Сила ароматов и колокольчиков: о красоте литургии

Месса должна вызывать чувство присутствия Бога; это наша связь с небом. Литургии нужно позволить говорить — или, лучше сказать, петь — самой за себя. Мы должны позволить себе быть «раненными» красотой. О важности таких элементов богослужения, как запахи и звуки, рассказывается в материале, опубликованном порталом «Вселенская Церковь по-русски».

Один писатель начала ХХ века, друг Г.К. Честертона, вспоминал, как был на Мессе в великом соборе Нотр-Дам в Париже и услышал, как некая англичанка театральным шёпотом сказала своему мужу: «Разве это не страшно?» Это были 1900-е, так что она говорила не о литургии с гитарами, микрофонами и знамёнами из мешковины, а о литургии с кружевами, биреттами, приглушёнными фразами и благовониями. В те дни искренним протестантам, посещавшим католические мероприятия, скорее нравилось, когда их шокировало то, что они считали папистским вздором и бессмыслицей, граничащей с идолопоклонством. Легко насмехаться над таким отношением, как над предвзятым невежеством, но мы всё же должны отметить, что, несмотря на всё великолепие Высокой Мессы со всеми украшениями, она может оттолкнуть некоторых людей. И, безусловно, многие — или даже большинство? — новообращённые признают, что красивая литургия оказала мало или вообще никакого влияния на их решение присоединиться к Католической Церкви. Уверенность в истине, признание необходимости авторитета, принятие библейских реалий, единство с неразрывным Преданием, восходящим к апостолам, — вот что часто упоминают в этой связи, в то время как важность «ароматов и колокольчиков» в литургии в этом смысле, кажется. имеет минимальное значение.

При этом литургия лежит в основе Католической Церкви. Это дело Божие: то где завеса в храме рвётся надвое, а Бог присутствует на жертвеннике. Это то место, где он поставил Свою Скинию с нами, где Он действительно присутствует, где пребывает облако Его славы. От этого должно замирать сердце. Это должно быть опытом обращения для любого, кто колеблется на краю Церкви.

Литургия говорит

Любой, кто забредёт в лондонский Вестминстерский собор в обычный будний день в 17:30, обычно задерживается. Великолепная музыка хора, мерцающие свечи на алтаре, звон колокольчиков, вторящий звону большого колокола на башне, возвещающего Лондону о том, что произошло освящение Даров и что Господь обитает среди Его народа: Вряд ли кто-то из присутствующих скажет: «Разве это не страшно?»

Мы должны иметь возможность иметь прекрасную литургию в качестве центральной части нашего евангелизаторского инструментария. Но все мы знаем, что зачастую она отнюдь не прекрасна. Потенциальный новообращённый, заглянув в католическую церковь, и обнаружив там группу пожилых дам на унылой, торопливой, невнятно произносимой Мессе (в духе “поскорее бы отслужить”), или в сопровождении кого-то, визжащего в микрофон дурацкие песни, вполне может уйти и никогда не вернуться. Кроме того, есть совершенно нелепые литургии, направленные на то, чтобы детям было интересно (а обычно им неинтересно), и так далее.

Можем ли мы евангелизировать, используя “ароматы и колокольчики”? Да, я думаю, что мы можем, но только с осторожностью. Мы можем познакомить друзей и коллег с красивой и достойной Мессой, но мы должны быть готовы объяснить им то, что может показаться им озадачивающим или даже отталкивающим. Мы не должны предполагать, что они будут получать от неё удовольствие, если будут ходить достаточно часто, или что они обязательно будут тронуты и впечатлены вещами, которые, по нашему мнению, должны их тронуть и впечатлить. И они могут нас удивить. Я знаю новообращённых, чьё первое знакомство с католической Мессой произошло на банальном, рядовом воскресном приходском собрании с посредственной музыкой и дурацкими песнопениями. Но их очень впечатлили вещи, которых я особо не замечаю: люди, вместе произносящие Символ веры, прилично одетые подростки, смешение возрастов, народов и социальных слоев, большое количество присутствующих.

Нетрудно не заметить, что, например, мощная похоронная Месса по Папе Иоанну Павлу на площади Святого Петра произвела огромное впечатление. Толпы людей пришли не на литургию — они пришли почтить память великого человека, выразить благодарность за необыкновенную жизнь служения и свидетельства, заявить о своей причастности к вере, которую он поддерживал и которой учил. Но литургия (хотя хор Сикстинской капеллы, откровенно говоря, не самый лучший) говорила громко, и также обстояло дело с прекрасной Мессой в начале понтификата Папы Бенедикта XVI с Евангелием, которое пропел дьякон восточного обряда, с золотыми облачениями, с паллием и кольцом рыбака.

Действовать с осторожностью

Есть несколько очевидных ловушек в том, что касается евангелизации посредством литургии. Приведя некатолика на Мессу, вы обязательно обнаружите некоторые сложности. У людей часто есть свои собственные заботы: должны ли они положить деньги в корзину; могут ли они сидеть, если встать на колени кажется им на данный момент слишком обязывающим; должны ли они произносить ответы вместе со всем народом. Их может сбить с толку то, чего мы вообще не замечаем: поклон людей, подносящих вино и воду, или даже тот факт, что хор причащается раньше всех (“А это ещё кто?” — спросили меня однажды взволнованным шёпотом, когда по проходу спешила группа людей). И вполне вероятно, что это будет та самая Месса, на которой случится что-то ужасное или комичное, так что мы должны быть готовы к этому: священник, который постоянно сморкается, поёт фальшиво или имеет забавные манеры; длинная проповедь о состоянии приходских финансов; чудаковатая старушка, которая настойчиво пытается вручить вам листовку о каком-то визионере, когда вы преклоняете колени в молитве.

Кроме того, мы должны признать, что у людей есть свои предпочтения. Некоторые — и большинство из нас на каком-то этапе — любят церковные службы, на которых звучит великолепная музыка. Некоторые просто хотят, чтобы месса не занимала слишком много времени. Другие терпеть не могут контактировать с кем-либо еще, поэтому рукопожатие во время Знака Мира для них совершенно немыслимо, а когда к ним обращаются с благонамеренной болтовней и приглашением на кофе в приходском зале, они бегут прочь. Я помню литургию, на которой меня возмутил вид молодого человека, целующего биретты и передающего их священникам. Это выглядело нелепо и немного жутко. Я также помню похоронную Мессу, где ближе к концу член семьи читал вслух стихи в память об усопшем. Я сочла это тривиальным; другие находили это трогательным и красивым.

И литургия — это еще не все: новообращённая, оказавшаяся в лефевристской церкви, рассказала мне, как смутное чувство дискомфорта заставило ее задать вопросы и, в конце концов, открыть факты. Её отговаривали от этого люди, настаивавшие на том, что всё, что имеет значение, — это особая форма литургии. «Мне потребовалось довольно много времени, чтобы понять, что они ошибались во многих вещах: у меня было сильное ощущение, что всё это было не совсем правильно, но им не нравились мои вопросы».

Божья работа — не наша

Папа Бенедикт много писал и говорил о литургии, и действительно считает её центральным элементом: он отметил, что кризис, через который Церковь проходит в последние годы, был в немалой степени кризисом литургии. Он особо подчеркивает, что литургия — это не наша работа, это работа Бога, и мы Ему служим. Будучи кардиналом, он прочитал ряд важных лекций о литургии, отметив, среди прочего, что служение Мессы ad orientem (например, когда священник стоит спиной к народу), подчёркивает реальность происходящего — а именно то, что весь народ, включая священника, обращается к Богу. Он также подчёркивал опасность превращения Мессы в представление, возможность для людей продемонстрировать свои таланты, например, с помощью танцев или других выступлений, и отмечал, что всякий раз, когда Месса прерывается аплодисментами, это почти всегда признак того, что что-то не так с подходом к литургии в целом. (Здесь я могу подать голос, как та, кто едва вынесла несколько глупых литургий такого типа.)

Месса должна быть нуминозной [1]; это наша связь с небом. Литургии нужно позволить говорить — или, лучше сказать, петь — самой за себя. Мы должны, и здесь снова обращаюсь к Ратцингеру, позволить себе быть «раненными» красотой. Некоторые из самых великолепных музыкальных произведений, известных человечеству, были написаны для празднования Мессы: Бёрд, Моцарт, Палестрина. И в первую очередь, древнее пение, восходящее к нашим иудейским корням и богослужению в синагоге: григорианское пение, которое является славной частью церковного наследия и должно, как заявил II Ватиканский собор, занять достойное место в литургии. Сегодня григорианские песнопения становятся всё более популярными и используются для медитации, для успокоения детей или для тихого фона во время работы или отдыха, но их слишком редко можно услышать в среднестатистической католической приходской церкви! Это должно измениться и это меняется.

Потенциал григорианского пения и красивой литургии, в том что касается воздействия на сердца и души, может быть огромным. Как мы можем помочь? Нам нужен дух служения. Литургия не принадлежит нам; это дар, которым нужно делиться. Когда мы знакомим с ней людей, у нас не должно быть самодовольного отношения: “Тебе это понравится!” Мы не должны проявлять превосходство и думать, что знакомим людей с тайнами, которые мы понимаем, а они нет (Фраза “Просто повторяй за мной” может звучать покровительственно, даже если произнесена с благими намерениями). У литургии есть своя собственная слава: люди, впервые пережившие византийскую литургию, писали, что не знали, находятся ли они на небе или на земле. Литургия обладает силой перенести нас в другой мир, в единение с Богом, Который говорит с нашими душами, исцеляет нас и возвышает.

Non Nobis Domine

Итак, каковы практические аспекты использования красивой литургии, “ароматов и колокольчиков” для современного мирянина-евангелизатора? Мы могли бы предложить некоторые идеи:

— Некоторые церкви с сильными музыкальными традициями заранее перечисляют музыку, которая будет исполняться на воскресной Мессе — это возможность привести кого-нибудь с собой, чтобы послушать особенно прекрасное произведение или работу известного композитора.

— Подумайте о литургическом годе. Пасхальное бдение с его драматическим зажжением пасхала и освящением крещенской воды наполнено богатой символикой: мрак, когда мы собираемся, пылающий огонь, пение «Свет Христовi!» когда в церковь вносят большую свечу. Месса в Великий Четверг с традиционным омовением ног также потрясающе красива и трогательна, и на неё можно было бы привести интересующегося друга, особенно в большой собор.

— Информация о церкви, особенно находящейся в центре города, в которой есть красивая литургия, может быть сообщена как бы невзначай, с упоминанием того, что туда можно просто зайти, и не нужно думать, что там придётся делать что-то конкретное.

— Посредством чтения и изучения, мы должны приобрести способность отвечать на вопросы относительно литургии, какими бы странными они ни казались.

— Мы должны всеми возможными способами содействовать развитию хорошей литургии, осознавая, что живем во времена перемен, когда некоторые банальные и глупые вещи, появившиеся в 1990-х годах, уступают место более подлинному пониманию того, чем литургия может и должна быть. «Реформа реформы» предназначена не только для специалистов, она состоит в том, чтобы миряне присоединялись к хорам и учились хорошей музыке; в том, чтобы должным образом обучать министрантов; в том, чтобы дети и молодые люди были должным образом обучены перед Первым Причастием и Миропомазанием; Эпоха Месс-чаепитий проходит — давайте поможем ей уйти.

— Можно вспомнить о шествиях, благословениях или тихой красоте церкви, где совершается поклонение Святым Дарам. Это возможность для людей пережить католическое богослужение и поклонение Евхаристии вне Мессы, когда запахи ладана окружают нечто, совершенно очевидно значимое как бесценное.

— И, естественно, нам нужно думать о собственном отношении к храму, о своём чувстве благоговения, уважения к ближнему на молитве, о внимательности к невероятной реальности того, что происходит у алтаря. Преданность не означает изощренного проявления благочестия: если мы привели с собой друга или коллегу, наша тихая искренность должна начинаться изнутри, с нашей собственной молитвенной жизни; это позволит другому человеку разделить то, что происходит, и понять, насколько это важно.

Церковь в своей мудрости дает нам структурированную литургию: она предназначена воздавать как можно большую славу Богу и тем самым привлекать к Нему всё больше и больше душ. Это Божий дар для нас, и мы должны искать Его мудрости в понимании того, как мы можем познакомить с этим даром людей и использовать его как инструмент евангелизации. Ароматы и колокольчики определённо могут сработать.

[1] То есть вызывать религиозный трепет, чувство присутствия Бога, «страх Божий» — прим. перев.

Источник (англ.): Catholic Answers

Перевод: «Вселенская Церковь по-русски»