Андрей Кураев: «Москве необходимо самой предоставить независимость Украинской церкви»

Протодиакон Андрей Кураев, известный российский религиозный и общественный деятель, рассказал корреспонденту портала «Рустория» о том, каким образом Украинская Православная Церковь может добиться независимости о и возможных путях преодоления конфессионального кризиса на Украине. Сибирская Католическая газета предлагает своим читателям полную (авторскую) версию этого интервью.

— Тема украинской автокефалии это нечто новое в тысячелетней истории Русской Церкви?

— Первую половину этого тысячелетия вся территория Киевской Руси находилась под церковным контролем Константинополя. Причем этот контроль на северной Русью (Новгородом, Владимиром, Москвой) осуществлялся через киевского митрополита.
Когда в 1456 году Москва объявила о своей независимости от константинопольского патриарха, митрополит, проживающий в Москве, все еще носил титул «Киевского и всея Руси». Киев и Константинополь эту автокефалию тогда не признали. Власть митрополита Московского (с 1461 года он признал потерю Киева и стал носить этот титул) не достигала даже Смоленска.

Через сто лет, в 1593 году, признавая существование московского патриарха, патриарх Цареградский (= Вселенский, Константинопольский, Стамбульский) закрепил за ним власть над теми областями, что на тот момент входили в границы Московского царства. Соответственно, размеры новорожденной московской патриархии были весьма скромны и не включали в себя территории Речи Посполитой (то есть современную Украину, Беларусь и Прибалтику) и Турецкой империи (то есть Молдавию, Крым и Одессу).

К концу XVII века, когда Киев вошел в состав Московского царства, русская дипломатия поставила перед Константинополем вопрос о том, чтобы церковная юрисдикция совпала с новыми государственными границами. Константинопольский синод под давлением турецкого правительства (которое в ту минуту не было заинтересовано в военных осложнениях с Россией) выдал московским послам грамоту, которая передавала эту территорию, выражаясь современным языком, «в аренду»: «брат наш патриарх Московский и северных стран» был поставлен наместником, «экзархом» Константинопольского патриарха. Во всяком случае московский патриарх Иоаким возмущался тем, что константинопольский патриарх Дионисий именно так его именует («экзарх всея России» это был титул именно Киевского митрополита, теперь вдруг перенесенный и на московского патриарха).

(см. также: «Акты, относящиеся к делу о подчинении Киевской Митрополии Московскому Патриархату (1620 — 1694). — 1872.»
1 ссылка
и
2 ссылка)

При этом было оговорено, что имя Константинопольского патриарха продолжает поминаться в храмах Украины прежде имени патриарха Московского.

Обещания, данные Константинополю, вскоре были забыты, украинские епархии стали рядовыми епархиями Российской Церкви.

Кстати, крымские епархии около полутора тысяч лет, с до-Владимировых времен и до XVIII столетия были под омофором Константинопольского патриарха. Была ли грамота о передаче крымских епархий Петербургскому Синоду? Смог ли наш Синод тогда обосновать тот тезис, который он же столь систематически оспаривает сейчас (тезис о зависимости границ патриархатов от передвижения государственных границ)?
Никаких документов, выражающих согласие Вселенской патриархии на отъятие у нее этих епархий, мне неизвестно.

Когда в 1917 году Российская империя рухнула, началось движение к обретению церковной независимости, появился ряд расколов (их поддержали немецкие оккупационные власти в 40-х). Всё это вместе с униатами в послевоенный период было выжжено железной сталинской рукой.

Причем, когда зашла речь о ликвидации униатских приходов, московская патриархия в некотором смысле выступила в их защиту. Властям был предложен мягкий вариант, не ликвидация, а смена вывески: «давайте мы эти приходы назовем нашими и возьмем на себя политическую ответственность за них». Богослужение у униатов такое же, как и у православных. Люди ходили в тот же храм к тому же батюшке, только за службой переставало поминаться имя Папы Римского. Через полвека, когда рушился Советский союз, тысячи этих приходов вспомнили о своей униатской идентичности и ушли из-под омофора московского патриарха. Но я считаю, что они должны быть благодарны Русской церкви, а не ругать ее.

— Почему Украинской церкви не дали автокефалию в начале 1990-х?

— Потому что не было консенсуса по этому вопросу в самой Украине. До 2014 года исторически, культурно и политически было шесть разных Украин: Закарпатская Русь (русины), Галичина, Волынь, Полтавщина, Новослободская (харьковская) Украина, Новороссия и Крым. Из этой мозаики и пробовали собрать государство по имени Украина. У этих регионов не совпадающие религиозные идентичности. Русинское православие ближе к сербскому, чем к киевскому. Галичина — четко католическая, Волынь — православная, но анти-московская. Православной Полтавщине до Москвы просто дела не было. Харьков и дальше — это уже традиционно православные регионы, где еще недавно были популярны идеи единства с Русской церковью и с Россией.

После событий прошлого года эти идентичности сильно изменились. Довольно неуклюжая политика России последних 20 лет привела к тому, что общая украинская идентичность все же появилась: враг украинства по галицийской версии – Россия — теперь стала враждебна глазу и центральных и восточных украинцев. Хотя бы потому, что близкий и доступный, с детства привычный курорт теперь стал недоступен для них и их детей.

Это – итог не только вашингтонской, но и кремлевской дипломатии. Нет такого региона на планете, где были бы такие идеальные условия для российской явной и скрытой дипломатии: общее языковое пространство, миллионы тесных семейных и бытовых связей, культурные и финансовые преимущества России. Нам говорят, что американцы там готовили оранжевую революцию. Но что делала там «рука Москвы»? Почему, вы, кремлевские, не завоевывали себе украинских друзей, причем серьезных, а не тех маргиналов, что мы сегодня видим в телерепортажах из «народных республик»? Удивительно: политика России в Украине с треском провалилась, а посол там сидит все тот же, да и министр иностранных дел России не поменялся… Не надо во всем винить «госдеп». Нападающий Спартака, который за незабитый им пенальти винит хорошо сыгравшего вратаря Динамо, смотрится странно…

Итак, Украина обрела новую идентичность, и та мозаика, которая сложилась на конфессиональной карте страны к рубежу тысячелетий, теперь будет перекладываться.
В 1992 году Филарета не поддержали, прежде всего, епископы. Причины, судя по всему, были не столько идейные, сколько личностные: за 25 лет в Киеве Филарет (он на этой кафедре с 1966 года) успел изрядно всем надоесть как своим деспотизмом, так и деспотизмом своей неофициальной жены. Тогда идея украинской автокефалии для украинских священников и епископов означала одно — неподсудность Филарета. Без КГБ и Патриархии на него уже было бы некому жаловаться.

Но это – в прошлом. Какова сейчас репутация Филарета в глазах ныне подчиненных ему людей, я не знаю. Но после середины 1990-х годов от него перестали убегать епископы. Может быть, Филарет поменялся с возрастом и с потерей жены…
Кроме того, в УПЦ МП выросло поколение епископов и священников, которые не помнят Филарета советских времен. Для них он не страшный тиран, а политическая идеограмма, которая, однако, на фоне последних событий становится привлекательной. Поэтому сегодня я не стал бы делать ставку на то, что опять, как в 1992 году, сработает личностная аллергия на Филарета. Да и сам Филарет уже в таком возрасте, что может «красиво уйти», заявив, что ради соединения он не претендует на первенство.

За последний год только 20 приходов из УПЦ МП перешли к Филарету. То, что пока конфессиональная карта Украины радикально не изменилась, это одно из политических чудес 2014 года.

20 приходов, которые перешли к Филарету, погоды не делают, потому что речь идет о тысячах приходов с обеих сторон. Но это как дрейф континентов — напряжение и давление растет, и движение на несколько сантиметров в год однажды может обернуться грандиозной катастрофой. Внешне в конфессиональной жизни на Украине сейчас все стабильно, но многое меняется психологически — отмирает корневая связь с Россией, она перестает быть обязательной чертой самосознания. Сегодня скорее эта связь тяготит.
Важно не обманывать себя. То, что большинство православных приходов на бумаге едины с Московской патриархией, это не знак их любви к Москве, а знак их нежелания зависнуть в каноническом вакууме. Они просто не хотят быть изгоями в христианском православном мире. Если им будет предложена канонически приемлемая альтернатива ухода из Московской патриархии, исход будет мгновенным и массовым. Хотя митрополит Киевский Онуфрий лично против этого, я думаю, что и он не сможет долго сопротивляться давлению со стороны своих епископов и священников.

— Сейчас есть такое давление?

— Оно будет расти. Я думаю, что новая глава церковной истории Украины начнется весной следующего года. На март 2016 года в Константинополе намечено проведение всеправославного собора, который готовился аж с 1961 года. Для Константинополя принципиально важен факт его проведения, а не повестка его дискуссий и решений. Как говорил протопресвитер Александр Шмеман, «греки, кажется, до сих пор не в курсе, что Константинополь пал». Им очень хочется создать муляж Византийской империи, пусть даже в виде такого псевдовселенского собора. Грекам очень важно показать, что во главе всемирного православия стоит именно греческий патриарх, а не богатый и влиятельный московский патриарх, или, например, Румынская православная церковь, которая сейчас очень активна. Поэтому греки не будут идти на обострение внутрицерковных конфликтов до этой даты. А вот после проведения этого «вселенского» собора их руки будут развязаны. Тогда Константинополь может сказать Москве: «вы знаете, время аренды вами украинской митрополии истекло». Понятно, что Киев сразу потребует от них автокефалии, а греки на это согласятся. Я не исключаю, что Константинополь будет готов пойти даже на раскол с Русской церковью.

— То есть речь идет о возможном даровании автокефалии в обход Поместного собора Русской церкви?

— Тут надо сличить, какие документы конца XVII века есть в архивах у нас и у Константинополя. Не уверен, что русский и греческий тексты вполне идентичны по смыслу. В 1920-е годы, когда был поставлен вопрос о судьбе того кусочка Киевской митрополии, который мы сейчас называем Польской православной церковью, аргументация Константинопольского патриархата была такой: простите, мы решаем судьбу части нашей митрополии, которая временно и неканонично была дана Москве (буквально из Томоса 1924 года: «первое отделение от Нашего Престола Киевской Митрополии и Православных Митрополий Литвы и Польши, зависящих от нее, а также присоединение их к Святой Московской Церкви, произошло отнюдь не по предписанию канонических правил, а также не было соблюдено всего того, что было установлено относительно полной церковной автономии Киевского Митрополита, носящего титул Экзарха Вселенского Престола»).

Эту же аргументацию они могут повторить и сейчас. Тут не должно быть иллюзий, что церковное право всецело на нашей стороне. У нас есть не очень сильный аргумент: «Приходы в каждой епархии — как в селах, так и за городом — должны неизменно пребывать под властью епископов, заведующих ими — и в особенности, если, в продолжении тридцати лет, безспорно они имели их в своем ведении и управлении. Если же не более тридцати лет были, или возникнет о них какой-нибудь спор: то да будет позволено людям, почитающим себя обиженными, начать о том дело пред областным Собором» (4 Вселенский Собор, 17 правило). То есть по прошествии 30 лет споры должны прекращаться. Но это правило все же говорит о приходах, а не о целых митрополиях и епархиях.

Константинопольский патриарх Димитрий в письме к Патриарху Московскому Алексию II от 10 января 1991 года писал: “Вселенская Патриархия признает только одну каноническую Православную Церковь в установленных Патриаршим и Священным Синодом в 1593 г. границах Вашей Святой Церкви” – то есть без Киева.
В этих условиях Москве стоит подумать – а не поторопиться ли ей самой с украинской автокефалией? Я бы даже сказал – а не стоит ли навязать Киеву независимость уже в этом году? Ведь тот, кто пишет дарственную грамоту, тот может прописать в ней свои интересы.

Когда в 1970 году Москва давала автокефалию Американской церкви, было решено, что несколько приходов останутся в Московской патриархии.

Если мы сейчас решимся дать независимость Украинской церкви, то мы могли бы в перечень отделяемых епархий не включить епархии крымские (если грамота на автокефалию УПЦ придет из Константинополя, в ней точно не будет этого исключения).
Можно застолбить возможность патриарших ставропигий (статус прямого подчинения прихода или монастыря патриарху) на Украине и оговорить процедуру обязательного референдума по каждому монастырю и приходу.

Можно прописать канонические гарантии клирикам и имущественные гарантии общинам, которые захотят остаться с Московской патриархией.

Можно оговорить право судебной апелляции.

Если мы будем ждать, что автокефалия на Украине появится каким-то иным путем, мы проиграем.

Если украинская автокефалия будет московским даром, наша патриархия скорее выиграет: на всеправославных форумах у нее появится еще один дружественный для нее голос. Это важно в той конфигурации, которая сегодня складывается в верхах церковной дипломатии: союз греческих церквей (кроме Греции это Константинополь, Албания, Египет, Иерусалим, Кипр) против союза не-греков (славян с румынами и грузинами).
Стоит поспешить еще и потому, что предстоящий в 2016 году собор будет обсуждать именно тему о порядке предоставления автокефалии. До сего дня Москва считала, что каждая мать вправе сама решать, отселять от себя повзрослевшую дочку или нет (то есть каждая поместная церковь имеет право свою часть объявить независимой от себя). Константинополь же тешил свое тщеславие тем, что только он как суперпатриархия может решать такие вопросы (он до сих пор не признал автокефалию, которую Москва дала Американской церкви в 1970 году). Так вот в марте 2016 будет утвержден компромиссный вариант: автокефалия требует согласия вообще всех поместных церквей. Все обретают право вето. И тогда уже у Москвы не будет пространства для гибкого маневра. Ведь уже после того, как Константинополь объявит Киевскую митрополию снова своей, Московская Патриархия порвет с ним отношения, и, значит, как раз лишится права участия во всеправославных встречах а, значит, и права вето на них.

— Автокефалия у Украины в любом случае появится?

— Я думаю, что это неизбежно. Еще 20 лет назад украинцы могли сравнивать плюсы и минусы от своего пребывания в РПЦ, но сегодня для них плюсов (кроме «каноничности») практически не осталось. Более того, отделение Украины для патриарха Кирилла не будет такой уж большой трагедией. Если уж это неизбежно, лучше потерять Украину сейчас, ибо тогда патриарх сможет сказать, что это не он завалил участок вверенной ему работы, а это всего лишь следствие общей катастрофы. В глазах светских властей и официальной историографии ответственность с патриарха будет снята.

— Насколько патриарх Кирилл сейчас может быть самостоятелен в таком вопросе, как предоставление автокефалии Украинской церкви?

— Я думаю, что патриарх у нас вполне автокефален: он сам устанавливает границы своей самостоятельности. Сейчас приказать патриарху никто ничего не сможет. Это всецело его выбор.

— А может ли президент Петр Порошенко вмешаться в вопрос о независимости Украинской церкви?

— На Украине есть печальные столкновения верующих разных юрисдикций, в том числе в зоне боев на востоке. Но все-таки нет оснований говорить, что это государственная политика, направленная каким-то образом против интересов УПЦ МП. Хотя киселевской пропаганде очень хотелось бы представить дело именно таким образом, придать этой войне еще и религиозный характер. Но украинское государство, конечно, будет участвовать в диалоге с Константинополем на тему автокефалии.

Источник: diak-kuraev.livejournal.com