Говорят участники XLVI пленарного заседания ККЕР…

admin skg Ноябрь 07, 2017

В дни проходившего в Новосибирске 18-19 октября XLVI Пленарного заседания Конференции католических епископов России (ККЕР) его участники, гостившие в столице Сибири, любезно согласились ответить на вопросы корреспондентов «Сибирской католической газеты»…

ЕПИСКОП КЛЕМЕНС ПИККЕЛЬ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ККЕР

— Ваше Преосвященство, Вы уже полгода возглавляете Конференцию католических епископов России. За это не столь продолжительное время в жизни российских католиков успели произойти некоторые значимые события: паломничество в Фатиму, Всероссийская встреча семей… Приближается визит епископов в Рим ad limina. Каковы, по Вашему мнению, основные вызовы и задачи, стоящие сегодня перед российским католическим сообществом и его предстоятелями?

— Не так давно, а именно в прошлом году, мы отмечали 25-летний юбилей возобновления структур Католической Церкви в России. А это уже больше чем одно поколение. Наши сегодняшние задачи можно выразить такими словами как «укрепление», «укоренение», «воспитание»… Пожалуй, не стоит мечтать о каких-то новых структурах, о какой-то экспансии. Необходимо сосредоточиться на укреплении и развитии того, что уже есть.

И еще: христианское служение часто иллюстрируют парой Марфы и Марии, которые символизируют его деятельную и созерцательную сторону. И нам не следует пренебрегать созерцанием и молитвой. Часто я спрашиваю детей: «Умеешь молиться?» — «Умею!» «А как это делаешь?» — «Отче наш…, Радуйся, Мария». Но ведь и взрослые в большинстве своем остаются на том же уровне. Необходимо идти не только вширь, но и вглубь, необходимо стяжать молитвенный дух. Пастыри должны учить верных молитве, причем не только через катехизацию, через слово наставления, но, прежде всего, личным примером. Что касается молитвы, то тут мы все ученики. Как председатель ККЕР, я бы хотел вести Церковь в этом направлении. Весь мир движется куда-то, но тот путь, что приводит к Богу – это путь в глубину.

Когда мы, епископы, посещаем с пастырской визитацией приходы, нам обычно показывают театральную сценку, в которой расписаны роли персонажей. Вот так и в реальной жизни мы часто «разыгрываем сценку», играем какую-то роль. Мы плохо знаем, плохо понимаем самих себя. Нужно помочь нашим верным обрести подлинно христианскую идентичность.

— Насколько легитимным, по Вашему мнению, является понятие «русский католик»? Или же Католическая Церковь в России призвана, прежде всего, ориентироваться на имеющие католические корни национальные меньшинства, хранить их традиции?

— Католическая Церковь – для всех. Также и закон Российского государства предусматривает свободу совести и вероисповедания. Конечно же, понятие «русский католик» имеет право на существование. Ответ, казалось бы, очевиден. Но, если глубже проникнуть в суть дела, это непростой вопрос. Россия – православная страна. Россия – это Восток, а восточная ментальность существенно отличается от западной. Я провел в России уже 27 лет и убедился в этом на собственном опыте. Католическая Церковь в России вынуждена практиковать отчасти «восточный подход» к своей пастве. Существует определенный диссонанс между «западным подходом», запечатленным в наших структурах, в нашей литургии, в нашем каноническом праве, и восточной ментальностью. 20 лет назад эти нюансы казались мне несущественными, но теперь я склонен думать об этом иначе.

Вместе с тем, люди в России или, по крайне мере, какая-то их часть, после падения СССР в значительной мере открылись Западу, открылись идущим оттуда влияниям, причем как негативным, так и позитивным. Вот, например, католики во Франции очень любят восточные иконы. И когда приезжаешь к ним в гости, и они узнают, что ты – епископ из России, то начинают показывать тебе иконы, думая таким образом засвидетельствовать свое «родство душ», продемонстрировать, что я могу чувствовать себя среди них «как дома». А мне приходится их разочаровывать, говорить им, что российские католики из числа моей паствы не так уж сильно любят иконы. Кто-то из русских людей находит себя, обретает свою христианскую идентичность именно в латинском обряде. Однако всё имеет свои границы, и «восточный» человек никогда до конца не станет «западным».

— Какие черты личности и характера прежде всего нужны сегодня пастырю российских католиков?

— Полагаю, что это универсальные черты, которые столь же важны и на Западе, да и вообще во всём мире. Современный пастырь должен быть для своих прихожан и отцом, и братом. Оба этих момента одинаково важны. Но, наверное, здесь есть некое тонкое отличие. В России нужно быть прежде всего отцом, на Западе – прежде всего братом…

АРХИЕПИСКОП ПАВЕЛ ПЕЦЦИ

— Ваше Высокопреосвященство, хотим напомнить, что именно Вы стояли у истоков нашего издания: Вы – первый главный редактор «Сибирской католической газеты». А сегодня в руководимой Вами архиепархии самое пристальное внимание уделяется католическим средствам массовой информации. Это очень разные издания, разные по формату, по концепции… Хочется спросить: существует ли общий системный вызов, стоящий перед российскими католическими медиа?

— Полагаю, что речь прежде всего идет не об официальных ресурсах, которые должны носить почти исключительно информационный характер. Речь идет о свободных ресурсах. Это могут быть блоги, группы и аккаунты в социальных сетях, сайты, каналы на YouTube. На мой взгляд, здесь была бы полезна определенная координация, но не в смысле налагаемых на деятельность ограничений, а в смысле постоянного диалога между создателями и авторами этих ресурсов. У себя в Москве мы вот уже второй год периодически приглашаем всех заинтересованных лиц принять участие в неком подобии Круглого стола или семинара для католических блогеров и журналистов. Это такая площадка, где они могут пообщаться друг с другом, поделиться опытом и, конечно же, усвоить какие-то общие направления их дальнейшей деятельности, получив при этом полезные советы. В этом году мы сделали особый акцент на присутствии католических акторов в социальных сетях.

— Как Вы полагаете, должна ли существовать некая регламентация поведения католических журналистов и блогеров (включая и священников-блогеров) в медиа-пространстве? Или же личную свободу не стоит ничем ограничивать?

— Я не думаю, что в данном случае полезным был бы какой-то корпоративный устав. Разумеется, правила поведения должны быть, но диктуемые изнутри, подчиненные требованиям христианской совести пишущего или снимающего видеосюжеты автора. Впрочем, это могло бы как раз стать темой обсуждения на Круглом столе или семинаре. Об этом можно было бы побеседовать. Вспоминаю, что о чем-то подобном мы когда-то беседовали в Риме, в рамках ватиканского Совета по коммуникациям (сейчас он называется Секретариатом). Но не скажу, выработан ли этим органом некий Vade mecum поведения для католических журналистов. Неплохо было бы пригласить работающего в Секретариате специалиста, чтобы он провел у нас семинар на эту тему.

— Мы уже отмечали, что присутствующие в русскоязычном информационном пространстве католические ресурсы весьма многообразны и непохожи друг на друга. У каждого из них своя собственная специфика. Какое из направлений Вы считаете самым важным сегодня, самым актуальным?

— По-своему важны все направления. Наиболее эффективными на сегодняшний день я считаю социальные сети. Большой популярностью пользуются видео- и аудиоролики. Есть также сайты, есть медиа на бумажном носителе. У каждого из них своя роль, своя аудитория. При этом у них различный контент, и профессиональные требования, предъявляемые к их создателям, тоже различны. Некий парадокс заключается в том, что наиболее распространенные и важные на сегодня социальные сети требуют, пожалуй, не столь серьезного профессионализма, как другие ресурсы. Здесь необходимы прежде всего желание, внимание и аккуратность вкупе с общим знанием предмета. Наверное, этого достаточно. В других видах СМИ содержание и формат требуют куда более профессионального подхода. К сожалению, профессиональный уровень католических видео- или аудиосюжетов порой бывает недостаточно высок. Иногда выдается не вполне корректная информация. Быть может, причиной тут является невнимательность тех, кто создает или публикует эти сообщения. На этот аспект следует обратить самое пристальное внимание редакторам и авторам видео- и аудиопродукции, а также печатных СМИ. Наверное, самого высокого уровня профессиональности требуют именно печатные издания. Это потому, что современный человек вообще не очень-то любит читать. Однако бумажное издание не может содержать одни только короткие новости, как сайт или блог. В нем должны быть статьи. И статьи эти должны быть интересными, «с изюминкой», чтобы у кого-то появилось желание их прочесть.

ЕПИСКОП КИРИЛЛ КЛИМОВИЧ

— Владыка, каково это, возглавлять самую большую в мире по территории епархию?

— Епископ, ординарий епархии – это человек, посланный Богом творить Божие дело. По-человечески это может быть трудно, но с Богом, если ты со смирением принимаешь полученную от Него миссию, всё возможно. Святой Папа Иоанн Павел II к моему удивлению назначил меня викарным епископом в Белоруссии. Это случилось в 1999 г. Я стал вспомогательным епископом в Минске, у блаженной памяти кардинала Казимира Свёнтка. А в 2003 г. тот же Папа отправил меня в Иркутск, где мне самому довелось возглавить кафедру. Сознавая всю новизну полученного задания и всю меру связанной с этим ответственности, я отправился к почитаемому у нас в Белоруссии месту, где в годы Второй мировой войны были сожжены вместе со своими верными отцы-францисканцы, много там молился, исповедался, принял Святое Причастие, и таким образом укрепившись, отправился к месту назначения в Сибирь, предав всё в волю Божию.

Сложностей на новом месте хватало. В епархии после высылки из России епископа Ежи Мазура два года не было ординария. Практически не было местных священников. Даже теперь, спустя 14 лет, в мою епархию инкардинировано всего двое священников, а все остальные трудятся по договорам с другими епархиями. Причем среди духовенства, священников и монахинь – самая настоящая мозаика национальностей, менталитетов, формаций, духовных и светских традиций. Достаточно просто бросить беглый взгляд на регионы, откуда они прибыли: Испания, Словакия, Польша, США, Корея, Индия, Бразилия, Индонезия… Я встретился с деканами всех пяти наших деканатов, выслушал их мнения, и понемногу, с Божией помощью, дело пошло… Хочу заметить, что те священники и монахини, которые трудятся вместе со мной сегодня – это воистину люди, призванные Богом к служению на краю Евразийского континента. Потому что приезжали сюда, чтобы «оглядеться» многие, а вот остались далеко не все. Далеко не каждый может адаптироваться на этих бескрайних просторах, не потеряться в них. Мы не занимаемся миссионерством в прямом смысле – христианство на этой земле давно проповедано, тут присутствует Православная Церковь. И всё-таки форма нашего служения, его специфика – миссионерская, и наше духовенство просто обязано обладать такой вот «миссионерской жилкой». И я, ординарий, не сижу всё время в своем епископском офисе. Всякое случалось за это время. Приходилось преодолевать тысячу или две километров за рулем автомобиля, брать в руки газонокосилку, метлу и лопату…

Наша особенность – громадные расстояния между приходами, между тем как сами приходы относительно малочисленны. Тем не менее, верующие в них нуждаются в постоянном пастырском окормлении, в постоянной духовной поддержке. Поэтому ощущается острая нехватка в священниках, сестрах-монахинях, светских катехизаторах… Мы, как можем, пытаемся справиться с этой проблемой или, по крайней мере, смягчить ее последствия. Всё по той же причине, из-за больших расстояний, нам трудно собраться всем вместе на Пастырскую конференцию, такую, какие проходят у вас в Новосибирске, в Москве или Саратове. Такую конференцию мы можем позволить себе устроить не чаще, чем раз в 3-4 года. Тем не менее, я стараюсь поддерживать постоянный контакт со всеми моими священниками – и через современные средства коммуникации, и лично. Каждый год в Вербное воскресенье я отправляюсь на самолете во Владивосток или Хабаровск, чтобы там отслужить Мессу елеев со священниками с Дальнего Востока, а в Страстной вторник служу такую же Мессу в Иркутске со священниками из западной части вверенной мне епархии. Епископу надлежит постоянно быть с людьми, а потому я регулярно объезжаю все наши приходы. Исключение составляет только «закрытый» город Норильск за Полярным кругом, где за всё время мне удалось побывать один-единственный раз.

— Как складываются Ваши отношения с православной иерархией и со светскими властями на вверенной Вам территории?

— Это зависит от региона. Со своей стороны я делаю всё возможное, чтобы наладить такие отношения. Совершая пастырскую визитацию того или иного прихода, я заранее прошу настоятеля устроить мне встречу с местным православным архиереем и представителями администрации. Где-то это получается, где-то нет. В целом же отношения складываются благоприятно. Постоянные контакты с православными имеются у нас в Абакане, Благовещенске, Южно-Сахалинске, на Камчатке… Наблюдаемый там уровень отношений я бы охарактеризовал как «очень хороший». Православный епископ из Благовещенска Лукиан подарил мне статуэтку Пресвятой Богородицы, и я поставил ее во дворе своего Кафедрального собора. Теперь у нее молятся наши верные католики.

— Что Вы считаете приоритетом своего служения в настоящее время?

— Работу с детьми, с семьями, социальное служение… Там, где на приходе трудятся сестры-монахини, всегда много детей, постепенно начинают появляться полные католические семьи, которых десять лет назад практически не было. Церковь – это, прежде всего, не каменные храмы, Церковь – это люди!

Самое серьезное внимание мы уделяем благотворительности. При этом не спрашиваем, верующий человек или нет, или какого он вероисповедания. Я сам – бывший советский человек, рожденный в казахстанской ссылке, и знаю, что такое голод: его мне довелось пережить в детстве. Поэтому мой принцип: ни один обратившийся к нам человек не должен уйти голодным.

— Какое событие за прошедший год запомнилось Вам больше всего, доставило Вам самую большую радость?

— Коронация статуи Богородицы Фатимской в Иркутске в августе этого года, в ходе празднования 100-летнего юбилея Ее явлений в Португалии. Это первая акция такого рода в России. Я пережил тот день как исключительно благодатный (хотя большие мероприятия обычно бывают связаны с нервотрепкой), и об этом же мне свидетельствовали многие другие участники тех торжеств. «Мы – словно бы в раю, словно бы в другом мире!» — говорили мне люди. А народу было очень много. За всё время моего епископского служения никогда и нигде столько не собиралось. Пережитую тогда радость невозможно передать словами!

СВЯЩЕННИК ИГОРЬ КОВАЛЕВСКИЙ, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ККЕР

— Отец Игорь, Вы впервые даете интервью нашему изданию. Расскажите немного о своем служении Генерального секретаря Конференции епископов.

— Я достаточно долго, а именно 14 лет, нахожусь на этом посту. Среди Генеральных секретарей Епископских конференций Европы я – явный сторожил. Поэтому иногда появляются мысли: а не пора ли мне закончить эту миссию? Но, с другой стороны, за это время я многому научился, стал лучше чувствовать текущие нужды, заботы и проблемы нашей Поместной Церкви. Это служение немало помогает мне в духовной жизни, позволяет воочию увидеть Божие присутствие, присутствие Святого Духа в Церкви. О Католической Церкви в России довольно много говорят, причем порой доводится слышать очень разные, и даже прямо противоположные точки зрения. Факт тот, что наша Церковь небольшая и что она слабая. Но, читая Священное Писание, мы можем убедиться, что Бог, прежде всего, проявляет Себя в слабом и немощном, охотнее всего имеет дело именно с «малым стадом». Так и в древности Бог избрал Себе совсем небольшой народ, который, тем не менее, посрамил великие цивилизации.

Что же касается технической стороны моих обязанностей, то это – организационные вопросы. Я поддерживаю контакты с епископами, осуществляю координацию между ними, обсуждаю с ними повестку заседаний, распорядок дня… Специфика нашей Конференции заключается в том, что участников в ней немного, зато географические расстояния между ними велики. Прямые контакты между нами затруднены, поэтому для оперативного решения тех или иных вопросов приходится широко использовать современные средства телекоммуникации.

Также в круг моих обязанностей входит представлять Католическую Церковь в различных общественных и государственных структурах. Я – член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации, а это – очень важная структура, через которую регулируется весь спектр государственно-церковных отношений. Участие Католической Церкви в работе этой структуры имеет неоценимую значимость.

— Как бы Вы оценили основные вызовы, стоящие перед Католической Церковью в России в настоящее время?

— В настоящее время для Католической Церкви в России наиболее актуальным является формирование собственной идентичности. А эту идентичность и эту традицию необходимо созидать на основе Евангелия и евангельских ценностей. Наша католическая община хотя и мала, но очень разнородна, она включает как россиян, так и иностранцев. Но во главе всего должны стоять евангельские ценности. Мне кажется, что нам в России очень не хватает Евангелия, не хватает евангельского духа. А дух Евангелия – это дух веры в Иисуса Христа и дух любви. Наша приоритетная задача – помогать всем христианам эти евангельские ценности проповедовать. По моему убеждению, главный смысл нашего присутствия в России – напоминать об этих ценностях, мотивировать другие христианские конфессии, которые гораздо крупнее, чем мы, и гораздо более активны, также возвещать эти ценности. В широком смысле это касается вообще всех людей доброй воли. Нашим скромным, но всё-таки реальным опытом в этом плане интересуются даже представители других религий, например, ислама. Наша миссия – показать, что евангельские ценности совпадают с общечеловеческими и тем самым способствовать духовному возрождению нашего общества.

— В этой связи интересен вопрос: каково Ваше отношение к понятию «русский католик»? Мы знаем, что до 1917 г. Католическая Церковь в Российской империи была представлена достаточно широко, но при этом была предназначена почти исключительно для нерусских подданных Российской короны. В советские годы Католическая Церковь в нашей стране не имела возможности развиваться. А какой она призвана быть теперь, в годы религиозной свободы? «Русской», «российской» или же по преимуществу Церковью национальных меньшинств, традиционных носителей католического благочестия?

— Большинство наших католиков – это граждане Российской Федерации. И независимо от своего этнического происхождения, от своих «корней», они – русские люди по духу, по культуре и по языку. В отличие от Украины и Белоруссии, католики в России в большинстве своем являются именно русскими по языку и культуре. И, тем не менее, понятие «русский католик» мне не нравится, как, впрочем, не нравятся и понятия «итальянский католик», «польский католик», «немецкий католик» и т.д. Само понятие «католик» содержит идею универсальности. Католическая Церковь – это Вселенская Церковь. Мы – прежде всего католики, вселенские христиане, и только во вторую очередь – русские, поляки, немцы, литовцы, итальянцы… Именно на этот момент нам следует делать акцент, осуществляя свое пастырское служение в России, утверждая единство в многообразии. А фактическая разнородность наших российских общин может этому только способствовать. Как пример, могу привести ситуацию в Москве. В столице – несколько католических приходов, и каждый из них имеет свою специфику, свою «изюминку» в том, что касается духовности, однако это не мешает им ощущать свое единство.

— Как обстоят дела с возвращением московскому католическому приходу Свв. Апостолов Петра и Павла, в котором Вы служите администратором, его недвижимого имущества? Ведь этот спор с московскими властями продолжается уже много лет…

— Истцом в соответствующем судебном процессе является не наш приход, а Архиепархия как централизованная религиозная организация, я же курирую его ход в качестве представителя Архиепархии. Ответчиком выступают Правительство Москвы и его Департамент имущества. Ответчик отозвал свою апелляционную жалобу, и положительное для нас судебное решение фактически уже вступило в законную силу. Однако остаются проблемы технического характера, связанные с передачей комплекса зданий и возможными компенсационными актами, которые теперь и являются предметом переговоров. Хочу еще раз подчеркнуть, что нашей целью никоим образом не является выселение всех организаций, в настоящее время работающих в упомянутом комплексе зданий, включая находящийся здесь же известный Пушкинский лицей. Мы готовы к конструктивному диалогу, к сотрудничеству и компромиссам, но на справедливой основе.