Раньеро Канталамесса: святой Франциск, человек слёз
Труд о. Раньеро Канталамессы «Франциск Ассизский, религиозный гений и святой» стоит особняком среди огромного потока книг, которые каждый год появляются об Ассизском Бедняке.
Представляя в 1927 году книгу Луиджи Сальваторелли «Жизнь святого Франциска Ассизского», Джорджо Леви Делла Вида со свойственной ему прозорливостью предупреждал о рисках, подстерегающих исследователей жизни этого святого: «Кто пишет о св. Франциске, того поджидают две опасности: первая — неправильно понять личность и действия святого, утонув в излишних исторических подробностях, а вторая – разрушить благоухание его святости посредством ложной идеализации и риторического восхищения».
Тогда, почти столетие назад, когда отмечалась 700-летняя годовщина смерти ассизского святого (1926 г.), вторая опасность была особенно серьёзной. Эти две опасности всегда актуальны, даже столетие спустя. Будем откровенны: много литературы о Франциске грешит осквернением, неуважительным и надменным непониманием его тайны либо слащавой претензией на «духовность», которая не имеет ничего общего со скромным трудом исторического познания.
Труд Раньеро Канталамессы «Франциск Ассизский, религиозный гений и святой» стоит особняком среди огромного потока книг, которые каждый год появляются об Ассизском Бедняке. Причины этого связаны с биографией самого автора и его тройной, уникальной идентичностью: Раньеро Канталамесса — историк раннего христианства, выросший в школе Джузеппе Лаззати, посвятившего себя научным исследованиям и знавшего все секреты профессии; он — францисканец, который живет, реально следуя христианскому опыту Франциcка; он — проповедник, который умеет эффективно изложить содержание, которое хочет передать. Кроме того, к этому следует добавить тот факт, что Раньеро Канталамесса принадлежит к ордену Братьев меньших капуцинов, имеющему в своем распоряжении Исторический институт, в котором работали такие личности, как Мариано Д’Алатри и Сервус Гибен, и множество других, столь же заслуживающих внимания. Все эти предпосылки делают книгу о. Канталамессы уникальной, в которой историческая линия нисколько не мешает постигать духовность персонажа. Обе эти линии, получая равное развитие и переплетаясь, взаимно обогащают друг друга.
Пятнадцать текстов, составляющие книгу, сгруппированы не тематически, а следуют хронологической последовательности публикации, с 1982 года по сегодняшний день, что отражает личный путь исследований автора. Их темы различны (богатство, мир, Песнь творения, отношения с Кларой, смирение, вселенная, рождественский вертеп), так же как различны слушатели и обстоятельства, в которых появлялись эти тексты: речи, размышления и проповеди (францисканцам, епископам, Папскому дому, американским бизнесменам), а также презентации и предисловия к книгам и газетные статьи. Из всего этого возникает притягательный образ святого Франциска, цельный, ясный и определенный.
Истинный Франциск, каким его видит о. Канталамесса, — это человек, остро чувствующий страдания мира, человек слёз. Он ослеп от того, что много плакал. На древней иконе в итальянском святилище Греччо — утраченной во время пожара, но ставшей известной благодаря своей копии — Франциск изображён с платком в руке, которым он промокает глаза. Святой проник в сердце Бога, в тайну страдания Отца за Свое творение, которое отвергает Его и гибнет. Это Франциск, который приходит в волнение перед «смирением воплощения» и «милосердием страстей». Именно в этом заключается его сущность и корень; все остальное — чувство природы, любовь к миру и братству среди людей — это только плоды, внешние выражения. При этом, как никакой другой святой, «Франциск придал плоть и кровь тайнам христианства», которые всегда подвергаются опасности стать в глазах верующих чем-то эфемерным, бесплотным, сведенным к чистым концепциям и догмам в богословских школах и книгах. Этот сын торговца из Умбрии вновь представил миру Христа, став «alter Christus», Его совершенным подражанием. Потому что Франциску не нужно было ничего, кроме возможности «жить согласно святому Евангелию», а его стигматы — это окончательная печать, которая подтвердила его полное соответствие Христу.
«Если рассматривать его вне Христа, то фигура Франциска опустошается. Все в нем становится в некотором смысле ложным. Было бы невозможно считать его религиозным гением, поскольку вся его жизнь опиралась бы на недоразумение, на то, что все считали бы его не тем, кем он был. В этом случае искренности намерения было бы недостаточно, дабы искупить неправду о его жизни, а Франциск Ассизский мало чем отличался бы от такого персонажа, как Дон Кихот».
На самом же деле за всю более чем двухтысячелетнюю историю христианской традиции никто не пожелал так просто и решительно, как Франциск, подражать Христу. Франциск выражает себя полностью и исключительно в подражании образцу: другими словами, его «оригинальность проявляется sub contraria specie, через свою противоположность, выраженную в подражании». Все остальное исходит из этой точки, которая является одновременно и точкой отправления, и точкой прибытия. Канталамесса широко использует разные источники, официальные и неофициальные, внешние и внутренние для Ордена, от Фомы Челанского до Бонавентуры, от легенды «О трех спутниках» до «Зерцала совершенства», от «Цветочков святого Франциска» до записок Джакомо ди Витри, до Анжелы из Фолиньо, и даже до Данте. Но он предпочитает сочинения самого Франциска (Франциска, который проповедует, а не того, кого проповедуют), и в частности, его «Завещание», «самое верное зеркало его души, самый свободный от внешней обусловленности документ, который лучше всего раскрывает его дух и его послание». Это объясняется тем, что о. Канталамесса хорошо знает историографию (помнит и ценит, в частности, Рауля Манселли). Именно опыт историка раннего христианства позволил Канталамессе уловить аналогии между самыми первыми общинами последователей Иисуса и первыми францисканцами, «странствующими харизматиками», «братьями всех, ничьими врагами, спутниками обездоленных».
Особенно впечатляет вторая глава, о Франциске-Ангеле шестой печати, размышление, которым о. Канталамесса поделился с итальянскими епископами в Ассизи в марте 1982 года. Вся книга заслуживает того, чтобы прочитать ее внимательно, улавливая настойчивость автора в отношении отдельных тем, которые появляются вновь и вновь: благоговение Франциска к знаку Тау (которое обретает смысл в свете Иезекииля 9: 1-7); «facere poenitentiam», покаяние, принимаемое Франциском как дар Божий и ставшее сутью его жизни; Франциск, который меняет Церковь и общество, не желая этого, потому что он не критикует никого, кроме самого себя; аскетичность и бедность не как самоцель, но как единение с Христом. И этот список можно продолжать долго.
На обложке книги воспроизведен портрет Франциска из монастыря Сакро-Спеко в Субиако. Этот образ является свидетельством встречи между очень разными религиозными опытами (древнее монашество и новые нищенствующие ордена), но имеющими одну общую основу. Это одно из первых изображений святого, написанное, вероятно, еще до канонизации, которая состоялась 16 июля 1228 года. «Frater Franciscus» (как гласит легенда), со светлой бородкой, с капюшоном на голове, с рукой на боку и в серой рясе смотрит на зрителя и, кажется, вопрошает его глубокими и проницательными глазами: «Почему ты смотришь на меня? Обратись скорее к Тому, Кого я любил, искал и Кому подражал всю жизнь». В книге Канталаменсы есть свежесть и красота этого возвышенного образа.
В конце книги возникает мысль, что самым «духовным» (не культовым) прочтением Франциска будет также самое исторически истинное, которое, в конечном счете, является единственно возможным.
Автор: Паоло Виан
Источник: Vatican News
