Навстречу «странной» Пасхе
«Воззри, Всемогущий Боже, на человечество, истощенное своей смертной слабостью, и дай ему вернуться к жизни страданиями Единородного Сына Твоего». Кажется, написана сегодня для нас, находящимся во всем мире, эта молитва, которую латинская Литургия влагает в наши уста в Великий понедельник. «Странный» Великий Пост, а теперь, через несколько дней, «странная» Пасха, которые никто, вероятно, не выбрал бы по собственному желанию – в том числе христиане в России, – но они открывают нам неожиданные глубины.
Здесь, в России, в течение нескольких недель коронавирус рассматривали просто как «итальянскую катастрофу»: я получала бесчисленные письма, сообщения, телефонные звонки от друзей и даже от далеких знакомых, которые спрашивали о моих родственниках, друзьях фонда «Христианская Россия», о ситуации в целом в Ломбардии и Италии, выражая свою солидарность и обещая молитвы. Как будто Россия не имела ничего общего с этой проблемой.
Затем постепенно началось осознание того, что страна не освобождена от пандемии, настолько, что Владимир Путин отложил назначенный на 22 апреля референдум по Конституции, который уже несколько месяцев был главной обсуждаемой темой в политической жизни. Несмотря на это, в теплые весенние дни конца марта парки и городские улицы заполнились людьми, особенно молодежью – тем более что школы и университеты были закрыты. Наконец, постепенно стала появляться всё более тревожная информация о начинающейся волне заражения и, особенно, о молодом возрасте заболевших. Официальные данные всё еще низки, но решение о карантине страны на весь апрель месяц, данные о поспешном преобразовании больниц в отделения лечения коронавируса, запросы дополнительных медицинских работников и т.д. – ясно указывают на серьезность реальной ситуации.
В этом контексте и различным религиозным общинам пришлось установить меры ограничения посещения культовых зданий, но если мусульмане и иудеи решили проблему достаточно быстро, то среди христиан обнаружилось некое сопротивление: многим – как православным, так и членам небольшой католической общины – было почти невозможно понять, почему нельзя ходить на богослужения, на Причастие, приложиться к святыням и т.д. Нашлись те, кто назвал это предательством, своего рода «отречением» от Христа во имя «эгоистической» охраны физического здоровья. Отчасти это понятно: Великий Пост – это период, в который умножаются жесты общей молитвы и формы религиозного благочестия. И, на первый взгляд, у нас всё это забрали: всё, или, точнее, все те традиционные формы религиозного благочестия, с которыми мы привыкли отождествлять христианскую веру.
Достаточно ли относиться ко всему этому с «христианским смирением», ради которого – с самыми благими намерениями – некоторые «духовники» призывают подчиняться распоряжениям в ожидании возвращения «нормальности»? На самом деле (точно так же, как это произошло и происходит в Италии, насколько я понимаю), и здесь в России ограничения, налагаемые эпидемией, могут превращаться в мощный вызов; парадоксальным образом, они выполняют работу, которую, возможно, ни Патриарх, ни православная иерархия не смогли бы осуществлять сегодня, заставляя, с радикальностью, исходящей из приближения к нам жизни и смерти, решить, что действительно важно в жизни, в чем состоит наша вера.
Я лучше поняла содержание сегодняшнего вызова, когда начала получать приглашения от православных и протестантских интернет-порталов, радиостанций и телевизионных каналов, с просьбой рассказать о том, как живут христиане в чрезвычайной ситуации с COVID-19 в Италии. Людям нужна надежда – недостаточно заставить их сидеть дома по соображениям безопасности; им нужен смысл, чтобы жить в карантине или, напротив, в ежедневном риске, если речь идет о тех, кто выполняет работу, которая жизненно необходима для общества. И христиане внезапно обнаружили, что они могут быть носителями этого смысла, что Литургия им дана, чтобы они могли «всю жизнь превращать в Литургию». Отец Алексей Уминский, настоятель одного из московских храмов, подчеркивал это несколько дней тому назад, вспоминая «слова, с которыми к нам обращается апостол Петр в своем Соборном послании: ‘Вы – род избранный, царственное священство’ (1 Петр 2,9). Тем самым он показывает, что каждый христианин, вне зависимости от того, носит ли он иерархический сан пресвитера или епископа, является иереем Божьим, и мужчина, и женщина. А это значит, что ему дана благодать от Бога совершать свое богослужение: молиться Богу в домашней молитве, в своей домашней Церкви». Я редко читала столь существенное и глубокое определение призвания мирянина, то есть крещеного, его идентичности и миссии: вне зависимости от того, открыты или закрыты церкви, – мы живые храмы Божьи, «малая церковь», призванная осветить мир.
«Многие из нас, христиан, – продолжает отец Алексей, – привыкли, будто от нас ничего не зависит. Захотел – пришел в храм, захотел – не пришел. Захотел – приготовился к Причастию, захотел – не приготовился к Причастию. Особой ценности этого в нашей жизни, в том числе церковной, в том числе духовной, молитвенной многие из нас не ощущали. До какого-то момента. И вот сегодня, оказывается, этот момент наступил. Наступил момент осмысления: а что для меня значит молитва? Что для меня значит Церковь? Что такое богослужение?.. Мы – Церковь не только тогда, когда собираемся вместе на молитву в храм… Мы – Церковь потому, что мы – Тело Христово и потому, что мы Ему принадлежим в любом месте, в любое время, потому, что мы – Его род, избранный Им».
В то время как католики вступили в Страстную неделю, в эти дни православные проживают последнюю неделю Великого Поста, которая предшествует Вербному воскресенью. Неделю, в которой лейтмотивом богослужений является болезнь и смерть Лазаря, воскрешение которого Церковь будет вспоминать в следующую субботу. На этой неделе, начиная с понедельника, богослужебные тексты день за днем следят за развитием болезни, смертью и погребением Лазаря – почти как медицинские бюллетени и статистика заражения коронавирусом, которую мы уже привыкли искать каждый день с опасением и надеждой. Иисус восходит в Иерусалим к «Своему часу», постоянно оказываясь лицом к лицу с болезнью и смертью Своего друга, получая изо дня в день известие о «смертной слабости», которая неизбежно ведет Лазаря – то есть нас, человечество – к гробнице. Но его гробница окажется предвестием воскрешения. И мы, следуя за Христом в Его восхождении в Иерусалим, имеем благодатную возможность усматривать, в обстоятельствах изгибов истории и в свидетельствах людей, преображенных верой, рассвет новой Пасхи.
