500 лет назад: Европа у истоков Нового времени – Игнатий, Лютер, Карл V, Магеллан
XVI век обозначил переход к Новому времени, на которое почти одновременно пришелся целый ряд исторических перемен: начало книгопечатания, географические открытия, изобретение пороха, новый способ определения времени (часы), изменение образа жизни и поменявшееся отношение к деньгам («время — деньги!»), развитие банковского дела, страхования и в особенности совершенно новое понимание человеческой природы и человеческого достоинства. Это могут подтвердить отдельные факты, имевшие место именно в начале века: Вормсский рейхстаг 1521 года, выдвинутый Карлом V новый принцип единства империи и, следовательно, всей Европы; Реформация и Игнатий де Лойола; кругосветное путешествие Магеллана; начало построения новых отношений между гражданами и правителем, между верными и Церковью. Все это заставляет думать о «Европе духа», о которой размышлял кардинал Карло Мария Мартини и которой посвящена нижеследующая статья респектабельного католического журнала La Civiltà Cattolica.
XVI век ознаменовал начало Нового времени. В течение этого перехода между Средневековьем и современным миром почти одновременно происходят события, характеризующиеся абсолютной новизной: изобретение книгопечатания, географические открытия, изобретение пороха, открытие нового способа определения времени (часы), а также иное проживание времени, наряду с иным отношением к деньгам («время — деньги!»); развитие банковского дела, страхования и в особенности формирование совершенно нового понимания человеческой природы и человеческого достоинства. Это подтверждают отдельные факты начала столетия: Вормсский рейхстаг 1521 года и выдвинутый Карлом V новый принцип единства империи и, следовательно, всей Европы; Реформация и Игнатий де Лойола; кругосветное путешествие Магеллана; начало построения новых отношений между гражданами и правителем, между верными и Церковью.
Карл V и Лютер на Вормсском рейхстаге
17 и 18 апреля 1521 года – 500 лет назад – на Вормсском рейхстаге встретились Карл V и Мартин Лютер: император, «секулярная рука» Церкви, призвал Лютера с целью расспроса и, при необходимости, отлучения от Церкви. В присутствии имперских князей Лютеру было предложено признать напечатанные от его имени книги и отречься от них. Лютер признал книги, но отречься отказался, поскольку некоторые из книг основывались на Святом Писании, а некоторые касались злоупотреблений Рима, обрушившихся на христианский мир. Поэтому он не мог отречься, если только по слову Божию ему не показали бы, где он ошибся: в таком случае «он поспешил бы отречься от всякой ошибки» (1).
Представитель Карла V упрекал его в самонадеянном требовании истины и свойственном всем еретикам стремлении укрыться за Писанием, толкуя его в свою пользу: он повторял ошибки, которые уже были осуждены на Соборах. Лютера убеждали не противопоставлять свое собственное мнение мнениям многих ученых людей, отдавших жизни изучению Библии. В заключение представитель императора сказал так: «Не следует ставить под сомнение святейшую правую веру, установленную Христом, проповедуемую апостолами по всему миру, обагренную кровью мучеников. Отвечай же прямо: желаешь ли ты отречься от ошибок в твоих книгах, да или нет?» (2).
Зная о риске оказаться на костре, Лютер ответил: «Если я не буду убежден свидетельствами Священного Писания […] совесть моя Словом Божьим связана. Поэтому я не желаю и не буду отрекаться» (3). К сожалению, никто из представителей Церкви, в том числе нунций Джироламо Алеандро, не указал Лютеру, в чем заключались допущенные им ошибки.
Выслушав Лютера, Карл V приказал ему удалиться. Он провел в раздумьях целую ночь, а на следующий день торжественно объявил на рейхстаге о своем желании последовать примеру своих предшественников, христианских императоров и католических королей Испании. Идеям одного монаха он противопоставлял веру всей Церкви, почитание Бога, возрастание в вере и спасение душ. Лютер «в своих заблуждениях шел против Бога, против всего христианства прошедшего тысячелетия, равно как и против христианства нынешнего […] По его мнению, все христианство пребывало и пребывает до сих пор в заблуждении. Поэтому я решился использовать все мои царства […] мое тело, мою кровь, мою жизнь и мою душу […] Я выслушал упрямый ответ, который Лютер дал нам в присутствии всех вас […] Я принял решение поступить с ним как с любым известным еретиком. И призываю вас отнестись к этому решению как добрые христиане» (4).
37-летний Лютер, преподаватель богословия, утверждал, что желает оставаться верным своей совести, которая непрестанно обращала его к Святому Писанию, но и Карл V, 21-летний молодой человек, лишь 16 месяцев находящийся у императорского престола, не оставлял без внимания голос своей совести, напоминавшей о верности его предшественников Церкви и традиции. Не вызывает удивления, что оба желали блага для христианской общины, обновления жизни в вере, и оба были убеждены в собственной правоте и необходимости подчинения Божьей воле.
Карл V составил Вормсский эдикт, написанный 20–21 мая и опубликованный 26 мая, согласно которому Лютер был отлучен от Церкви и изгнан из империи.
Занятая Лютером позиция стала «определяющей для протестантства», из которой в дальнейшем родилась Реформация и разделение Церкви со всеми болезненными последствиями, присутствующими и сегодня. Признание Карла V было же, напротив, подвергнуто забвению и считается лишь проявлением поверхностного традиционализма. Тем не менее его позиция также имеет свое значение, поскольку и она была направлена на благо христианства и сохранение верности Евангелию (6).
Памплонская крепость
Почти в то же самое время, 20 мая 1521 года, в далекой от Вормса Испании происходили другие события, оставившие свой след в истории. Примерно за месяц до этого, 23 апреля, во время заседания Вормсского рейхстага, до Карла V дошла весть о том, что его отряды в Испании разгромили Comuneros в битве при Виллаларе: речь шла о восстании нескольких кастильских городов против молодого императора (7). В то же самое время французы, воспользовавшись слабостью испанской короны, осадили город Памплону, столицу Наваррского королевства. Император не знал, что один молодой дворянин из графства Нахеры, уроженец провинции Гипускоа по имени Иньиго Лопес де Лойола, был серьезно ранен в Памплоне, защищая крепость от французов. Это был последний оплот баскского сопротивления: большинство склонялось к тому, чтобы сдаться врагу, но Иньиго убедил их продолжать сражаться до последнего. В огне сражения он был ранен пушечным ядром, раздробившим ему одну ногу и повредившим другую. Когда пал Иньиго, пал и весь гарнизон: защитники крепости сдались.
К раненым отнеслись со всем вниманием, и Иньиго остался в Памплоне еще на пару недель, в течение которых пытались сопоставить обломки раздробленных костей, но его состояние становилось лишь тяжелее и заставляло опасаться худшего. Несмотря на это, почти чудом Иньиго выздоровел. К сожалению, перелом сросся неправильно. Над коленом торчал наружу обломок кости, и это выглядело ужасно. Поскольку Иньиго принадлежал к высшему свету, он не мог появиться в таком виде в обществе; поэтому он пошел на еще одну крайне болезненную операцию (в то время не существовало анестезии), чтобы отпилить выступающую кость и вытянуть ногу, ставшую короче другой, что привело к хромоте (9).
В то время никто не мог представить себе, что тот самый Иньиго, взявший потом имя Игнатия (в честь мученика Игнатия Антиохийского), станет впоследствии тем, кто начнет в Церкви реформу именно во имя Евангелия, движимый глубоким внутренним обращением. Чтобы скоротать время в течение долгого выздоровления, он попросил принести ему его любимые рыцарские романы, которых, к сожалению, в доме не оказалось. Взамен рыцарских романов ему принесли то, что нашли: «Жизнь Христа» Лудольфа Саксонского и «Золотую легенду» Иакова Ворагинского. Изначально взявшись за эти книги только для времяпрепровождения, Игнатий постепенно увлекся повествованиями из жизни святых. Он отмечал, что когда раньше думал о своих рыцарских идеалах, сначала испытывал удовольствие, а затем грусть. Напротив, когда он размышлял о прочитанном теперь, после первоначальных затруднений он начинал испытывать утешение и, что было совсем для него необычно, ему это даже нравилось. Иногда он спрашивал себя: «А если бы я тоже совершил то, что довелось святому Франциску или святому Доминику?»(10).
Игнатий стал основателем Общества Иисуса. Дорогой в Дамаск святого Павла для него стало ранение в Памплоне, с которого начался его путь внутреннего поиска. Созданное им Общество поддержало реформирование Церкви путем распространения Евангелия, пастырского служения, практики духовных упражнений, преподавания катехизиса детям. Все началось с того 20 мая 1521 года.
Фернан Магеллан и кругосветное путешествие
После открытия Америки Христофором Колумбом — тоже 500 лет назад — между 1519 и 1522 годом Фернан Магеллан обошел весь американский континент вплоть до пролива, который носит его имя, а затем пересек Тихий океан до самых Филиппин, где погиб в ходе столкновения с коренными жителями. Обратно к берегам Испании в начале 1522 года вернулись лишь 26 выживших из 265, отправившихся в первое кругосветное путешествие. Один из них, Антонио Пигафетта из Виченцы, составил точное описание путешествия (11). Впервые в истории человек убедился, что Землю можно оплыть вокруг, и что Европа, в то время считавшаяся центром мира, была лишь малой частью земного шара; кроме того, огромное Средиземное море оказалось не более чем озером по сравнению с гигантскими океанами: евроцентрическое видение мира прекратило свое существование. Стало понятно, что человечество состоит из множества народов, говорящих на различных языках, множества до тех пор неизвестных культур и религий. Европа прекратила быть тем, чем до того времени ее считали: это были первые шаги по пути к «современности» и будущей глобализации.
Империя Карла V и единство Европы
До тех пор считалось, что у Европы был совершенно ясный и определенный центр тяжести: Бог. В согласии с менталитетом того времени Карл V, начиная со своего избрания на императорский престол в 1519 году, предлагал модель империи, которая опиралась на веру и на личную политику, основанную на опыте предков и учении наставников: Эразма Роттердамского и Адриана Утрехтского (впоследствии ставшего Папой Адрианом VI). Во всем многообразии наций Европа должна была быть единой, и это единство, желанное Богом, должно было осуществиться посредством императора Священной Римской империи германской нации. Эта империя должна была быть христианской с единой управляемой Папой Церковью, которая обновлялась путем созыва Собора. Следует вспомнить, что пока все просили созыва Собора, единственным, кто действительно хотел этого, вплоть до вступления на папский престол Павла III, был Карл V.
Сегодня ясно, что задуманная императором модель была утопична, не соответствовала исторической реальности и, как следствие, не возымела большого воздействия на общество, но идея единой Европы и по сей день составляет актуальнейший политический идеал, который терпит трудности из-за превосходства интересов отдельных государств.
Иерархия, о которой мечтал Карл V, оказалась весьма спорной как по причине национального самоутверждения отдельных государств, так и вследствие зарождения в обществе новых видов социальных отношений. Между людьми не должно существовать иерархии, поскольку все равны и все обладают человеческим достоинством.
Новый общественный центр тяжести
В XIV веке появился труд философа Марсилия Падуанского, написанный в 1324 году, но опубликованный во Франкфурте лишь в XVI веке. В трактате утверждалось, что власть должна принадлежать народу, а граждане являются ее источником и хранителями; иными словами, по сегодняшним меркам предлагалась светская и демократическая модель государства и даже христианской общины (которая должна была избирать своих епископов — как в случае кардиналов, избирающих Папу), со многими аспектами, получившими развитие уже в XIX веке. Политическое учение Марсилия вызвало в XIV веке огромный резонанс и было немедленно осуждено Иоанном XXII как противоречащее традиционному учению Церкви. И в то же время оно представляло собой основы того, что сегодня мы называем «современной демократией», идей уважения и толерантности, за которыми стоят века истории, полные братоубийственных войн, жестокости и революционных потрясений.
Здесь получает свое выражение «новизна» человеческого менталитета XVI века: теперь центром тяжести общества является не Бог, но человек, личность, индивидуум, действующий и утверждающий себя. Речь идет о радикальном изменении перспективы в антропологическом отношении. Осознав собственную ценность, человек становится центром мира: шедевр Пико делла Мирандола «Речь о человеческом достоинстве» (De hominis dignitate oratio) стал поистине декларацией эпохи Возрождения (12). Многогранная новая реальность воспринимается во всех своих аспектах, как положительных, так и отрицательных: человек свободен, но может злоупотребить своей свободой; человек является чудом Божиим, но может растоптать собственное достоинство и стать животным; человек испытывает и переживает собственную хрупкость, ненадежность существования, одиночество; он страдает от неудовлетворенности собственной жизнью, недостижимости счастья, социального греха. То, что считалось недоступным средневековой мысли, стало совершенно очевидным и нашло свое выражение как в учении Реформации, так и в доктринах Тридентского Собора (13).
Мари-Доминик Шену в своем эссе «Пробуждение самосознания в средневековом обществе» (14) описывает, как у истоков современного мира человеческая история получила новый смысл, определяемый ценностью самосознания и совести. Действия против совести – зло, противоречащее достоинству человека, ставшего главным действующим лицом своей собственной истории и истории мира.
Ранее человек был лишь элементом иерархического мира, управляемого Богом, религией и природными законами; теперь же он стал центром религиозного опыта, что проявилось как в призыве к личным взаимоотношениям с Богом, характеризующим позднее Средневековье и начало Нового времени, так и в обширном росте нищенствующих орденов и в особенности так называемого Devotio moderna (с лат. Нового благочестия – прим. пер.), распространившего по Европе XIII века новый смысл непосредственных взаимоотношений с Богом и воззвание к личной совести. Речь идет не об отрицании Бога в значении «секуляризации», как обычно это понималось в прошлом, но, по известному термину Макса Вебера, о «расколдовывании» мира (15). Другими словами, в отношении священного утверждается самостоятельность мира, разума и человеческой деятельности; сводится к минимуму сфера ангельских и дьявольских сил, суеверий, колдовства, демонических верований, которыми было проникнуто средневековое общество и которые привели к сведению священного только лишь к богослужению и таинствам (16).
«Европа духа»
Исторические события, произошедшие 500 лет назад, сформировали современный лик Европы и западного мира. История обладает прогрессивным течением с подъемами и падениями. Даже посреди конфликтов и сражений, стремления к единству и, напротив, к обособленности, между утвержденной верой или навязываемыми религиозными принципами, между традициями и обновлением остается ясной необходимость поддержания единства Европы. Говоря о таком единстве, речь отнюдь не идет о приведении к единообразию различных культурных групп, религий и конфессий, развившихся в ходе истории; гораздо важнее поставить в центр внимания те идеалы и ценности, которые, несмотря на секуляризацию, определяют образ христианина.
Кардинал Карло Мария Мартини так описал свою мечту о Европе будущего: «Европа, о которой я мечтаю, — вовсе не Европа рынков или отдельных государств, регионов и областей; это Европа народов, граждан, мужчин и женщин. Европа примирившаяся и способная примирять; Европа духа, которая построена на твердых моральных принципах и, следовательно, в состоянии предоставить всем и каждому собственное и независимое пространство свободы, солидарности, справедливости и мира; Европа, которая проживает свою миссию радостно […] и щедро» (17).
Карл V напоминает нам о миссии и значении объединенной Европы; Лютер — о Евангелии как корне преобразований в Церкви и о ценности совести, «связанной Божиим словом»; Игнатий де Лойола — о служении Богу и человеку в Церкви, в послушании Римскому Понтифику, в духовном поиске, провозглашении Благой вести и в делах милосердия ради общественного блага; Магеллан представляет нам открытие новой реальности о мире, в котором мы живем, как предречение глобализации сегодняшнего мира. Все мы живем на Земле, которая куда больше нас самих и которая является сокровищем, о котором надо заботиться и которое следует беречь, где каждый из нас является действующим лицом: человеческий и религиозный идеал, для которого важна не личная вера или ее отсутствие, но то, насколько можно верить, по выражению судьи Розарио Ливантино, в то, что человек действительно делает ради общественного блага (18).
Автор: Джанкарло Пани, SJ
***
ПРИМЕЧАНИЯ:
1) Nitti, Lutero, Roma, ed. Salerno, 2017, 197.
2) Luther, Werke, VII, Weimar, H. Böhlaus, 1897, 837 s.
3) Там же, 838.
4) García-Villoslada, Martin Lutero. Il frate assetato di Dio (Мартин Лютер. Монах, жаждущий Бога), vol. 1, Milano, IPL, 1985, 773.
5) Schilling, Martin Lutero. Ribelle in un’epoca di cambiamenti radicali (Мартин Лютер. Бунтарь в эпоху радикальных изменений), Torino, Claudiana, 2016, 191.
6) Ср. там же.
7) Cfr R. García-Villoslada, Martin Lutero, цит. выше, 789.
8) Cfr Ignazio di Loyola, s., Storia di una vocazione e di una missione (Автобиография. История призвания и миссии), Roma — Milano, La Civiltà Cattolica — S. Fedele, 1986, 11.
9) Cfr ivi, 12.
10) Там же,
11) Pigafetta, Relazione del primo viaggio intorno al mondo (Отчет о первом кругосветном путешествии), Firenze, Barbes, 2009.
12) Cfr G. Pico della Mirandola, Discorso sulla dignità dell’uomo (Речь о человеческом достоинстве), Milano, Guanda, 2007.
13) Cfr Prodi, Il paradigma tridentino. Un’epoca della storia della Chiesa (Тридентский Собор. Эпоха в истории Церкви), Brescia, Morcelliana, 2010, 15 s.
14) Cfr M.-D. Chenu, Il risveglio della coscienza nella civiltà medievale. L’intelligenza della fede (Пробуждение самосознания в средневековом обществе), Milano, Jaca Book, 2010.
15) В немецком оригинале термин звучит как Entzauberung: cр. М. Вебер, Экономическая этика и всемирные религии, Id., Sociologia della religione (Социология религии), vol. I, Milano, Edizioni di Comunità, 1982, 248.
16) Ср. Prodi, Introduzione allo studio della storia moderna (Введение к изучению истории Нового времени), Bologna, il Mulino, 1999, 60-68.
17) M. Martini, Sogno un’Europa dello spirito (Мечта о Европе духа), Casale Monferrato (Al), Piemme, 1999, 279.
18) Ср. P. Sima, Rosario Livatino. Identità, martirio e magistero (Розарио Ливантино. Личность, мученичество и учение), Trapani, Il Pozzo di Giacobbe, 2020, 30.
