Развитие доктрины как верность в новом

Заместитель главного редактора Vatican News Серджо Чентофанти рассуждает о критике нынешнего понтификата, которая в некоторых случаях ставит под вопрос Второй Ватиканский Собор и, в конечном итоге, забывает об учительстве святого Иоанна Павла II и Бенедикта XVI. Читаем об этом на странице русской службы Vatican News.

Доктринальная критика нынешнего понтификата в некоторых случаях выражает постепенное, но всё более очевидное дистанцирование от Второго Ватиканского Собора, – причем не от определенной интерпретации некоторых текстов, но от самих соборных текстов. Некоторые толкования настаивают на противопоставлении Папы Франциска его непосредственным предшественниками и, таким образом, открыто критикуют также святого Иоанна Павла II и Бенедикта XVI или же во всяком случае умалчивают о некоторых основоположных аспектах их служения, отражающих бесспорные новшества последнего Собора.

ПРОРОЧЕСТВО ДИАЛОГА

Недавним примером сказанного является 25-летие энциклики Ut unum sint, в которой Папа Войтыла утверждает, что экуменический диалог и диалог с некатоликами является приоритетом для Церкви. Эта годовщина была проигнорирована теми, кто сегодня вновь предлагает редукционистскую интерпретацию Предания, закрытую для «диалога любви», который – наряду с доктринальным диалогом – продвигал польский Папа в послушании нашему Господу и Его горячему желанию единства.

ПРОРОЧЕСТВО ПРОЩЕНИЯ

Точно такое же пренебрежение было проявлено и к другой важной годовщине: юбилейному прощению, на котором настаивал святой Иоанн Павел II 12 марта двадцать лет назад. Речь идет о неудержимой пророческой силе Папы, просившего прощения за грехи сынов Церкви. А когда мы говорим о сынах, подразумеваются также и Папы. Всем известно, что просящий прощения за совершенные грехи ставит себя в рискованную ситуацию пересмотра. Войтыла пророчески избрал путь истины. Церковь не может и не должна бояться правды. Тогдашний кардинал Йозеф Ратцингер, префект Конгрегации вероучения, подчеркнул «новизну этого поступка» – «публичного акта покаяния Церкви за грехи прошлого и настоящего», «mea culpa, жеста поистине нового, но, вместе с тем, находящегося в глубокой преемственности с историей Церкви и ее самосознанием».

ИНКВИЗИЦИЯ И НАСИЛИЕ: РАСТУЩЕЕ ОСМЫСЛЕНИЕ

Множество черных легенд подпитывались преувеличениями, фальсификацией, клеветой на тему инквизиции, сожжения еретиков и разнообразных проявлений нетерпимости Церкви, – вырванных из контекста, – с тем, чтобы стереть из памяти огромную, решающую роль христианства для человечества. Нередко историки восстанавливали истину посреди множества искажений и мифологизации. Но это не помешало провести серьезное испытание совести и – как говорил Иоанн Павел II – «признать отклонения, имевшие место в прошлом», «пробудить нашу совесть перед лицом компромиссов сегодняшнего дня». Именно поэтому в 2000 году он попросил прощения «за разделения, произошедшие между христианами, за применение насилия со стороны некоторых из них в деле служения истине, за недоверие и враждебность, иногда проявляемые по отношению к последователям иных религий». С течением времени, – утверждал он в 2004 году, – Церковь, под водительством Святого Духа, всё более явно осознает потребность привести себя в соответствие с Евангелием, которое отвергает методы нетерпимости и насилия, обезобразившие его на протяжении истории.

ПРОЦЕСС ГАЛИЛЕЯ

Особенно показателен в этом смысле случай Галилео Галилея, выдающегося итальянского ученого, католика, который – по словам Иоанна Павла II – «не будем скрывать, много пострадал от людей и учреждений Церкви». Папа Войтыла анализирует эти события в свете исторического контекста той эпохи и тогдашнего менталитета. Хотя Церковь основана Христом, она «всё же состоит из ограниченных людей, привязанных к своей культурной эпохе». Она учится на собственном опыте, и процесс Галилея «позволил прийти к большей зрелости и к лучшему пониманию собственного авторитета». Растет понимание истины, которая не дается раз и навсегда.

КОПЕРНИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Войтыла напомнил, что «геоцентрическое представление о мире повсеместно разделялось, в условиях культуры того времени, как всецело согласное с библейским учением, в котором определенные выражения, понимаемые буквально, считались основанием для утверждений о геоцентризме. Проблема, которой были заняты богословы той эпохи, заключалась в совместимости гелиоцентризма и Священного Писания. Новая же наука, с ее методами, подразумевающими свободу поиска, обязывала богословов задуматься об их критериях толкования Писания. Большинство из них не сумело этого сделать. Парадоксально, но Галилей, искренне верующий человек, в этом смысле оказался более прозорливым, чем его противники-теологи: они впали в заблуждение, стараясь защитить веру. Переворот, вызванный системой Коперника, таким образом, имел последствия для толкования Библии: Галилей, будучи не богословом, но католическим ученым, вводит принцип интерпретации священных книг, выходящий за рамки буквального смысла, но соответствующий намерению и способам выражения, характерным для каждой из них в зависимости от литературного жанра. Эта позиция была подтверждена Пием XII в 1943 году в энциклике Divino afflante Spiritu.

ТЕОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ

Аналогичный процесс осознания произошел и с восприятием Церковью теории эволюции, которая, как считалось, противоречит принципу сотворения мира. Первым, кто расширил этот взгляд, был Пий XII, написавший энциклику Humani generis (1950): 12 августа будет отмечаться ее 70-летие. Иоанн Павел II утверждал, что «творение следует рассматривать в свете эволюции как событие, простирающееся во времени – как creatio continua, – в котором Бог становится видимым в глазах верующего как Творец неба и земли». Папа Франциск подчеркивает, что «читая рассказ о сотворении мира в Книге Бытия, мы рискуем представлять себе Бога как чародея с волшебной палочкой, который может сделать любую вещь. Но это не так. Он создал творения и оставил их формироваться в соответствии с внутренними законами, которые Он вписал в каждое из них, чтобы они развивались и достигли полноты (…). ‘Большой взрыв’, который сегодня описывает происхождение мира, не противоречит сотворяющему вмешательству Бога, но требует его. Эволюция природы не противоречит понятию Творца, поскольку эволюция предполагает сотворение существ, которые эволюционируют».

РАЗВИТИЕ КОНЦЕПЦИИ СВОБОДЫ

В Новом Завете, и не только в нем, есть глубочайшие упоминания о свободе, которые изменили ход истории, – однако они обнаруживались постепенно. Папа Бонифаций VIII в булле Unam sanctam (1302) напоминал о верховенстве духовной власти над земной: это была иная эпоха. Почти 700 лет спустя Иоанн Павел II, выступая в Страсбурге перед Европарламентом, заметил, что средневековый христианский мир еще не различал между «сферой веры и сферой гражданской жизни». Следствием такого мировоззрения было «интегралистское искушение исключить из земной общины тех, кто не исповедовал истинную веру». Еще в 1791 году, в послании французским епископам, Пий VI раскритиковал Конституцию Национального собрания, устанавливающую в качестве принципа естественного права следующее: «Человек, живущий в обществе, должен быть всецело свободным, то есть в том, что касается религии, он не должен испытывать никаких помех, от кого бы они ни исходили, и мог свободно думать то, что пожелает, писать и публиковать в печати любую вещь о религии». В 1832 году в энциклике Mirari vos Григорий XVI говорит о свободе совести как о «ядовитейшем заблуждении» и называет ее «бредом», в то время как Пий IX в Sillabus 1864 года осуждал, среди главных заблуждений его эпохи, утверждение, будто «католическая религия не должна больше считаться единственной государственной религией, исключая все другие, какие бы то ни было, культы», и то, что «в некоторых католических странах по закону приезжим дозволено публично совершать свой культ». В декларациях Dignitatis humanae о религиозной свободе и Nostra aetate о диалоге с нехристианскими религиями Второй Ватиканский Собор совершает скачок, напоминающий Иерусалимский собор первой христианской общины, который открыл двери Церкви для всего человечества. Перед подобными вызовами, утверждал Иоанн Павел II, «пастырь должен быть готов к настоящему дерзновению».

ОСТАНОВИТЬСЯ – НО НА КАКОМ ГОДУ?

В 1988 году (см. Апостольское послание Ecclesia Dei) происходит отделение лефеврианских традиционалистов. Они отвергают процессы, запущенные Вторым Ватиканским Собором, утверждая, что была создана «новая Церковь». Бенедикт XVI использует сильный образ, увещевая их «не замораживать вероучительный авторитет Церкви на 1962 году». То же самое уже происходило в 1870 году: «старокатолики» осудили Первый Ватиканский Собор за догмат о безошибочности Папы. За свою историю Католическая Церковь провела более двадцати соборов, и каждый раз находились те, кто не принимал перемен и оставался стоять на месте. В 1854 году Пий XI провозгласил догмат о Непорочном Зачатии. А ведь великий святой Бернард Клервоский, хотя и был одним из усерднейших пропагандистов почитания Девы Марии, за несколько столетий до этого выражал свое несогласие с этой истиной: «Я очень обеспокоен, ведь многие из вас решили изменить обстоятельства важных событий, например, введением этого праздника, которого не знает Церковь и который, безусловно, не продиктован разумом и не оправдан древним Преданием. Неужели мы на самом деле умнее и благочестивее Святых Отцов?». Речь идет о XII веке. С тех пор Церковь учредила и другие неизвестные прежде праздники, которые, наверное, шокировали бы многих верных, живших в предыдущие века.

ПУТЬ ИИСУСА: НОВОЕ И СТАРОЕ

Иисус утверждал, что пришел не отменить Закон, но исполнить его (Мф 5,17). Он учил не нарушать даже малейшую из заповедей (Мф 5,19). Вместе с тем Его обвиняли в нарушении Моисеевых предписаний, таких как субботний отдых или запрет на посещение домов известных грешников. Апостолы же делают огромный шаг вперед: они отменяют священную обязанность обрезания, восходящую к самому Аврааму и на тот момент действовавшую уже 2000 лет, – и принимают язычников, а это было немыслимо для тех времен. «Се, творю всё новое» (Откр 21,50). Это «новое вино» евангельской любви: есть всегда опасность влить его в «ветхие мехи» наших религиозных опор, иногда заставляющих умолкнуть живого Бога, Который не перестает к нам говорить. Это мудрость «наученного Царству Небесному», стремящегося к исполнению Закона, это праведность, которая превосходит праведность книжников и фарисеев, извлекая «из сокровищницы своей новое и старое»: не только новое и не только старое.