Чёрный юбилей

Чёрный юбилей

В 1975 г. в Нью-Йорке были опубликованы мемуары бывшего учителя детей Императора Николая II Чарльза Сиднея Гиббса (в соавторстве с журналистом Джоном Куртене Тревином) под на­зва­ни­ем «Дом особого назначения». Гиббс находился при Царской семье до её отправки из Тобольска в Ека­теринбург. Затем он бежал к белым, работал в Екатеринбурге со следственной комиссией Ни­ко­лая Соколова; позже вернулся на родину, в Англию. Там перешёл из англиканства в правосла­вие, принял монашество под именем отца Николая и до последних дней возглавлял пра­во­слав­ную общину в Оксфорде. Умер в 1963 году в возрасте восьмидесяти семи лет [1].

Из воспоминаний Гиббса следует, что получал в Тобольске довольно много газет, в том чи­с­ле иностранных, но приходили они с месячным опозданием. В середине октября 1917 г. при­шли газеты за июнь-июль, повествующие о Фатиме. Весть была, по-видимому, передана с иска­же­ни­ями. Из газет следовало, что «Господь твёрдо решил покарать Россию, и неисчислимы будут её бед­­ствия и страшны страдания народа. Но милость Господня безгранична, и всем стра­да­ни­ям при­дёт срок. узнает о том, что наказание окончено, когда Я пришлю отрока, что­бы тот объявил об этом, появившись в сердце России. Его не надо будет искать. Он сам най­дёт всех и заявит о се­бе».

Далее следуют собственные воспоминания Гиббса.

Государь, прочтя эти сообщения, был потрясён:

— На всё воля Божья, — сказал он. — Господь проклял Россию. Но скажите мне, господин Гиббс, за что? Разве Россия хуже других? Разве она виновата в этой войне больше Германии или Фран­ции, которые никак не могли поделить Эльзас и Лотарингию?

— На месте Вашего Величества, — осторожно заметил я, — я не стал бы придавать особого зна­че­ния этим газетным сообщениям. Вы же знаете газетчиков и их вечную склонность к преувели­че­ниям. В католических странах случаи, подобные Фатимскому чуду, далеко не редкость. За по­след­­ние двести лет их произошло не менее дюжины во Франции, Италии, Испании и Порту­га­лии. И в испанской Америке…

— О нет! — перебил меня Государь. — Ни один португальский газетчик не додумался бы вло­жить в уста этой девочки пророчества о России. Зачем им Россия? Я тоже знаю о подобных слу­ча­­ях в прошлом. Но всё сводилось к тому, — если вообще отрицать Божественную сущность про­ис­ходящего, — чтобы привлечь паломников к определённому месту либо добиться субси­дий и пожертвований для какого-нибудь близлежащего монастыря. В Португалии не только эта не­гра­мотная девочка, но и большинство владельцев газет знают о России столько же, сколько мы о них, даже меньше. Кто же мог вложить в уста девочки, наверняка будущей святой, слова имен­но о России? Ну, представьте себе, господин Гиббс, что у нас, скажем, Серафим Саровский стал бы пророчествовать о Португалии, Франции или о вашей стране? Кто бы его услышал? [2]

Обращает на себя внимание, что Император немедленно поверил в подлинность явлений. И из его слов видно, что, вопреки популярным россказням, никаким экзальтированным мистиком он не был отнюдь.

15 марта 2017 года исполнилось 100 лет Русской революции 1917 года. Стараниями как либеральных, так и коммунистических историков она подразделяется на «февральскую» и «октябрьскую» — каж­дой стороне хотелось, по разным причинам, отмежеваться от другой. Либералам, чтобы за­тереть свою преобладающую вину в свершившейся катастрофе, а коммунистам — чтобы скрыть тот факт, ныне понятный каждому интересующемуся всерьёз, что к власти они пришли исклю­чи­тель­но с попустительства, а местами и с почти не прикрытой помощью временных «прави­тельств». Так или иначе, подразделение это абсурдно: никому не приходит в голову делить Фран­цуз­скую рево­лю­цию на «фейянскую», «якобинскую» и «жирондистскую». Насильственное свер­же­ние любой законной влас­ти обычно заканчивается наглядной демонстрацией смысла старой рус­ской мудрости про благие намерения. На прак­тике, плохо видимой обывателю, намерения рево­лю­ционеров не быва­ют благими.

Последнее царствование отмечено объективными историками как время небывалого кризиса ло­яль­­ности законной власти, особенно среди элит и, как, к сожалению, свидетельствует фе­враль­ского заговора, среди военных элит. Одновременно отмечалось необычайное падение нра­вов во всех сословиях без исключения. «Святая Русь» существовала, похоже, только в роман­ти­чес­ких воспоминаниях либо в немногих местах. Процветали все мыслимые пороки, и на это не обра­ща­ли особого внимания. По словам философа о. Сергия Булгакова, «Россия экономически росла сти­хийно и стремительно, духовно разлагаясь». А философ Фёдор Степун вспоминал через чет­верть века после Революции: «Хорошо жили мы в старой (sic!) России, хорошо, но и грешно» [3].

Почему же так произошло? Что случилось со страной, славившейся особой религиозностью на весь уже во многом секулярный мир? Как могло скукожиться в одночасье почти тысячелетнее хрис­тианское наследие? Чем Россия оказалась «хуже Германии и Франции», тем более, что не она на­чала Великую войну? Дело явно не в Эльзасе и Лотарингии.

Как мы знаем, в середине XIX века догматические споры между православием и Католичеством рез­ко обострились из-за двух «новоизмышленных» догматов — Непорочного Зачатия Пресвятой Де­вы Марии и безошибочности Папы. Особенное бешенство вызвал второй — бешенство пра­во­слав­ных иерархов и иеромонахов. Мимо не прошли и подлинные духовные авторитеты. Папская без­ошибочность косвенным образом посягала на главенство в Православной церкви мирянина-Импе­ратора, по англиканскому образцу. Формальный глава Синода, обер-прокурор был лишь «оком Государевым». Государь, отвергший догмат Христа Царя вселенной, был убит револю­ци­о­не­рами.

Между тем, Отцы Церкви, как западные, так и восточные, ничуть не сомневались в исклю­чи­тель­ной догматической власти Римского епископа. Не составляла она сомнений и для Отцов Все­лен­ских соборов. Из Отцов Церкви самым неисправимым «папистом» был, по нашему мнению, св. Мак­сим Исповедник:

«Все пределы вселенной и повсюду на земле, непорочно и православно исповедующие Го­спо­да, как на солнце вечного света неуклонно взирают на святейшую Церковь Римлян, на её испо­ве­дание и веру, принимая из неё сверкающий блеск отеческих и святых догматов… Ибо и с са­мо­го начала от сошествия к нам воплощенного Бога Слова, все повсюду христианские Церкви при­няли и содержат ту величайшую между ними Церковь Римскую, как единую твердыню и основание, как навсегда неодолимую по обетованию Спасителя вратами адовыми, имею­щую ключи православной в Него веры» (Mg. 110, 137-140) [4].

Кажется, антипапская идея «православия» состоит в какой-то совершенно иррациональной «независимости» от единственного логически обоснованного главы Церкви, земного филиала Царства Бо­жия. Церковь на земле должна быть монархией хотя бы потому, что монархия — лучшая форма пра­вления, а Церкви Царя Небесного не подобает иметь ничего, отличного от premium class. И это по католической политической доктрине, вообще признающей другие формы, допускающей де­мо­кратию. По доктрине пра­вославной ничего такого не бывает.

Но безошибочность — догмат действительно «новый», термин появился в широком обиходе уже по­сле раскола. Хуже обстоит дело с Непорочным Зачатием. Как мы покажем, в этом случае пра­во­славие оставило не «католическое» учение — оно оставило собственное, православное учение, не име­ющее к «папизму» и «латинству» никакого отношения.

По­читание Непорочного Зачатия Богородицы существовало ещё в древней Руси: в 1196 г. во Вла­ди­мире была заложена церковь Зачатия Святой Богородицы. С тех пор по Руси и последующей Рос­сии было построено множество Зачатьевских церквей и монастырей. В Москве целых три За­чать­евских переулка, и коммунисты по воле Провидения умудрились переименовать лишь один в 1968 г. — не заметили.

«Восточная Церковь признаёт, что Блаженная Дева была непричастна греху. Это учение укре­пля­ется ещё более тем, что его защищает сама Западная церковь. Ибо хотя Западная Церковь и го­няется за всякими новшествами, однако по отношению к этому догмату (sic!)  вполне сходится с Восточной Церковью» — пишет Иннокентий Поповский, ректор Киевской православной ду­хов­ной академии с 1704 г. по 1707 г [5]. А ещё точнее высказался по этому поводу суздальский свя­щен­ник Никита (Пустосвят) Добрынин. Ввиду предстоявшего Большого Московского собора 1666 г. он от­пра­вил царю Алексею Михайловичу челобитную, в которой читаем:

«А пренепорочная Владычица наша … прародительныя скверны не име­ла: еще бо ей во чреве сущи матерни освященне и Богу в жилище преуготованне…» Всячески уси­ливаясь доказать истинность этого положения, Никита заключает: «и по сим, великий Го­су­дарь, свидетельствам и младенцам разумно есть, что Пресвятая Дева прародительныя скверны не имела» [6] (сохранена орфография автора).

Никита Пустосвят уж никак не католик и не латинец. Он антикатолик и антилатинец, причём огол­те­лый, каких теперь не делают. Это из тех, аввакумовских старообрядцев, что жгли себя, не помор­щась. О. Никита считал патриарха Никона латинцем по рус­скому простодушию. Никон был, ско­рее, «женевцем»; именно при нём, только в XVII (!) в., начались в Московской Руси колебания по во­просу о Непорочном Зачатии. На патриарха оказала влияние книга «Скрижаль», написанная учив­шимся в протестантских университетах Англии и Германии гре­ческим иеромонахом Иоанном Нафанаилом. Это было характерно для оккупированной Греции XVII в, где турки уничтожили ре­ли­гиозное образование, и каждый учился как мог. Но знаменем той «православной» Греции остался па­триарх Кирилл Лукарис, учившийся в католической Италии, очаровавшийся Реформацией и пе­ре­ехавший в связи с этим в Женеву. Его «Восточное испо­ве­да­ние христианской веры» до сих пор вполне популярно среди реформатов. Неужели Женева — это та­кой уж Восток?

В позднейшей книге о. Симеона Полоцкого «Вечеря Душевная» (1683) читаем:

«Пречистая Дева Мария чиста есть… яко свободная от всякия вины греховныя, от всякого по­ро­ка душевнаго, чиста от греха, иже волею Адамлею содеяся, и в нас чрез рождения приходит, и име­нуется грех первородный. И того бо, по неким умствованию прежде зачатия си очистися. Яко же церковь воспевает: Прежде зачатия чистая… (и т. д., см. выше). По иным же абие при са­мом зачатии: По ВСЕМ богословам: родися свята, чиста и непорочна»[7].

Это пишет не католик; это пишет католический вероотступник.

Непорочное Зачатие отстаивали также Феодосий Черниговский, Антоний Радзивиловский, Вар­ла­ам Ясинский, Стефан Яворский, Димитрий Ростовский. Православие до сих пор празднует «Зача­тие святыя Богопраматере Анны, егда зачат Пресвятую Богородицу», это название есть и в гречес­ких книгах, но православные не в состоянии объяснить, что они празднуют. Только у двух святых — Пре­святой Девы и Иоанна Крестителя — Церковь празднует Рождество, и только у Богородицы — Зачатие. Последнее вообще не празднуется в сколь-нибудь известной христианско-иудейской ци­ви­лизации традиции; день рождения понятен каждому, а слышали вы когда-нибудь о «дне за­чатия»? Каждый христианский праздник должен быть связан с какой-то тайной, в Церкви ничего не могут праздновать просто так. К примеру, в Церкви не могут праздновать 9 (8) мая как День по­беды над нацизмом; можно сделать в этот день какие-либо молебствия, но не более, это не ли­тур­гический праздник. Католическая Церковь устанавливала в таких случаях специальные празд­ники в честь, прежде всего, Девы Марии (день Покрова) и других святых. Что же Православная цер­ковь празднует в день, «егда»? Если это не Непорочное Зачатие, то что?

Но возвратимся к нашему изначальному изложению.

Именно с середины XIX в. наметился распад нравственности в русском обществе. По некоторым под­счётам до половины браков в петербургском обществе были гражданскими, развод стал обыч­ным делом. «Уровень сексуальной морали… понизился до крайних пределов», — отмечает Морис Па­ле­олог, французский посол в России. Он же отмечал необычайный рост самоубийств. «Две тре­ти всех жертв не перешагнули рубежа двадцати пяти лет, и статистика приводит случаи само­убий­ств среди восьмилетних детей. Причинами большинства этих самоубийств являются неврастения, ме­­лан­холия, ипохондрия и полное отвращение к жизни» [8]. А ещё рост порнографии, мо­шен­ни­честв, воровства, грабежей, убийств, абортов. А ещё революционные и со­ци­а­лис­тические идеи в литературе, на университетских кафедрах и в салонах. А ещё фиги в кармане в бу­квальном смысле на уроках Закона Божия в гимназиях (автор сам слышал это от бывшей гим­на­зистки). А ещё мод­ный оккультизм-спиритизм. А ещё «Бога нет, Царя не надо, мы урядника убьём, податей платить не будем и в солдаты не пойдём» — популярная среди простых парней того вре­ме­ни частушка. Как выяснилось чуть позже, Царя оказалось не надо не только им.

Вслед за законным Императором отправились в небытие и подлинная Россия, и какая-либо закон­ность, и подлинное историческое православие. «И ни Царя, ни Родины, ни веры». Доигрались. До­иг­ра­лись все — от великих князей и генералов от инфантерии до простых трудящихся. Это стоило стране многих миллионов жизней, разлома всего национального уклада, небывалого падения ка­чес­тва жизни, как нравственной, так и материальной, многие раны коего не залечены до сих пор, и вылета на задворки мировой цивилизации.

А истоки сего, по нашему мнению, выражаются постой формулой: «Кто чем грешил, тот тем и наказывается». Связь отступничества России от собственной веры и от Свя­то­оте­чес­кого учения, со­пр­жённого как со здравым смыслом, так и с русским инстинктивным монар­хиз­мом, аукнулась-от­кликнулась соответственно. Откликнулась ещё до трагического марта 1917 г., он стал лишь пло­дом.

Природного, человеческого возврата к нормальному христианскому порядку в России, по-ви­ди­мо­му, не су­щес­твует, ложкой моря не вычерпаешь. Для это­го нужна force majeure, высшая или не­пре­одолимая, в терминах современного российского за­ко­нодательства, сила. Сила сия может быть лишь сверхприродной — обращение России, не к «пра­вославию», а к христианской вере без изъ­ятий — с полным догматическим и т?инственным воссоединением России с христианским ми­ром. И, как следствие, с превращением петрового «окна в Европу» в дверь.

Да поможет нам в сем Богоматерь Фатимская!

 

автор: Филипп Ермилов

(Мнение авторов не всегда может совпадать с позицией редакции.)


Примечания:

[1] Ср. Б. Романов. Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала… СПб, 2012. С. 100

[2] Там же. С 100-101

[3] История России. ХХ век: 1894-1939./К. Александров, свящ. Н. Артёмов, С. Балмасов и др. М., 2001. С 269

[4] Цит. по: свящ. А. кн. Волконский. Католичество и Священное Предание Востока. Париж, 1933. С. 164

[5] Там же. С. 318-319

[6] Там же. С. 319

[7] Там же. С. 320

[8] М. Палеолог. Дневник посла. М., 2003. С 633

 

Источник: Рускатолик.рф

Print Friendly
vavicon
При использовании материалов сайта ссылка на «Сибирскую католическую газету» © обязательна