимо этого […], Мы деятельно позаботились […] о благе военнопленных и больных». Cfr www.vatican.va/content/benedict-xv/it/1915/documents

[20] Cfr L. Botrugno (ed.), Inutile strage. I cattolici e la Santa Sede nella prima guerra mondiale, Citta` del Vaticano, Libr. Ed. Vaticana, 2017; A. Beltrami, Sotto le bombe o in trincea: gli ex voto raccontano la guerra, in Avvenire, 1 marzo 2017.

[21] J. M. Mayeur, Guerre mondiali e totalitarismi (1914–1958), cit., 298.

[22] Ivi.

[23] G. De Rosa, Benedetto XV, cit., 614.

[24] Ivi, 615.

[25] Cfr Id., Il Partito Popolare Italiano, Roma – Bari, Laterza, 1974; F. Traniello, Citta` dell’uomo. Cattolici, partito e Stato nella storia d’Italia, Bologna, il Mulino, 1990, 51–140; G. Sale, Popolari e destra cattolica al tempo di Benedetto XV, Milano, Jaca Book, 2006.

[26] Говорят, что именно монсеньор Делла Кьеза в далеком 1905 году, работая в Государственном секретариате, посоветовал отцу Стурцо принять должность вице-мэра Кальтаджироне «ради общественного блага». Отец Стурцо на всю жизнь сохранил добрую память и чувство признательности мужественному «маленькому Папе», который не препятствовал, а, напротив, некоторым образом поощрял рождение первой политической партии католиков в Италии.

[27] G. De Rosa, Il Partito Popolare Italiano, cit., 14; F. Malgeri, Luigi Sturzo, Milano, Paoline, 1993, 103–113; A. Canavero, I cattolici nella societa` italiana. Dalla meta` dell’800 al Concilio Vaticano II, Brescia, La Scuola, 1991, 149.

[28] О Карло Сантуччи см. G. De Rosa, I conservatori nazionali. Biografia di Carlo Santucci, Brescia, Morcelliana, 1962.

[29] Il Messaggero, 29 января 1919.

[30] A. Canavero, I cattolici nella societa` italiana… cit., 147.

[31] Архив журнала La Civilta` Cattolica (ACC), Diario de Santi, 14 декабря 1904.

[32] Патриарх продолжал: «Здесь либералы проводили собрания и решили расширить свою базу, заключив альянс с радикальными консерваторами и т. п., и спрашивали, сохраняли ли католики формулы соглашения, разработанные при патриархате высокопреосвященнейшего Сарто, особенно по вопросам коммунальных выборов. Я, хотя тайным образом, хотел бы получить надежные от Святого Престола указания по двум вопросам: умоляю В. В. удовлетворить мою просьбу с любезным попечением, поскольку очевидно, что нельзя терять время ввиду насыщенной и эффективной работы вождей крайних партий» (ivi, 38). Об историческом контексте этих фактов см. у S. Tramontin, Cattolici, popolari e fascisti nel Veneto, Roma, Cinque Lune, 1975, 4–20.

[33] AAEESS, Italia, 346, 38.

Автор — Джованни Сале SJ

Источник: La Civiltà Cattolica