Быть захороненным там, где обо мне будут молиться…
«Быть захороненным там, где обо мне будут молиться»… Эти слова произнес один священник, отвечая на вопрос, где бы он хотел быть похороненным, и именно они пришли мне на память в качестве пролога или эпиграфа к поездке на два московские кладбища – Донское и Введенское. Я побывала там в канун Октавы молитв об усопших в составе группы представителей Дома Польского и верных московских приходов.
Донское кладбище – не самое старое в Москве, оно было открыто в начале XX века в связи с переполнением монастырского некрополя. До октября 1917 года здесь хоронили профессоров, чиновников, штаб-офицеров, включая участников Первой мировой войны. В числе первых здесь были похоронены председатель первого русского парламента профессор С.А. Муромцев, художник В.А. Серов, М.А. Гартунг (дочь А.С. Пушкина, прототип Анны Карениной). В сталинское время, на волне уничтожения кладбищ и кампании перезахоронений, с Донского кладбища на Новодевичье были перенесены сначала прах В.А. Серова, композитора С.И. Танеева, а позднее прах В.В. Маяковского. В годы репрессий 1930 – 1950 гг. грузовики привозили на Донское кладбище тела расстрелянных в Лефортово и на Лубянке, заполняя ими три братские могилы.
Как свидетельствует «Мартиролог жертв политических репрессий», составленный Общественной группой по увековечению памяти жертв политических репрессий под руководством М.Б. Миндлина, на Донском кладбище в братской могиле под № 1 покоятся тела В. Блюхера, А. Егорова, М. Тухаческого, И. Уборевича, И. Якира, А. Косарева, А. Краснощекова, П. Постышева, М. Рют, А. Угарова, В. Чубаря, В. Мейерхольда, И. Бабеля и многих других. Всего здесь покоятся 4259 человек. Рядом можно увидеть множество табличек с именами и фотографиями репрессированных. Точное место их погребения так и осталось неизвестным, но предположительно они могут лежать здесь.
У общей могилы № 3 – памятник жертвам репрессий: женская фигура в окружении гранитных плит с высеченными на них на различных языках именами и фамилиями тех, кто мог быть здесь похоронен. По неподтвержденным данным это место захоронения казненных деятелей белого движения Г. Семенова, П. Краснова, А. Шкуро, К. Родзаевского, а также польского генерала, последнего командующего Армии Крайовой Леопольда Окулицкого, арестованного НКВД в 1945 г. и погибшего при невыясненных обстоятельствах, и Станислава Ясюковича – депутата Сейма, одного из лидеров Народно-Демократической партии, участника польского Сопротивления в годы Второй мировой войны. Он был представителем лондонского правительства Польши в изгнании в подпольном движении в ранге министра, а затем вице-премьера, был арестован 29 марта 1945 г. вместе с другими шестнадцатью руководителями подполья, вывезен в Москву и приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к пяти годам лишения свободы. В 1946 году он скончался при невыясненных обстоятельствах в Бутырской тюрьме.
Именно на месте возможного захоронения Леопольда Окулицкого и Станислава Ясюковича мы сделали нашу первую остановку, чтобы почтить минутой молчания всех погибших в годы репрессий, помолиться и возложить цветы. Далее наш путь лежал на Введенское кладбище.
Введенское кладбище – одно из старейших кладбищ Москвы, заложенное в 1771 году по решению Сената. Этот правительственный орган, пытаясь остановить свирепствующую эпидемию чумы, запретил захоронения в черте города и организовал так называемые «чумные кладбища». Одним из них и стало Введенское кладбище, расположившееся вблизи Немецкой слободы на северном берегу реки Синички. Его изначально так и именовали «Немецким», поскольку позднее его предназначили для захоронения «иноверцев», выходцев из Европы. Это были протестанты, французские и немецкие католики, а также англикане. В 1840 году кладбище приписали к лютеранским храмам Святых Апостолов Петра и Павла и Святого Архангела Михаила. Спустя 70 лет после основания кладбища на нем был похоронен доктор Федор Петрович Гааз – единственный католик, панихиды по которому совершались в православных церквях по всей Российской империи. В его похоронах участвовало более 20 тысяч человек, а на его могиле благочестивые христиане молятся до сих пор. Введенскому кладбищу повезло: оно не было разорено, как многие другие, ему просто поменяли название – с «Немецкого» на «Введенское», по имени близлежащих гор, а на нем начали хоронить разных людей, без учета вероисповедания.
Мы пришли на Введенское кладбище не только для того, чтобы почтить память «доброго доктора», почитавшегося святым еще при жизни, но и для того, чтобы привести в порядок могилы погребенных здесь католиков, почтить их память в молитве и возложить цветы. Прежде всего, это могилы выдающихся католических священнослужителей, внесших свой неоценимый вклад в жизнь Римско-Католической Церкви на российской земле. Шаг за шагом, от одного захоронения к другому, убирая опавшую листву, очищая памятники, возлагая цветы, читая молитвы, и слушая рассказ экскурсовода Сергея Слоистова, повествующего о судьбах покоящихся здесь людей, мы, наконец, подошли к месту нашей последней остановки – лютеранскому храму Святой Троицы у главных ворот. Здесь, на ступенях храма, мы прощаемся друг с другом, чтобы в будущем встретиться вновь и опять заняться нашим любимым делом: открывать для себя новые, прежде неизвестные страницы жизни католиков – священнослужителей и мирян, чьи судьбы неразрывно связаны с историей России.
Ольга Дубягина, Москва
