Принципы распознавания на II Ватиканском Соборе

II Ватиканский Собор пользовался для распознавания четырьмя внутрицерковными принципами: руководящая роль Писания; руководящая роль Предания; lex orandi, lex credendi; пастырский опыт. Еще четыре принципа распознавания взяты извне: культуры и традиции; образованный разум; диалог и готовность учиться у других верующих; диалог и готовность учиться у неверующих. Статья посвящена исследованию соборных текстов: извлекаем вышеназванные принципы из документов в их окончательной редакции. Автор — Джеральд О’Коллинз SJ — преподаватель богословия в Католическом богословском колледже в Мельбурне (Австралия).

II Ватиканский Собор (1962–65) — это глубокий взгляд на Церковь, религиозную свободу, отношения с другими христианами и с еврейским народом и на другие темы. Какие принципы руководили распознаванием в процессе принятия решений? Попробуем ответить на этот вопрос, опираясь в первую очередь на окончательные соборные тексты, а не на историю их составления и последующей рецепции.

Распознавание изнутри Церкви. Руководящая роль Писания

«Благоговейно внимая Слову Божию и с дерзновением его провозглашая»: таковы первые слова догматической конституции о Божественном Откровении Dei Verbum (DV), изданной 18 ноября 1965 года; ими Собор описывает свою установку. Что касается передачи Божественного Откровения, та же конституция утверждает, что Учительство «благочестиво внимает Слову, свято хранит, верно излагает его». Коротко говоря, «Учительство не превосходит Слова Божия, а служит ему» (DV 10). В последней главе сказано: «Церковь всегда смотрела и смотрит на Священное Писание наряду со Священным Преданием как на наивысшее правило своей веры» (DV 21).

Отцы Собора — начиная с конституции о священной литургии Sacrosanctum Concilium (SC) от 4 декабря 1963 года, а это первый соборный документ, — постоянно прибегают к Писанию. В SC 13 цитат и еще 33 упоминания. Что касается Литургии часов, авторы документа считают неудовлетворительным дособорное положение дел и предлагают более богатую подборку отрывков из Писания (ср. SC 92), дополняя тем самым предписанное ранее для Евхаристии: «Следует шире открывать сокровищницу Библии, чтобы в течение установленного числа лет народу зачитывалась преобладающая часть Священного Писания» (SC 51).

Догматическая конституция о Церкви Lumen gentium (LG) описывает богооткровенную тайну Церкви, пользуясь новозаветными образами, раскрывающими различные ее аспекты. Источники этих образов — пастушество, выращивание олив и винограда, строительство зданий, семейная жизнь и брак (ср. LG 6). Далее переходим к учению о Церкви как Теле Христовом (ср. LG 7). Посвящая всю главу II конституции LG «Народу Божию», II Ватиканский Собор использует этот образ для Церкви 14 раз. В той же главе II говорится о Святом Духе, обитающем в Церкви как в храме (ср. LG 9). Так подготовлен путь к тому, чтобы завершить главу в тринитарном ключе и назвать Церковь «Народом Божиим», «мистическим Телом Христовым» и «храмом Святого Духа» (LG 17)^[1]. Вся глава II в большей мере библейская: содержит 12 цитат из Писания и 56 отсылок, в том числе 6 цитат из новозаветных посланий и 27 упоминаний.

Вторая область, в которой Библия задает направление тексту LG, относится к тем, «кто еще не принял Евангелия»: они тоже «определены (ordinantur) принадлежать к Народу Божию в силу различных причин»^[2]. Здесь Собор выделяет следующие группы: a) иудеи; b) мусульмане; c) прочие верующие в Бога; d) те, кто не по своей вине еще не пришли к ясному познанию Бога (ср. LG 16).

Обратим внимание на первую группу — еврейский народ — и влияние Писания на некоторые новые учения применительно к нему. Декрет Флорентийского Собора о коптах в 1442 году довел до крайности принцип «вне Церкви нет спасения», осудив на проклятие не только «язычников, но и иудеев или еретиков и схизматиков». II Ватиканский Собор воздерживается от терминов «язычники», «еретики» и «схизматики». Что касается иудеев, то это первый из Вселенских соборов в католическом христианском мире, говорящий о них одобрительно (как, впрочем, и о мусульманах).

Отцы II Ватиканского Собора вознамерились изгнать антисемитизм и завязать новые отношения с евреями. Тексты Павла дают важную библейскую гарантию того, что Израиль избран Богом раз и навсегда. LG черпает из перечня привилегий в Рим 9, 4–5, когда говорит о «народе, которому были даны заветы и обетования, от которого Христос был рожден по плоти». Итак, вслед за Павлом LG утверждает, что евреи — «народ, в отношении к избранию возлюбленный ради отцов, ибо дары и призвание Божие непреложны (ср. Рим 11, 28–29)» (LG 16). До II Ватиканского ни один собор не цитировал эти два отрывка из Послания к римлянам.

Спустя год в декларации об отношениях Церкви с нехристианскими религиями Nostra aetate (NA) Собор еще раз цитирует Рим 9, 4–5 (ср. NA 4) и, ссылаясь на Рим 11, 28–29, напоминает, что эти стихи были использованы в LG 16 (ср. NA 4, примечание 11). Сказанное в NA об иудеях важно, особенно в перспективе иудейско-католического диалога. Однако решающий шаг навстречу уже был сделан в LG и он был обоснован текстами апостола Павла.

Еще один пример нового учения, вдохновленного Писанием, находим в декларации о религиозной свободе Dignitatis humanae (DH), где заявлено, что человек обязан следовать своей совести^[3]. DH апеллирует к Откровению, данному через Христа и Его апостолов и изложенному в Новом Завете (ср. DH 9–15). Христос всегда уважал религиозную свободу людей, а это значит, что их вера не должна и не может подвергаться принуждению. Его ученики вслед за Ним утверждали, что ответ человека Богу должен быть свободным (ср. DH 9–11).

Руководящая роль Предания

Мы увидели, что конституция Sacrosanctum Concilium задала критерий для последующих соборных текстов: центральную и руководящую роль Писания. Эта конституция взывает и к традиционным авторитетам: содержит 12 цитат, из них 7 из литургических текстов, 3 из Тридентского собора и две из Отцов Церкви; и 10 отсылок, из них 2 из литургических текстов, 2 из Тридентского собора и 6 из Отцов Церкви. Такое обилие цитат и ссылок в русле долгой и богатой традиции.

Если о единстве и взаимодействии Писания и Предания SC свидетельствует «на практике», то глава о Предании в DV (7–10) дает объяснение «в теории». Там, где SC говорит о «здравой» традиции (SC 4; 23) или «почтенном» Предании (SC 24; 89), DV — о «Священном» Предании и его связи и общении со «Священным Писанием» (DV 9; 10 [дважды]; 24). Христианское Предание неразрывно сопряжено с Писанием — по происхождению (прошлое), по функции (настоящее) и по цели (будущее): «Оба они, проистекая из одного и того же Божественного источника [Откровения], некоторым образом сливаются воедино и устремляются к одной и той же цели» (DV 9). DV указывает на «живое Предание всей Церкви» (DV 12). Предание проистекает из того же Божественного источника (scaturigo), что и Писание, и соединяется с ним, в то время как они движутся к одной и той же цели — это образ живого потока. DV говорит о «животворящем присутствии» Предания, чьи богатства «изливаются (transfunduntur) в деятельность и жизнь верующей и молящейся Церкви» (DV 8).

Где и каким образом Предание руководит распознаванием и принятием решений на II Ватиканском Соборе? Чин христианского посвящения взрослых (Чин) — пример древней традиции, вышедшей из употребления и восстановленной Собором (ср. SC 64–65; 109). Чин, как подготовительный курс для взрослых, желающих принять крещение и войти в Католическую Церковь, был после многовекового забвения возвращен в 1972 году. Принимаемые в качестве катехуменов кандидаты получают наставление в христианской вере обычно в течение шести недель Великого поста. В пасхальную ночь они принимают крещение, миропомазание и причастие, следуя традиционному порядку христианского посвящения^[4].

Что касается религиозной свободы, мы уже отметили, что свидетельство Нового Завета оказалось решающим для принятия решений на II Ватиканском Соборе. DH прибавляет еще один принцип, объявляя о намерении исследовать «Священное Предание и учение Церкви» (DH 1). Эта декларация признает, что в плане религиозной свободы Церковь порой демонстрировала «образ действий, не сообразный с евангельским духом и даже противный ему» (DH 12). DH ссылается (в пункте 10, примечание 8) на учение четырех Отцов Церкви (от Лактанция до Григория Великого) и двух средневековых Пап (Климент III и Иннокентий III) в поддержку религиозной свободы.

«Lex orandi, lex credendi»

В DV упомянуты «деятельность и жизнь верующей и молящейся Церкви» (DV 8). Формула «верующая и молящаяся Церковь» восходит к аксиоме св. Проспера Аквитанского (умер ок. 463 г.): «Пусть закон веры определяется законом молитвы (legem credendi lex statuat supplicandi)». Этот (третий) принцип проявляется в учении II Ватиканского Собора. Исходный пункт — «пасхальная тайна», иллюстрирующая соборный «закон молитвы», которым в свою очередь определяется «закон веры».

SC высвечивает центральное положение пасхальной тайны, смерти и воскресения Христова. Эта тайна стала главным «делом» искупления и дала жизнь Церкви (ср. SC 5). Принять крещение — значит «включиться» в «пасхальную тайну Христову», то есть с Ним умереть, быть погребенным и воскрешенным и принять «Духа усыновления» (SC 6). Совместное слушание Писаний и участие в Евхаристии — это тоже «свершение пасхальной тайны» (SC 6). С самого начала Церковь посвящает воскресенье, «день Господень», особому поминанию «пасхальной тайны» (SC 106). В общей сложности SC говорит восемь раз об этой тайне (SC 5; 6 [дважды]; 61; 104; 106; 107; 109).

Затем «пасхальную тайну» подхватывает декрет о пастырском служении епископов в Церкви Christus Dominus (CD), изданный 28 октября 1965 года: «Поэтому пусть они [епископы] всеми силами стараются, чтобы верные Христу глубже познавали пасхальную тайну и жили ею через Евхаристию» (CD 15). Согласно декрету о подготовке ко священству Optatam totius (OT), тоже от 28 октября 1965 года, кандидаты на рукоположение должны «так переживать Пасхальную тайну Христа, чтобы в будущем они могли посвящать в нее поручаемый им народ» (OT 8).

Декрет о миссионерской деятельности Церкви Ad gentes (AG) предписывает, чтобы великопостная литургия «была реформирована так, чтобы она предрасполагала души катехуменов к празднованию Пасхальной тайны: при совершении этих торжественных обрядов они через крещение возрождаются во Христе» (AG 14).

Наконец, последний документ II Ватиканского Собора, пастырская конституция о Церкви в современном мире Gaudium et spes (GS), изданная 7 декабря 1965 года, подчеркивает влияние пасхальной тайны не только на крещеных христиан, но и на всех людей. «Борясь против зла», «приобщившись пасхальной тайны, сообразуясь Его смерти, укрепившись надеждой, он [христианин] придет к воскресению» (GS 22). Но участие в пасхальной тайне доступно и для всех, кто не крещен — или еще не крещен: «Мы должны твердо верить, что Святой Дух дает всем возможность приобщиться этой пасхальной тайны ведомым Богу образом» (там же). Так тайна смерти и воскресения Христова, свершаемая в литургии и «законе молитвы» (сказано в SC), представлена в четырех соборных документах как основная тема «закона веры».

Пастырский опыт

Пастырский опыт — четвертый принцип распознавания на II Ватиканском Соборе. Во вступительной фразе SC сообщает о намерении Собора «изо дня в день взращивать среди верных христианскую жизнь» (SC 1). Вместе с библейским и историческим свидетельством пастырский опыт помогает распознавать литургические реформы (ср. SC 23). В литургической жизни здравая практика диктует определенные правила: обряды должны быть простыми, краткими; пусть они «избегают бесполезных повторов и соотносятся со способностями верных к пониманию; как правило, они не должны нуждаться в длинных объяснениях» (SC 34). Пастырская забота побуждает опускать элементы, повторяемые или некстати добавленные, не содействующие «благоговейному и деятельному участию верных» (SC 50). Наконец, конституция SC говорит о внесении изменений для удовлетворения актуальных потребностей, включая введение в употребление национальных языков (ср. SC 62; 63).

Очевидно, что пастырские нужды и пастырский опыт лежат в основе многих решений, принятых II Ватиканским Собором. Два документа демонстрируют свою пастырскую природу самим названием: декрет Christus Dominus и конституция Gaudium et spes. Знаменательно, что термин «пастырский» (pastoralis) встречается 133 раза в 16 документах II Ватиканского Собора, из них особого упоминания заслуживают четыре: в CD 38 раз; в AG 20 раз; в OT 17 раз; в декрете о служении и жизни священников Presbyterorum ordinis (PO) 17 раз. Этот факт показывает, что пастырский опыт и пастырские нужды составляют четвертый принцип распознавания, созвучного соборному обновлению.

«Церкви надлежит во всякое время различать знамения времен и истолковывать их в свете Евангелия» (GS 4); из этой обязанности проистекает заключительный текст Собора, где полнее всего представлены его распознавание и его решения^[5]. Епископы, осознавая, что Царство Божие действует в нашем мире, рассмотрели пастырские вызовы, являемые спасительным Откровением Божиим в нынешней истории Церкви, человеческого рода и планеты и через эту историю.

Распознавание извне Церкви. Культуры и традиции

Одно из указаний, обращенных в SC к местным Церквам, — это «более глубокое преобразование литургии». Исходя «из традиций и дарований отдельных народов», эти преобразования могут быть сочтены «полезными или необходимыми» (SC 40). SC желает «предоставить место закономерным различиям и преобразованиям применительно к тем или иным этническим группам верных, регионам и народам» и, соответственно, включить такие традиции в литургию (ср. SC 38).

Этот принцип открытости навстречу людским традициям действует далее в LG и в AG. Церковь «поощряет и осваивает богатства, ресурсы и обычаи народов, если они хороши, и, осваивая, очищает, укрепляет и возвышает их» (LG 13). Пользуясь равноценными терминами, LG выражает пожелание, чтобы через миссионерскую деятельность «все доброе, посеянное в сердцах и умах людей, в обрядах и культурах народов, не только не погибало, но очищалось, возвышалось и достигало совершенства во славу Божию» (LG 17).

Год спустя AG повторит тот же принцип: «Все доброе, что имеется в сердцах и умах людей, в обрядах и культурах различных народов, не только не гибнет, но исцеляется, возвышается и завершается ко славе Божией» (AG 9). Далее в тексте миссионерского декрета есть отсылка к LG 13 (но не прямая цитата), по поводу «молодых Церквей», которые принимают «все богатства народов […], заимствуют из обычаев и традиций, из мудрости и знаний, из искусств и наук своих народов все то, что поможет воздавать хвалу Творцу, являть благодать Спасителя и верно устроять христианскую жизнь» (AG 22).

Исходя из этого, AG требует от ученых богословов черпать из других традиций: исследовать, «какими путями вера, отдавая должное философии и народной мудрости, может „взыскать разум”, и каким образом обычаи, знание жизни и общественный порядок» народов могут быть согласованы с Божественным Откровением. «Так во всех сферах христианской жизни откроются пути более глубокого преобразования применительно к современным условиям» (AG 22). То, что II Ватиканский Собор назвал «преобразованием применительно к современным условиям» (приспособлением), совмещается с тем, что впоследствии будет названо «принципом инкультурации»^[6].

GS подчеркивает «связи» между спасительной вестью и разными культурами: «Ведь Бог, открывая Себя Своему народу до Своего полного явления в воплотившемся Сыне, говорил сообразно культуре, свойственной различным эпохам. Так и Церковь […] пользовалась достижениями различных культур, чтобы своей проповедью распространить Христову весть среди всех народов, чтобы объяснить, исследовать и глубже понять ее и лучше выразить ее в литургическом богослужении и в жизни многообразной общины верных» (GS 58). В то же время конституция настаивает на том, что Церковь «не связана исключительными и нерасторжимыми узами» ни с какой культурой и «может войти в общение с различными формами культуры, благодаря чему обогащается и сама Церковь, и эти различные культуры» (там же).

Таким образом, GS довершила рассуждение, начатое в SC: о том, можно ли брать в рассмотрение «традиции разных народов». Открытость — одушевляемая распознаванием — навстречу культурным и религиозным традициям «других» стала принципом обновления и реформы литургии и прочих аспектов христианской жизни.

Образованный разум

II Ватиканский Собор признает, что Церковь много выиграла от «прогресса науки», понимаемой в широком смысле как научные дисциплины, возглавляемые «философией» (ср. GS 44). «Открытия светских наук», в особенности психологии и социологии, могут играть важную роль для изложения «истин веры». Здесь конституция возвращается к различению, которое провел Папа Иоанн XXIII на открытии II Ватиканского Собора между истинами веры и способом их выражения^[7]. Не только история и философия, но и современные науки могут содействовать более точному и глубокому постижению веры (ср. GS 62).

Именно поэтому II Ватиканский Собор, описывая подготовку к миссионерской деятельности, рекомендует сотрудничать с «научными учреждениями», чья специализация — «этнология и лингвистика, история религий и религиоведение, социология, пастырские методы и тому подобное» (AG 34). Эксперты в этих дисциплинах могут оказать помощь Католической Церкви, когда она исследует нынешнее положение вещей и решает, какие ей нужны формы наставления и действия.

Учиться у других верующих

Конституция SC предписывает серию литургических реформ с ясным экуменическим значением: больше внимания Писанию (ср. SC 34; 51); переосмысление проповеди (ср. SC 35; 50); использование национальных языков (ср. SC 54); причастие под двумя видами (ср. SC 55). Эти четыре литургические реформы соответствуют практике христианских Церквей, рожденных Реформацией XVI века. Очевидно, многие из тех, кто готовил текст конституции SC и голосовал в ее пользу, отдавали себе отчет в том, что их решения восходят к опыту других христиан и направлены на соединение с ними^[8].

Молитвенная открытость навстречу другим христианам заметна в том, что сказано в LG о Церквах и церковных общинах, не состоящих в единстве с епископом Рима (ср. LG 8; 15). Декрет об экуменизме Unitatis redintegratio (UR), разъясняя, каким должно быть практическое выражение этой открытости, уважительно отзывается о традициях «отделенных братьев», пользуясь языком «реформы» (ср. UR 4; 6). А в апостольском обращении Evangelii gaudium (EG) от 24 ноября 2013 года Папа Франциск пойдет еще дальше: у «братьев-паломников» католики могут больше узнать «о сути епископской коллегиальности и об их опыте синодальности» (EG 244–246). В декрете UR II Ватиканский Собор размышляет о принципах экуменизма и подчеркивает элементы, общие у католиков и у других христиан. Присутствие в соборной аудитории наблюдателей и гостей из других Церквей (54 на первой сессии, 182 на последней) — не просто проявление гостеприимства, но нечто гораздо большее: своими замечаниями они внесли вклад в составление декрета об экуменизме, да и других документов^[9].

Декларация NA придала этому умонастроению более широкие масштабы. Мы видим картину единого мира, где у всех людей — общее происхождение, общие глубокие вопросы, Божие Провидение и окончательная участь (ср. NA 1). Далее в декларации упомянуты индуизм и буддизм (ср. NA 2), ислам (ср. NA 3) и иудаизм (ср. NA 4). Собор призывает католиков к «беседе и сотрудничеству» с последователями других религий^[10]. Это значит «признавать, хранить и поддерживать обнаруживаемые у них духовные и нравственные блага, а также социально-культурные ценности» (NA 2). Следует ли католикам перенять какие-нибудь из этих ценностей и ими руководствоваться? На этот вопрос нет ясного ответа в NA. Зато GS находит во всех, кто верует в Бога, «драгоценные религиозные и человеческие элементы», или «побуждения Духа», и католики призваны к их «верному принятию и ревностному исполнению» (GS 92).

Учиться у неверующих

Диалог с неверующими тоже находит себе место в GS. Их «высокие человеческие ценности» способны научить и вдохновить католиков (ср. GS 92). Заключение этой конституции перекликается с более ранним параграфом «о помощи, принимаемой Церковью от современного мира», где рекомендовано «прислушиваться к […] голосам, раздающимся в наше время» (GS 44).

В декларации DH Собор подает превосходный пример того, как учиться у мира. Отмечая, что широко распространены «чаяния» «свободного исповедания религии в обществе», Собор заявляет, что эти желания «соответствуют истине и справедливости» (DH 1). И далее: мало того, что «в нашу эпоху люди желают иметь возможность свободно исповедовать религию в частном и публичном порядке», но и «религиозная свобода уже провозглашена в большинстве конституций и торжественно признается международными документами» (DH 15).

Готовность учиться у неверующих заметна уже в том, что сказано в LG о нравственно честных атеистах: «Все доброе и истинное, что можно у них обнаружить, Церковь считает неким приуготовлением к Евангелию и даром Того, Кто просвещает всякого человека [Воплощенное Слово], чтобы он, наконец, обрел жизнь» (LG 16; курсив наш). Это значит, что в жизни и словах атеистов и агностиков христиане могут обнаружить элементы истины и добра, происходящие от Христа, Который есть Свет и Жизнь мира. Итак, хотя эти люди не знают, что источник, откуда они черпают, — живой Христос, у них может быть общая истина с христианами: например, о праве человека на религиозную свободу.

Многое из сказанного в GS об уважении к человеческому достоинству честные неверующие поддержат словом и делом (ср. GS 27). То же относится к учению II Ватиканского Собора о социальной справедливости и об основных правах всех людей (ср. GS 29). Когда католики и другие христиане обсуждают эти темы в нынешнем историческом контексте, им следует прислушиваться и к голосам неверующих.

Заключение

В этой статье мы рассмотрели то, что смогли извлечь из окончательных соборных текстов о принципах — наличествующих внутри (ad intra) и вне (ad extra) Церкви, — которыми руководствовался Собор в своем учении (например, о религиозной свободе) и практических решениях (например, в литургических реформах). Мы назвали четыре руководящих принципа ad intra и четыре ad extra. Ведя исследование, мы сосредоточили внимание на том, что можно назвать «намерением самого текста» (intentio textus ipsius).

Отдельного глубокого изучения заслуживают принципы, заявленные авторами 16 документов II Ватиканского Собора в качестве руководства для распознавания и принятия решений. Можно спросить: каких принципов придерживались епископы и другие участники соборных комиссий, составляя 16 текстов и затем их пересматривая (с учетом критики и предложений от епископов и других членов ассамблеи). Об этом могут рассказать акты Собора, акты комиссий (хранятся в особом ватиканском архиве), «генетическое» исследование конкретных документов^[11] и прочих материалов. Тогда задачей будет уточнить «намерение авторов» (intentio auctorum), выраженное через осознанные принципы распознавания и принятия решений, — принципы, сформировавшие итоговый облик II Ватиканского Собора и его документов^[12].

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

^[1] Представление о Церкви, изложенное год спустя в Ad gentes (AG), будет вполне библейским и, в особенности, тринитарным (ср. AG 2–9).

^[2] В этом отношении II Ватиканский Собор следует конкретной традиции: берет терминологию св. Фомы Аквинского в Сумме теологии III, q. 8, a. 3, ad 1^um, на которую Собор ссылается в LG 16, примечание 18.

^[3] Ср. B. Mitchell, The Christian Conscience, в J. McManners (ed.), The Oxford Illustrated History of Christianity, Oxford, Oxford University Press, 1990, 602 s.

^[4] Ср. M. E. Johnson, The Rites of Christian Initiation: Their Evolution and Interpretation, Collegeville, MN, Liturgical Press, 1999.

^[5] О знамениях времен, ср. H.-J. Sander, Das singuläre Geschichtshandeln Gottes — eine Frage der pluralen Topologie der Zeichen der Zeit, в P. Hünermann — B. J. Hilberath (edd.), Herders Theologisches Kommentar zum Zweiten Vatikanischen Konzil, vol. 5, Freiburg, Herder, 2006, 134–144.

^[6] Литература об инкультурации обширна; в качестве введения, ср. G. A. Arbuckle, Culture, Inculturation, and Theologians: A Postmodern Critique, Collegeville, MN, Liturgical Press, 2010.

^[7] Иоанн XXIII, s., Речь на торжественном открытии II Ватиканского Собора, 11 октября 1962 г. Еще Ян Гус в XV веке требовал литургию на национальном языке и причастие под двумя видами.

^[8] Учиться у других христиан: об этом ср. O. Rush, Receptive Ecumenism and Discerning the «Sensus Fidelium»: Expanding the Categories for a Catholic Reception of Revelation, в Theological Studies 78 (2017/3) 559–572.

^[9]  Ср. M. Velati, Separati ma fratelli. Gli osservatori non cattolici al Vaticano II (1962–1965), Bologna, il Mulino, 2014.

^[10] Уже в энциклике Ecclesiam suam, в 1964 году, Папа Павел VI настоятельно поощрял этот диалог.

^[11] Ср. R. Burigana, La Bibbia nel Concilio. La redazione della costituzione «Dei Verbum» del Vaticano II, Bologna, il Mulino, 1998.

^[12] В гл. 9 нашей книги Inspiration: Towards a Christian Interpretation of Biblical Inspiration, Oxford, Oxford University Press, 2018, мы говорим о тройном «намерении», включающем не только intentio auctoris и intentio textus ipsius, но и intentio legentis (намерение читателя).

Джеральд О’Коллинз SJ

Источник: La Civiltà Cattolica